Предположение о незваном госте возникало в единственно возможном варианте.

Причем у всех присутствовавших за столом, но открывать ломанулась, как лось через кусты, шумно задевая стулья, Валентина.

Кирилл Степанович Бойцов вошел в кухню вслед за собственной домработницей, довольно улыбавшейся.

– Добрый вечер, – оценив одним взглядом обстановку, поздоровался сосед. – Вы так смеетесь, что слышно у нас на кухне, особенно Соню, – пояснил свое незваное вторжение господин Бойцов.

– Па! Как здорово, что ты пришел! – подскочила со своего места девочка и повисла на отце. – У нас пирог обалденный, и Валентина рассказывает про учебу!

Кирилл коротко поцеловал дочь в макушку, отцепил от себя и поставил на пол.

– Я вижу.

Все видел, а что подумал – другой вопрос. Но следовало соблюсти все предписанные «ритуальные танцы». Бойцов шагнул вперед, Тимофей поднялся со стула и шагнул навстречу, мужчины протянули и пожали руки.

– Тимофей, брат Катерины, – представился, снимая лишние вопросы, неожиданный гость.

– Кирилл Степанович, сосед, – коротко и официально представился Бойцов.

Мужчины, продлив рукопожатие несколько секунд, оценивали друг друга. Мнение составили. Разошлись.

– Присаживайтесь, Кирилл Степанович, – пригласила «соседским» тоном Катерина. – Действительно, чай, пирог.

Электрические провода напряженности тихонько, предупреждающе зазвенели. Сонька ринулась спасать положение:

– Ну, что дальше, Валентина?

Домработница налила чай новоприбывшему в большую чашку, отрезала ломоть-кусище пирога, положила на тарелку, поставила на стол перед Бойцовым – быстро, сноровисто, проворно, при этом продолжая прерванное повествование.

– Он мне, значица, говорит, преподаватель то есть: «Вы на клавишу не давите, а нажимайте». Я и нажимаю, а он как заореть: «Вы мне клавитуру сломаете! Вы, говорит, не жмете, вы с ними боретесь!» А я чой-то не пойму, чего он хочет. А он говорит: «Смотрите на экран, у вас вместо одной буквы сразу пять получаются! Нежнее!» Тю, я говорю, так бы сразу и сказали, что не жать, а ласкать ваши клавиши надо!

Ну слава тебе господи! Спасибо, Валюха, напряжение исчезло, или спряталось на время, уступив место продолжившемуся смеху.


Семь дней он вспоминал о ней, Катерине.

Когда не работал, думал только о ней. Работал – отодвигал, забывал, выкидывал мысли, поэтому и работал как можно больше.

А что тут думать? Думай не думай, а решений возможно только два: вступить в любовные отношения суть роман или поостеречься, ограничившись состоявшейся уже одноразовой любовью.

Второе, само собой, предпочтительней. Никаких обязательств, серьезных отношений, влюбленностей в планы Кирилла Бойцова не входило, и даже больше – категорически отвергалось.

Да потому что не хотел, и все! И зачем? И надобности не видел!

Приводить женщину в семью, а это неизбежно при серьезе-то, – вступать в заведомый конфликт с детьми.

Какие бы они ни были разумные и современные, как бы ни желали отцу счастья, но они его дети, к тому же подростки. Дети, которым многие годы принадлежит вся отцовская любовь и забота, которые к этому привыкли, делить его с кем-то не пробовали, вряд ли захотят это делать.

Сам факт, что отец спит с женщиной в одной квартире с ними, уже повод для обвинений и претензий, из серии «а как же мы?».

А им пятнадцать и шестнадцать, еще в институтах учить, в жизни определять, на ноги ставить, это шесть-семь лет как минимум. К чему превращать эти годы из мирных, семейных, пронизанных любовью и пониманием, в конфликтное противостояние?

Из-за того что папе захотелось регулярного секса в собственной кровати и женского тепла? Да он прекрасно без этого обходится! Столько лет без жены, уже укоренившаяся привычка, и находит в этом социальном состоянии только плюсы.

Только плюсы!

В таком вот ключе на протяжении этих семи дней рассуждал Кирилл Степанович Бойцов, откровенно ругая себя за то, что вообще размышляет о каком-то там совместном проживании – пусть чисто теоретически, но стал же! И мысли не допускал после развода, а теперь, внезапно, на тебе!

И все из-за этой Катерины! А то из-за кого же!

Да потому что хотел ее постоянно и заинтриговала не на шутку, как ни одна женщина за много лет не заводила, и секс получился совершенно улетный. Великолепный!

Как так получилось, что голову выключил, забыв контролировать себя?

Здорово получилось! Ох как здорово!

И хотелось продолжения, и еще раз, и на всю ночь, и так, чтобы утром никуда не спешить, заниматься любовью, проваливаться в счастливый сон, просыпаться и снова любить, и встретить рассвет, перешептываясь, остывая, и снова заснуть…

Стоп!! Нет, нет, нет! Крамола! Совсем сбрендил! Какие рассветы-закаты?

Вот поэтому никаких романов и повторного заходца, никаких встреч-перезвонов! Нет!

Хотя… может случиться и так, что, вступив в отношения, насытившись близостью, он быстро остынет, станет неинтересно!

Но проверять эту теорию не будет! Может, и остынет, а если нет?

Все, уговорил себя в правильности принятого решения. Казалось, что уговорил и логические выводы сделал.

Но на седьмой день…

Пришел домой, но никто не открыл дверь на звонок. Странно, Соня должна быть дома, да и Валентина – сегодня ее рабочий день. Пришлось доставать со дна портфеля свои ключи и открывать в некоем напряжении. Бросив сумку на кресло в прихожей, Кирилл стянул галстук, швырнул раздраженно туда же и прошелся по квартире.

– Соня, Валя!

А в ответ – тишина.

Может, записку оставили? По логике, если оставили, то в кухне на видном месте.

Записку не нашел, зато услышал раскаты громкого хохота этажом ниже. Постоял, прислушался – точно, Валентинин насыщенный говорок, и Сонин голос, а за ним взрыв смеха.

Бойцов призадумался. Засунув руки в карманы брюк, покачался с носков на пятки. Что ж, пусть развлекаются, сам еду подогреет. Валюша вон все приготовила, на плите стоит, его дожидается, и салат наверняка в холодильнике обнаружится. Поужинает и поработает с документами в тишине.

Или это прекрасный повод спуститься, присоединиться к их компании и дать Катерине понять, что ничего у них не будет, продолжения-повторения?

А то некрасиво ушел и никак не обозначил своего отношения к происшедшему. Хотя бы простого «спасибо за превосходный секс» – вполне достаточно для понимания одноразовости действия, и его, Бойцова, нежелания дальнейших встреч.

А так все в воздухе повисло, нервируя многоточием с возможными вариантами.

Некрасиво, откровенно пренебрежительно и очень по-мужски эгоистично.

Да, пожалуй, это удачный повод, сейчас спуститься к ним, улучить момент остаться с ней наедине на пару минут и расставить все по местам. Что-то такое: «Это было великолепно, спасибо огромное, ты необыкновенная, бла-бла-бла, в восхищенных тонах, но я не могу продолжить наши отношения, и у меня есть женщина».

Кстати, женщина на самом деле имелась. И в прошедшие выходные Бойцов, устав от мыслей и воспоминаний о Катерине, решил выбить клин его же братом клином, и поехал с Ириной к ней на дачу.

Ох, лучше бы этого не делал!

Настолько все происходило тошно-однообразно и напоминало уже жеваную жвачку, снова положенную в рот, и больше походило на необходимость удовлетворения естественных мужских потребностей, что он сам себе стал мерзок и неприятен.

При одной мысли, что они приехали на два выходных дня, и ночь впереди, и придется заняться сексом еще раз, стало совсем невмоготу. Воспользовавшись звонком зама, желавшего уточнить не самую существенную мелочь, Кирилл сорвался, сославшись на беспроигрышный мужской повод – работу, и умотал в закат. Подальше от себя, мерзкого.

Порадовавшись подвернувшемуся случаю, дающему возможность объясниться, он бодро пошел вниз, к соседке.

Ну да, ну да! А вы знаете какое-нибудь иное место, кроме описанного в Библии, куда приводят все благие намерения?

Бойцова шибануло в пах, кровь, голову, когда увидел Катерину. Она была необыкновенно хороша сегодня: легкий макияж, делавший глаза еще более загадочными, выразительными, распущенные, струящиеся локонами волосы, в летнем платьице, подчеркивающем, обтекающем точеную фигурку. И вся искрилась, излучая тепло, радость.

На какой-то момент перестал видеть и замечать все вокруг, кроме нее, а включившись-вернувшись в действительность, обнаружил мужика за ее столом!

И получил хук изнутри сознания в голову шипящим кровяным кулаком!

Мужик этот… слишком мужик! Высокий, выше Кирилла ростом, с тренированной, бойцовской мускулатурой и грацией движений, с о-о-очень непростым, слишком много знающим взглядом на волевом, интересном, неброской мужской красоты лице.

Противник из разряда наидостойнейших!

Брат.

Бойцов немного успокоился, разжал бьющий ревностью в виски кулак, но, влившись в общий разговор и веселье, наблюдал незаметно за Катериной и этим Тимофеем загадочным.

На брата и сестру они не были похожи! Совсем. Вели себя, правда, как близкие родственники, но! Но не так все между ними просто, нутром чувствовал!

И нечто мутное, первобытное – право на самку, победа над соперником – клокотало в нем, вырываясь из глубины, где сидело, запертое замком цивилизованности в пожизненное заключение.

И поединок этот вел не он один. Всеми обострившимися рецепторами, интуицией чувствовал, что Тимофей принял вызов. Принял и внутренне улыбался, уверенный в своих силах боец, знающий себе цену: «Давай, посмотрим, чего ты стоишь!»

Отодвинулись на задний план застолье и разговоры, визуально оба присутствовали, принимали участие в общем смехе, ели с аппетитом, но основной разговор вели на другом языке, взглядами. Без слов.