— Я не хочу сегодня думать о твоей семье и вообще ни о чем, кроме нас с тобой, — сказал герцог. — Давай еще немного побудем только вдвоем. Завтра мы обязательно должны съездить в город. Нужно проверить телефон и телеграф. Но это все завтра.

Перед тем как подняться наверх, Этьен хотел проверить, как чувствуют себя лошади на новом месте.

— Я скоро вернусь, — сказал он, отодвигая стул и помогая Дейзи подняться.

— Я пойду с тобой.

— Тогда мы захватим длинное пальто. Твой коротенький жакет поверх ночной рубашки не сохранит ноги в тепле.

Он взял шерстяное пальто из гардероба и надел на Дейзи.

— Чтобы моя девочка не замерзла, уже становится холодно.

— Я стала ленивой после четырех пирожных, — сказала Дейзи, когда они вышли во двор.

— Тебе не обязательно идти. Подожди меня в постели.

— Нет. Я хочу, чтобы ты потом проводил меня в постель, отнес туда на руках, не оставлял одну, чтобы ты любил каждый мой волосок и каждый палец, каждый мой вздох. Поцелуй меня.

Так он и сделал.

По пути в конюшню они останавливались несколько раз и страстно целовались под ночным небом, усыпанным бриллиантами звезд. Осенний воздух был прохладным, но сердца были согреты любовью, и им не было никакого дела до остального мира.

— Моя любовь к тебе больше вселенной, — прошептала Дейзи, когда Этьен усадил ее на солому перед открытой дверью в конюшню, откуда хорошо были видны звёзды. — И мне все равно, что сотни поколений де Веков перевернутся в могиле, когда узнают о твоем разводе, мне нет до этого дела. Ты мой.

— Ты не должна думать, что стала причиной развода. Мне следовало сделать это еще много лет назад.

— Мне грустно, — сказала Дейзи, — когда я думаю о том, что в твоем мире брак со мной для тебя, аристократа, позор.

— Бог мой, Дейзи, не смей даже думать об этом. — Он нежно поднял ее подбородок и сказал: — Ты для меня самая большая радость, самое большое счастье на свете.

Ее глаза казались огромными в лунном свете.

— Ты женишься на мне только… потому что… ребенок?

— Нет, никогда, хотя конечно… фу, черт! — Он начал сначала: — Я женюсь на тебе не изза ребенка, а потому, что ты самое главное в моей жизни. Я не могу представить себе жизнь без тебя. — Он вздохнул, его руки скользнули вниз к ее ладоням. — Хотя я надеюсь, что у тебя хватит терпения дождаться моего развода и нашей свадьбы. Это не может тянуться вечно.

— Мы могли бы пожениться сегодня, сейчас, — сказала Дейзи. Она внимательно смотрела на него, в голосе была какаято торжественность.

— Скажи как? — коротко спросил герцог.

— У нас, абсароки, свои боги. Они очень доброжея лательны, особенно к любящим.

— Я согласен, — мягко сказал Этьен, понимая, что Дейзи предлагает ему тот брак, который признается культурой ее народа.

— Я беру тебя в мужья. Я говорю это сейчас, и это навеки. — Казалось, ее теплое дыхание согревает холодный осенний воздух, тело было близким и теплым, а лицо светилось любовью.

— Я беру тебя в жены, и это навеки. — Он обнял ее за плечи, наклонился к мягким, теплым губам. Доброжелательные боги абсароки присутствовали при этом обряде — в ветре, в синем небе и темноте ночи, — боги, которые охраняют абсароки от неизвестных демонов и известных врагов, боги, которые любят народ северных равнин.

— Да будет так, — сказала Дейзи, закрепляя обряд.


Следующие недели были трогательной идиллией, это было время душевного отдыха и сближения двух людей. В один из таких дней они покупали одежду для будущего ребенка, и Дейзи заколебалась при входе в фешенебельный магазин для богатых родителей.

— Скажи, что ты покупаешь одежду для подарка, — предложил Этьен. Позже, когда они переносили многочисленные пакеты в экипаж, Дейзи сказала со слабым беспокойством:

— Ты видел, как они шептались, когда мы уходили. Что они подумали обо мне?

— Я то же подумал бы, ведь ты запиналась и краснела.

— Надо было уйти!

— Но тогда бы у нас не было всех этих маленьких вышитых вещичек. Какое имеет значение, что они подумали?

Дейзи резко остановилась и сказала с глубоким вздохом:

— Да, отец говорил мне, чтобы я поменьше интересовалась чужим мнением.

— Превосходный совет, — спокойно ответил герцог. — И теперь у тебя есть одежда для младенца, которую ты хотела.

— У нас есть, не так ли, дорогой?

— Абсолютно так.

— Давай поедем домой и все хорошенько рассмотрим, — сказала она веселым голосом, уже забыв о неприятных минутах в магазине.

— Давай, — согласился герцог. Любой из его парижских знакомых был бы изумлен: герцог де Век собирался потратить свой день на разглядывание детских мелочей.

Они провели несколько дней в домике Дейзи в горах, на далеком уединенном пастбище. Погода была идеальной, осень оставила свои цвета внизу, в долинах. Здесь, высоко в горах, солнце казалось ближе и теплее. Они лежали под солнцем днем и под звездами ночью, их переплетенные тела, их сердца были в согласии, их чувства согревались любовью.

Они говорили о своих планах, о возможности покупки Этьеном шахты, о продолжительности последней тяжбы в суде у Дейзи, о возможной поездке в Париж.

— Как только закончится развод, нам следовало бы пожениться во Франции, — предложил Этьен, — чтобы обеспечить право наследования для нашего ребенка.

— Мне не нужны твои деньги.

— Я беспокоюсь о наших детях, — исправился он с улыбкой.

— У меня есть собственные деньги.

— Я хотел бы, чтобы наш брак был законным во Франции. Кроме того, деньги твоего отца принадлежат еще и племени.

— Состояния Блэйз более чем достаточно для семьи. Все дети имеют доверительные фонды.

— Если мы женимся во Франции, то наследуется не только мое состояние, но и мои титулы. — Глядя на скептическое выражение лица Дейзи, он добавил: — Почему бы не позволить нашим детям самим решать… относительно титулов?

Она колебалась. Ее задел тот факт, что ее ребенок может иметь титул. Как и все, кто далек от преклонения перед аристократией, она не придавала этому значения, но ее ребенок…

— Да, это, конечно, справедливо. Какие титулы ты имеешь?

Он пожал плечами и улыбнулся:

— Достаточно, чтобы заполнить ими детскую… Если пожелаешь.

— Расскажи, какие у тебя титулы, — поддразнивала она его. — Сколько их?

Они разговаривали, валяясь рядом на меховом одеяле.

— Жюстен уже обладает некоторыми из них.

— Я понимаю. Сколько осталось? Она перекатилась и частично легла ему на грудь, такая мягенькая пушистая кошечка с острыми коготками.

— Девять.

— Многовато.

Ее розовый язычок потянулся к его верхней губе.

Они еще долго болтали на эту тему, согласившись на досуге подумать, как заполнить детскую его титулами.

Следующие недели, в то время как Дейзи занималась судебными делами, Этьен потратил на изучение горнодобывающих предприятий, контролируя свои дела в Европе при помощи телеграмм и ведя переговоры о покупке местной железнодорожной линии. Хэзэрд и Трэй помогали герцогу в качестве консультантов, и примерно через месяц Этьен решил вложить свой капитал в два предприятия. Одно рядом с новым медным рудником Блэков, а другое — в Бьюте.

Вечерами Дейзи и герцог возвращались в свою долину, чтобы под руководством Луи превращать ранчо в удобное место жительства. Они долго спорили в маленькой комнате Луи, а по ночам занимались любовью, засыпая в объятиях друг друга.

В субботнее утро Дейзи спала — роскошь, которую она позволяла себе в последнее время, поскольку младенец, казалось, высасывал из нее большую часть энергии. Этьен, как обычно, встал на рассвете и выехал со своими лошадьми на верховую прогулку. Он планировал встретиться с Хэзэрдом и Трэем для осмотра одной из шахт. С той же энергией, с какой играл в поло, он вникал в любое предприятие, которое начинал.

После часового наблюдения за молодым породистым рысаком герцог выехал на Рубиновую шахту. Свежий воздух осени подбадривал его, пока он добирался до шахты. Он любил утренние часы с их свежестью и ожиданием обновления.

Молодой двухлеток, привезенный им из Франции, преодолел милю в рекордное время. Надо будет пустить его в следующий сезон на скачки, решил Этьен.

Герцог был очень заинтересован этой поездкой на Рубиновую шахту: хотел посмотреть на новое оборудование. Одна из самых старых шахт, она была уже сильно выработана, и ему предстояло спуститься на три тысячи футов под землю.

— Оставьте ваш жакет здесь, он вам не понадобится, — объявил Хэзэрд, когда приветствовал герцога перед конторой управляющего. — Знакомьтесь, это Джордж Станс, наш управляющий.

Поговорив с герцогом, Джордж понял, что тот серьезно заинтересовался горным делом.

— Мы ведем разработку на восток на трех тысячах футов, — сказал Джордж.

— С расширением на отметках 2666 и 2433, — добавил Хэзэрд.

— На отметке 2666 у нас есть определенные проблемы: люди не могут работать больше четырех часов изза высокой влажности и температуры, — объяснял Джордж. — Работа трудная: гранит ломает и тупит буры, и нам приходится их часто менять.

Хэзэрд спросил насчет воды, которая появилась в штреках в последнее время.

Управляющий суеверно скрестил пальцы и улыбнулся.

— Давайте надеяться на удачу.

Было почти девять тридцать, когда Хэзэрд, Трэй и Этьен вошли в клеть, чтобы спуститься в шахту. На отметке 2666 их встретили тревожные новости: рабочие заметили воду, вытекающую через пробуренные отверстия.

— Сообщите людям, пусть немедленно выходят, — распорядился Хэзэрд. — Мы закроем перегородки на этой отметке.

Через десять минут вся смена этого уровня была выведена и железная дверь к восточному стволу перекрыта, но буквально сразу вода начала медленно поступать по вертикальной шахте, используемой для вентиляции.

— Надо закрыть дверь также на отметке 2433, — отрывисто сказал Хэзэрд, надеясь удержать воду хотя бы на этой точке.