– Молодец, – похвалила Алисса.

– Да, – согласился Сэм.

– И что будем делать?

– Да то же самое. Пробираемся в дом, ты занимаешь позицию на втором этаже, я выставляю в окно грабли, а ты засекаешь стрелков и снимаешь их одного за другим.

– Хорошо, – кивнула Алисса. – Интересно, в хозяйской коллекции есть винтовки? Потому что из этих полуавтоматов с такого расстояния в цель не попасть.

– Насколько я понял, там все есть. Главное – туда проникнуть. Думаю, надо сесть в машину и прорываться через переднюю дверь.

Алисса опять кивнула:

– Я подгоню машину, а ты пока позвони Мэри-Лу и предупреди, чтобы их снайперша в нас не стреляла.

– Лис! – Она оглянулась. – Есть еще одна вводная, о которой тебе надо знать. Мэри-Лу говорит, что с этого телефона ей звонил человек, которого она называет Боб. Похоже, тот самый блондин-пришелец. Он тоже где-то здесь, но она его еще ни разу не видела.

Алисса наклонилась и заставила себя заглянуть в лица людей, которых несколько минут назад убила, спасая его, Ноя и Клэр. Сэм остановил ее:

– Я уже проверил. Его здесь нет.

– Значит, он где-то поблизости.

– Да, – подтвердил Сэм, прекрасно понимая, что от этого опасность, которой Алисса себя подвергает, становится гораздо серьезнее.

– Я пошла за машиной, – спокойно сказала она и отдала ему автомат. – Повнимательнее тут.

– Слушаюсь, мэм.


– Готовы выслушать сенсационные новости, босс? – голос Джулза Кэссиди звенел от радостного возбуждения, и Макс невольно пожалел парня.

Пегги Райан являлась прекрасной во всех отношениях кандидатурой на место руководителя отдела, но отношения с Джулзом у нее категорически не складывались. Как и для многих, его сексуальная ориентация стала для нее неразрешимой проблемой. Не то что Пегги не любила Джулза, но ей было неловко в его присутствии, и поэтому она просто старалась его не замечать, а это означает, что его карьера в отделе вряд ли будет успешной. О чем можно только пожалеть, потому что парень был по-настоящему талантлив.

Разумеется, он в любой момент мог подать в отставку и поступить в новый отряд Тома Паолетти, о котором сейчас ходило столько разговоров во всех силовых ведомствах.

Макс усмехнулся. Вполне возможно, сам Том еще ничего не знал об этом отряде. У него сейчас имелись проблемы поважнее. Обвинение в государственной измене – это вам не шутка.

– Нам удалось установить личность человека с фотографии – того, который у библиотеки разговаривал с Мэри-Лу. Это Уоррен Кантон, – с торжеством в голосе объявил Кэссиди. – Родился в Канзасе, но в двухлетнем возрасте переехал с родителями в Саудовскую Аравию. Его отец работал в нефтедобывающей компании, но скоро умер, а когда мальчику исполнилось пять лет, его мать вышла замуж за араба. Каждый год он приезжал в Америку, чтобы навестить бабушку с дедушкой, потом поступил в Гарвард и проучился там три семестра, а потом бросил и в девяностом году будто вообще исчез с лица земли. Но наши умники из Управления разведки все-таки нарыли, что после Гарварда милый юноша занялся туризмом и посетил несколько очень любопытных стран: Афганистан, Алжир, Ливию, Азербайджан и Ирак. Не исключено, что Гарварду он предпочел учебный лагерь террористов. А теперь – фокус-покус. Вам, разумеется, знакомо имя Хусаам Абдул-Фатаха. До девяносто пятого года о нем ничего не известно, зато с девяносто пятого он состоит в списке самых опасных разыскиваемых преступников. Фотографий нет, никакой достоверной информации тоже. Несколько смазанных отпечатков пальцев, имя, которое решаются произносить только шепотом, и кличка Призрак. Его боятся все – и свои, и чужие. Налаженные связи со всеми солидными террористическими организациями, хотя, судя по всему, его интересуют только деньги. Несмотря на это, у него имеется куча приверженцев и почти сверхъестественная репутация. Считается, что ни в Америке, ни за границей нет такого секретного объекта, куда он не смог бы проникнуть. Мы уж было решили, что он и на самом деле призрак, но ребята из разведки подкинули нам интересную теорию. Они считают, что Хусаам Абдул-Фатах и Уоррен Кантон – это один человек. Светлые волосы, голубые глаза, голливудская улыбка – может появиться где угодно, не вызывая ни малейшего подозрения. Теракт в Коронадо – это далеко не единственный его подвиг. Если нам удастся хотя бы раздобыть отпечатки Кантона и доказать, что он и Хусаам Абдул-Фатах – одно лицо, это уже будет большой победой. Но он очень скользкий засранец. Так что его поимка станет настоящей сенсацией. Наши аналитики считают, что он неуловим, потому что ловко пользуется своей внешностью. Он спокойно уходит с места преступления на глазах у всех, и на него никто не обращает внимания, потому что он совсем не похож на человека, которого зовут Хусаам Абдул-Фатах. Этому подонку выгодна наша узость мышления. У нас ведь считают, что если человека зовут Хусаам Абдул-Фатах – значит, это террорист, если он араб – значит, обязательно, мусульманский экстремист, и наплевать на то, что на свете живут миллионы честных мусульман, которые не причинили никому вреда. И уж конечно, если мы слышим имя Хусаам Абдул-Фатах, нам и в голову не приходит, что это может быть стопроцентный американец, взявший себе псевдоним. – Джулз замолчал и откашлялся. – Простите, сэр. Я просто постарался ввести вас в курс дела на случай, если вы доберетесь до места раньше нас. Прием.

– Отличная работа, – одобрил Макс. – Прием.

– Я просто передал информацию, сэр. Но я обязательно сообщу о вашей оценке нашим аналитикам и ребятам из разведки. Прием.

– Что там слышно об антеннах спутниковой связи? Мне надоело без конца повторять «прием». Прием.

– Я потороплю их, сэр. Конец связи.


Мэри-Лу нечем было дышать.

Ибрагим с девочками сидели в большом джипе. Ему прострелили ногу, когда он пытался разбить окно гаража. Сейчас из этого окна не поступало ни капли свежего воздуха, потому что снаружи дыму было еще больше, чем внутри.

Когда Мэри-Лу увидела, как он упал, ее сердце на несколько секунд остановилось. Слава богу, Ибрагим остался жив, хотя нога была сломана и кровь так и не удалось остановить.

Он бесился из-за того, что ему приходилось отсиживаться в автомобиле, но кто-то должен был присматривать за девочками.

Господи, ведь все это – ее вина! Почему она не позвонила Алиссе Локке полгода назад? Боялась, что ее посадят в тюрьму? Но разве можно сравнить тот страх со страхом за жизнь Хейли, и Ибрагима, и Аманды, и даже Уитни?

Господи, помоги нам всем! Мэри-Лу закрыла глаза и молча молилась. Она готова отдать все – жизнь, свободу, готова провести в тюрьме остаток своих дней, если это может их спасти.

– Атака тяжелой кавалерии! – закричала Уитни. Кровожадная девчонка не выпускала из рук винтовки и все время выглядывала из окон, надеясь подстрелить еще одного врага.

Мэри-Лу едва разобрала ее слова из-за шума пожара. Кто бы мог подумать, что огонь может быть таким громким.

Но тем не менее она услышала град выстрелов за стеной и грохот, с которым автомобиль, протаранив дверь, влетел в дом.

Это было похоже на сцену из боевика: искореженная, дымящаяся машина стояла посреди холла на полу, выложенном мраморной итальянской плиткой. С миссис Даунс случился бы удар.

Раздалось еще несколько автоматных очередей, а потом из-за руля выбралась Алисса Локке. Следом за ней из машины появился Сэм, голый по пояс и похожий на дикаря в боевой раскраске. На животе у него была пропитанная кровью повязка, прихваченная галстуком.

В руках они оба держали большие и очень страшные автоматы, похожие на те, которые Мэри-Лу когда-то обнаружила в своем багажнике.

Оба тут же начали кашлять, а Сэм – есть вещи, которые никогда не меняются, – еще и материться.

– Ты в порядке? – спросила у него Алисса.

Только сейчас Мэри-Лу заметила, что кровь течет не только из раны у него на боку, но и из глубокого пореза на плече.

– Я в порядке. Черт! Ну и жарища! – пробормотал он и наконец-то заметил Мэри-Лу. – Привет. Ты как? Где Хейли?

– Она в гараже, там меньше дыма. – Мэри-Лу протянула им мокрые полотенца, чтобы обмотать вокруг головы. – Пошли туда. Она…

– Я не хочу встречаться с ней сейчас, – перебил ее Сэм. – В таком виде я только перепугаю ее насмерть. Ты уж сама позаботься о ней, хорошо, Мэри-Лу?

– Где Уитни? – спросила Алисса. У нее на лице тоже были грязные полосы, но и при этом она ухитрялась оставаться красавицей.

– Я здесь. – Уитни вышла вперед и с восторгом уставилась на Сэма. Мэри-Лу ее хорошо понимала.

Алиссу, однако, интересовала только винтовка.

– Она мне понадобится, – сказала она, протягивая руку.

Уитни с трудом оторвалась от созерцания грудной клетки Сэма и сделала шаг назад:

– Нет, это моя. Наверху есть другая. Я вам покажу.

– Хорошо, – кивнула Алисса, – показывай. – Она повернулась к Сэму: – Дай мне девяносто секунд, чтобы туда добраться.

– Будь осторожна. – Он дотронулся до ее руки.

– Ты тоже. – Алисса быстро оглянулась на Мэри-Лу.

Еще полгода назад та сошла бы с ума от ревности, наблюдая за тем, как разговаривают друг с другом эти двое. Сейчас же она чувствовала лишь смутное сожаление. В одном единственном коротком прикосновении было больше любви, чем во всей их с Сэмом семейной жизни.

Теперь Мэри-Лу знала это, потому что именно так к ней прикасался Ибрагим.

– А мне понадобятся грабли, – известил ее Сэм, глядя вслед уходящим Алиссе и Уитни, – и хорошо бы повесить на них рубашку.

Он опять зашелся в приступе кашля, и Мэри-Лу видела, какой болью каждый судорожный вздох отдается в раненом боку.

Они пересекли холл, спустились в гараж, и она протянула ему грабли и футболку, добытую из кучи ветоши.

– Оставайся здесь, – приказал Сэм.

– Мы все умрем? – спросила его Мэри-Лу. – Если мы умрем, то я хочу… Ох, Сэм, я должна попросить у тебя прощения.