Когда до Леоноры дошел смысл его слов, ее охватило возмущение.

– Да вы просто дикарь!

– Да. – Его взгляд не отрывался от ее губ, а северный акцент стал от гнева еще отчетливее. – Я так же дик и необуздан, как и земля, что породила меня.

Его губы накрыли ее рот резким, жестоким поцелуем.

Едва губы их соприкоснулись, как сердце оглушительно застучало в его груди, превратив его кровь в жидкий огонь. Руки Диллона нежнее сжали ее плечи, но поцелуй целиком захватил его, не позволяя вырваться из волны жара, который притягивал его все ближе и ближе, и вот он уже понял, что сейчас сам сгорит в этом пламени.

А ведь ничего такого у него и в мыслях не было. Он хотел лишь предупредить эту женщину, запугать ее, заставить покориться. Но теперь, когда он схватил ее в объятия и глубоко вдохнул волнующий женский аромат, от которого у него закружилась голова, прикоснулся к ней, такой свежей и нетронутой, он забыл обо всем на свете, кроме неукротимого желания слиться с ней.

Его поцелуй стал глубже, и он почувствовал, что губы ее слегка дрожат. Неужели эта дикая кошечка дрожит от одного простого поцелуя? Простого? Нет… То, что сам он ощущал и с чем безуспешно пытался справиться, никак нельзя было назвать простым чувством… Хотя Диллон действительно намеревался лишь наказать ее, он сознавал, что растроган ее страхом. Он вовсе не собирался соблазнять Леонору, но вдруг заметил, что руки его плавно движутся по спине миледи, успокаивая и возбуждая ее, пока губы его покусывали и пробовали ее на вкус, не прекращая своей сладкой просьбы и приглашения.

Странные, неведомые ощущения пронзили Леонору, едва она стала пленницей его объятий. Никогда раньше не доводилось ей испытывать подобное чувство. Этот дикарь был ее врагом. Она ненавидит его. И все же… все же никогда раньше ни один мужчина так не волновал ее.

Ее руки, которые в первый момент она прижала к бокам, медленно поднялись, обнимая его за талию. Она забыла, что должна дышать… Сердце ее перестало биться… На мгновение ей показалось, что время остановилось. Она возненавидела себя за то, что ощущает подобные чувства к этому мужчине, и, тем не менее, против своей воли отвечала на его ласку и на его поцелуй.

Почувствовав, как тело девушки пронзает дрожь, которую она не в силах скрыть, Диллон поднял голову, глядя сверху вниз в ее запрокинутое лицо. Глаза девушки были крепко зажмурены.

– Открой глаза, женщина.

Дрогнув, ее веки поднялись, и в фиалковых глазах он увидел свое собственное отражение. На мгновение у него перехватило дыхание и показалось, что он тонет в этой бездне. Он вздрогнул от такой мысли.

Он собирался и дальше пытать ее своими поцелуями, завлечь ее в ловушку, пока она не станет молить его о пощаде. Но вдруг понял, что оказался в западне. В западне, которую сам для себя устроил.

Он хочет ее. Хочет, как никогда не хотел ни одну женщину. И он желает обладать ею не затем, чтобы воздать ее отцу за преступный захват его младших братьев, но потому, что она прекрасна и желанна, и от желания слиться с нею его кровь закипает.

Его руки скользнули по плечам Леоноры, слегка отталкивая ее. Он принялся рассматривать ее прищуренными глазами. Что же такое сделала с ним эта женщина? Каким-то образом ей удалось околдовать, очаровать его. И, если он потеряет осторожность, в плену окажется именно он.

Возможно, даже хорошо, что на некоторое время ему придется уехать. Он чувствовал, что ему необходимо отдалиться от этой женщины.

– Теперь вы понимаете, как легко мне будет овладеть вами, миледи, и мне хотелось бы снова предупредить вас. Не испытывайте мое терпение. – Глаза его смотрели жестко, а голос зазвучал ворчливо. – Если вы разгневаете меня, моя месть не заставит себя ждать и будет ужасна. Я здесь хозяин и повелитель, и именно я буду выбирать вам наказание.

Он резко опустил руки, словно само прикосновение к ней было ему противно. Честно говоря, он боялся снова прикасаться к Леоноре, зная, что иначе не сможет сдержать себя и тут же овладеет ею. Желание горячей волной пульсировало в его крови, и поэтому голос его был более резким, чем ему хотелось:

– Вы поняли меня?

– Да. – Она поразилась, как трудно было заговорить. Глубоко вздохнув, она метнула в него исполненный ненависти взгляд. – Я скорее выпрыгну в окно и разобьюсь до смерти, чем позволю вам осуществить вашу угрозу.

Пытаясь сохранить самообладание, он повернулся к ней спиной и прошелся по комнате. У двери он обернулся.

– Если вы навлечете на себя мой гнев, миледи, мы сможем проверить, умеете ли вы подтверждать красивые слова действиями.

Она отвернулась от двери, когда в комнату вошел Руперт и снова занял свой пост. Стоя к нему спиной, Леонора прижала ладони к лихорадочно пылающим щекам.

Она ненавидит Диллона Кэмпбелла. Ненавидит всей душой и сердцем. И все же… Щеки ее запылали с новой силой при мысли о том, как она отвечала на его поцелуй. Чувства, которые он пробуждал в ней, противоречили всему, во что она когда-либо верила. Этот человек – дикарь. А она – английская аристократка. Если она допустит, чтобы он осквернил ее, она будет навсегда опозорена. Ни один порядочный человек не пожелает взять ее в жены.

И все же… Мурашки пробежали по ее спине, когда она вспомнила, как его руки обнимали ее, как его губы скользили по ее губам… Ни один из мужчин, с которыми она была ранее знакома, никогда не заставлял ее испытывать то, что ощущала она в объятиях Диллона Кэмпбелла.

Что же ей делать, если он вознамерится осуществить свою угрозу? Ответ в ту же минуту появился сам собой. Ей придется прыгнуть с галереи и разбиться насмерть, чтобы только не покориться ему. Поступив иначе, она навсегда опозорит и обесчестит имя своего отца.

Глава тринадцатая

– Миледи… – Руперт подождал, пока она не перестала нетерпеливо расхаживать по комнате.

Она повернулась к двери, где стоял юноша – высокий и крепкий, как громадное дерево.

– Да, Руперт.

– Я хотел бы поблагодарить вас.

– Поблагодарить? – Мысли ее все еще были заняты Диллоном, и потому она никак не могла понять, о чем он говорит.

– За то, что вы сохранили в тайне, что я помог вам.

– А-а… – Она мягко улыбнулась ему. – Но я же так признательна тебе за доброту. Это будет наш с тобой секрет. Ну а теперь… – она прошлась по комнате, – теперь пора присоединиться к мистрис Маккэллум и служанкам, которые ждут нас внизу.

Сейчас ей больше, чем когда-либо, хотелось воспользоваться вновь обретенной свободой передвижения, чтобы найти способ совершить побег.

Надо узнать как можно больше о расположении этой крепости.

Руперт открыл и придержал дверь, затем пошел рядом с Леонорой.

Домоправительница и целое полчище служанок ожидали их в помещении для мытья посуды, примыкавшем к кухне, – здесь обычно раздавались поручения на день. Едва англичанка показалась на пороге, как все голоса стихли, а головы повернулись к ней.

Флэйм, скрестив руки на груди, молча уставилась на нее.

Кажется, мистрис Маккэллум была по-настоящему взволнована. Было совершенно очевидно, что ей еще никогда не доводилось отдавать приказания девушке благородного происхождения.

Понимая, как важно завоевать доверие, Леонора решила помочь домоправительнице выйти из неловкого положения.

– Может быть, мы начнем с большого зала? – предложила она.

Леонора знала, что большой зал является центром крепости, – она догадалась об этом в первый же вечер. Там находилось множество дверей, ведущих в различные коридоры. Возможно, именно там она сможет обнаружить путь к побегу.

Она чувствовала себя виноватой, предавая Руперта, но постаралась отмести это чувство в сторону. Это война. Главное – вернуться к отцу целой и невредимой.

Домоправительница заморгала, недоверчиво глядя на Флэйм. Громадный, похожий на пещеру зал был самым большим помещением в замке.

Поддерживать его в чистоте и порядке было ой как непросто, и эта работа поручалась обычно самым младшим служанкам. Флэйм разделяла сомнения пожилой женщины, а потому самодовольная усмешка тронула ее губы. Да уж, она будет только рада, увидев эту английскую спесивицу за таким грязным занятием.

– Да, миледи, – ответила домоправительница. – В большом зале работы невпроворот. Скажите мне, что вам потребуется.

– Ничего особенного: сильные руки, гибкие спины, метлы и ведра с водой. Поскольку день уже наполовину прошел, мы соберем старый тростник в кучи, чтобы использовать для растопки, а потом подметем и вымоем пол. Завтра уже можно будет настилать свежий тростник. – Она подняла глаза. – Вы согласны, мистрис Маккэллум?

– О да. – Женщина закивала так энергично, что ее подбородки затряслись. Затем, вспомнив, кто тут главный, она почтительно повернулась к сестре хозяина замка: – А ты, девочка? Ты тоже согласна?

Флэйм пожала плечами.

– Мой брат сказал, что я должна остаться с вами и наблюдать. Но он ничего не сказал о том, что я должна принимать участие в работе или же разговаривать с англичанкой. Продолжайте, мистрис Маккэллум.

Решив доказать всем, что именно она здесь командует, домоправительница сурово проговорила, обращаясь к Руперту:

– Ты все время будешь держаться рядом с пленницей. И, конечно, я тоже буду заглядывать к вам время от времени, чтобы проверить, правильно ли вы все делаете.

С понимающей улыбкой Леонора направилась в сторону большого зала. Служанки и Флэйм молча следовали за ней. Когда они пришли, Руперт, как обычно, занял пост перед закрытыми дверями. Леонора молча принялась собирать тростник с пола в кучи, которые пододвигала поближе к каминам, чтобы использовать потом на растопку. Каждый раз, поднимая взгляд от пола, она старалась запомнить расположение дверей, решив позднее узнать, куда ведет каждая из них.