Писк был размеренным и ровным, и это действовало успокаивающе.

Из холла послышались громкие голоса, и он повернул голову. Проклятье! Явление адмирала Таккера и Берегового патруля.

Том полночи гадал, когда же наконец они пожалуют.

Вновь прибывших почти сразу же заслонили от него внушительные, широкие спины Джаза и Стэна.

Сэм услышал голос своего заместителя:

– Простите, сэр, но в палату интенсивной терапии допускаются только близкие родственники.

Молодец Джаз! Том слегка пожал руку Келли.

– По-моему, оттого что я сижу здесь, мне гораздо больше пользы, чем тебе, – обратился он к Келли, хотя ее глаза по-прежнему были закрыты. – Поэтому, наверное, я пойду. Я очень люблю тебя, Кел. Пожалуйста, борись, хотя бы ради меня. Даже когда меня нет здесь, я все равно с тобой. Ты просто прислушивайся к этому монитору. Потому что это бьется и мое сердце тоже. – Его голос дрогнул. – Каждый раз, когда он пищит, он говорит, что я люблю тебя. Черт! Мне не хочется уходить, но сюда уже приперся Таккер и…

Ее пальцы пошевелились.

Ее пальцы пошевелились, а веки дрогнули.

– Сестра! – заорал Том. – Сюда! Быстрее!

К нему немедленно подскочил Джей Лопес, штатный санитар шестнадцатого отряда. Откуда он здесь взялся?

Сестра отделения интенсивной терапии, молоденькая афроамериканка, примчалась следом за ним.

– Она приходит в себя, – сообщил Лопес. – Черт, ну вы и напугали меня, сэр. Я уж собрался бежать за дефибриллятором.

Боже милостивый, почти весь шестнадцатый отряд, включая жен и подружек, толпился в холле и заглядывал в дверь.

– С ней все в порядке, – успокоил их Лопес.

– Все в порядке, – повторила сестра и задернула занавеску, отгораживая кровать от зрителей. – Доброе утро, миссис Паолетти. – Она осторожно поправила кислородную трубку, уходящую Келли в нос, и проверила капельницу.

– Том, – прошептала Келли, – не уходи.

– Не уйду, – пообещал он. – Никуда не уйду.

– Он не уйдет, – подтвердила сестра. – Эту дверь охраняет целый отряд «морских котиков». А я, конечно, не «морской котик», но тоже не постесняюсь вызвать охрану, чтобы она вывела адмирала, которому совершенно нечего здесь делать. – Она взглянула на Тома и наклонилась к самому уху Келли: – Ох, милая, я вам так завидую: ваш муж не стесняется плакать.


Уитни все утро не сиделось на месте. По сравнению с ней, обе девочки, увлеченно рисующие цветными карандашами, являли собой образец спокойствия и рассудительности.

Она садилась. Потом вставала. Потом опять садилась. Она исполнила отрывки из сорока лучших песен месяца. Она пересказала содержание всех фильмов, которые видела за последний год.

– Может, позвонишь своей подруге – как ее? – Эшли и сходишь с ней на пляж? – предложила вконец измученная Мэри-Лу.

– Нет, мне с вами веселей. А к тому же Эшли такая сука!

Зазвонил телефон, и Уитни подлетела к нему первой.

– Я возьму! Алло? – Она помолчала, а потом радостно взвизгнула: – Наконец-то! Да, пропустите его! Да, в переднюю дверь. Спасибо, Джим, я тебя обожаааю! – Она повесила трубку.

– Какой Джим? Охранник у ворот? – заинтересовалась Мэри-Лу.

– Да, он. – Уитни метнулась к дверям. – Я сейчас вернусь. Там… принесли посылку, которую я давно жду. Никуда не уходите, хорошо?

Она выскочила из комнаты.

Посылка?

Некоторое время они рисовали молча. Господи, какое счастье! Даже Аманда и Хейли притихли.

Только бы в этой посылке оказался не фейерверк. И не ящик виски. И не скоростной катер. И не…

– А что такое «сука»? – с любопытством спросила Аманда.

– Это не очень хорошее слово, детка, – как можно мягче объяснила Мэри-Лу и улыбнулась Хейли, которая прислушивалась к разговору с большим интересом, – и мы не будем его говорить, ладно?

– Миссис Даунс – сука, – уверенно заявила Аманда.

– Разумеется, нет, – возмутилась Мэри-Лу, хотя в душе была совершенно согласна с девочкой. – Просто миссис Даунс любит поворчать. А если мы будем ей улыбаться, она не станет сердиться.

– Ага, а небо упадет на землю, – подхватила вернувшаяся Уитни. – Смотри, кого я тебе привела, Мэри-Лу.

Как она ее назвала?

Мэри-Лу подняла голову, и… – Господи помилуй! – в дверях детской стоял и улыбался Ибрагим Рахман.

11

В телефоне что-то щелкнуло:

– Локке слушает.

– Сюрприз, – пропел Макс. – Это я.

– А как же?..

– Такая новая приставка к телефону. Она посылает особый сигнал, у тебя в телефоне что-то заклинивает, и вместо моего номера на экране высвечивается тот номер, который ты набирала последним. Хитро придумано?

– Очень.

– И за кого ты меня приняла?

– Не твое дело, – чересчур ласково отозвалась Алисса. Похоже, она все еще на него злилась.

– Я долго ждал, что ты мне перезвонишь. Мне, правда, очень надо поговорить с тобой. – Макс не садился за стол, зная, что как только сядет, тут же автоматически начнет просматривать бумаги. А предстоящий разговор потребует его полного внимания. Он выглянул в окно.

Небо во Флориде какого-то совершенно особенного голубого цвета. А еще из окна видно полоску моря, сверкающую на солнце.

– У меня сейчас нет времени, чтобы перезванивать всяким засранцам. Может, поговорим позже?

– Нет. Но я буду короток. Я не могу жениться на тебе, потому что я еще больший засранец, чем ты думаешь. Извини. Я… совершил большую ошибку этой ночью и…

– Макс, – перебила его Алисса, – я все знаю. Неужели ты думаешь, что можешь целую ночь не отвечать на звонки и никто ничего не заметит?

– Да, – глухо сказал он, – я понимал, что без сплетен не обойдется. Я просто хотел, чтобы ты узнала все из первых рук. И только правду. – Он замолчал, собираясь с силами. – Алисса, я с ней переспал.

Она негромко рассмеялась:

– Давно пора. И как ты – в порядке?

– Нет, черт возьми, – признался Макс. Наверное, он уже никогда не будет в порядке. – Я должен сказать тебе еще кое-что.

– Ой, что-то мне это не нравится.

– Я подал заявление об отставке.

– Макс!

Он прижался лбом к нагретому стеклу.

– Оно вступит в силу, как только мы разгребем все это дерьмо, или в конце месяца – что наступит раньше.

– Господи боже мой…

– Я рекомендовал на свое место Пегги Райан, а тебя – на ее должность.

– Макс, это невозможно!

– Я сам во всем виноват, Алисса. Нельзя было спать с ней. Она еще не оправилась после той истории, и у нее слишком уязвимая психика… Не говоря уже о том, что за двое суток до этого я сделал предложение тебе, что, кстати, тоже было полным безумием.

– Я же тебе отказала, – напомнила Алисса.

– Ты сказала, что подумаешь.

– Да, но я бы все равно отказала, и ты это знал. Макс, мы ведь оба понимали, что это несерьезно.

– Это было серьезно.

– Пожалуйста, не увольняйся, – взмолилась Алисса. – Как ты можешь уволиться? Ты нам нужен.

– Как я могу не уволиться? Послушай, мне надо идти. Я только хотел, чтобы ты обо всем узнала от меня.

– Макс, ты просто убегаешь от проблемы, вместо того чтобы решать ее, ты, черт возьми…

– Джулз сообщил тебе последние новости?

– Да. Макс…

– Будь осторожна. Все это очень опасно. Очевидно, мы имеем дело не с террористом-самоучкой, а с настоящим профессионалом, скорее всего наемником, который твердо решил замести следы.

– Макс, пожалуйста, послушай…

– Алисса, мне очень жаль, если я обидел тебя…

– Ты не обижал меня.

– Мне все равно очень жаль. И мне надо идти. – Макс повесил трубку.

Небо по-прежнему было очень голубым. И вода по-прежнему сверкала на солнце. И пеликаны легко скользили над ней. Из своего окна он видел даже песчаную дамбу, соединяющую материк с островом Сиеста-Ки.

На котором Джина сейчас, наверное, собирала вещи и готовилась к отъезду.

– Ларонда! – крикнул он, не поворачиваясь. – Мне нужна машина.

Когда Макс вышел из кабинета, его помощница уже повесила трубку.

– Машина ждет у входа, сэр, – доложила она и даже не отругала его за то, что он кричал.

Он еще не рассказал ей о содержании своего письма, но Ларонда чувствовала, что происходит что-то очень необычное и важное, и волновалась.

– Не знаю, сколько меня не будет, – сказал Макс. – Я перевожу все свои звонки на тебя. Меня соединяй, только если позвонит президент или человек, которому известно, где находится Мэри-Лу Старретт.

– Да, сэр.

Макс пошел к лифту.


Мэри-Лу вскочила на ноги так быстро, что повалила стул.

– Привет, Мэри-Лу, – сказал Ибрагим Рахман. Живой и невредимый. Он даже улыбался, хотя в его чудесных карих глазах и стояли слезы. Потом он улыбнулся и Хейли: – Как дела, детка?

– Как ты нашел меня? – ахнула Мэри-Лу, и сама все поняла, поглядев на Уитни.

Вчера та назвала ее бывшего мужа «Сэмом», хотя Мэри-Лу была уверена, что ни разу не упоминала его настоящего имени. Тогда она не обратила на это внимание, но с тех пор что-то беспокоило ее. Теперь все ясно.

– Мне позвонила Уитни, – объяснил Рахман своим музыкальным голосом с таким знакомым британским акцентом. – Я сначала никак не мог понять, о ком она говорит, а потом догадался, что о тебе. Она сказала, что Сэм хочет тебя убить? Я ничего не понимаю. Ты же говорила, он никогда пальцем тебя не трогал. Ну, неважно. Я узнал, что ты здесь и что я тебе нужен, сел в машину и… приехал.

Господи! Что же делать, Господи?

– Я его нашла через справочную, – похвасталась Уитни. – Оказывается, в Сан-Диего всего один Ибрагим Рахман. А ты не хочешь поцеловать его?

Мэри-Лу захотелось ударить глупую девчонку.

– Что ты наделала? Ты понимаешь, что ты наделала? Мы все теперь погибнем! – Она прикусила язык, вспомнив, что ее слышат Аманда и Хейли, схватила Ибрагима за руку и потащила в соседнюю комнату. – Мне было нужно только одно – чтобы ты даже не приближался ко мне! Мне совсем не нужно, чтобы тебя убили, как Джанин.