Я напрягаюсь, когда он прижимается губами к теплому месту на шее. Это как поцелуй? Или нет? И затем он шепчет:

— Что у тебя на уме, мисс Уинслоу.

О боже, он знает. Мужчина, который собирался меня убить, мужчина, с которым мы вместе дышали, он знает.

Я закрываю глаза, тяжело дыша, пульс стучит с дикой скоростью.

Он перемещает свои ноги, вынуждая меня сжать бедра, и волна желания прокатывается через меня.

Он скользит одной рукой вверх по моей руке, а другой рукой сминает мои волосы. По тому, как он движется, я могу сказать, что он не собирается останавливаться, но не это меня тревожит. Ощущение между нами поменялось. Он другой.

Мы оба другие.

Это, как если бы мы были связаны, и я могу чувствовать любое его движение и то, как неимоверное желание между нами что-то поменяло в нем. Он наматывает мои волосы на кулак и наклоняет мою голову в сторону, обнажая горло.

— Нет, — я задыхаюсь.

— Нет, что? — шепчет он, опуская губы на мою шею, прижимая их к моей нежной коже. Он проводит зубами по точке пульса на моей шее. — Нет что, мисс Уинслоу?

Он мягко водит вверх и вниз своими руками по моим, поверх моего свитера.

Я выдыхаю, даже не замечая, что задерживала дыхание. Может быть, это отчаяние, может быть, желание. Мне известно только то, что это хреново.

— Просто нет.

Он скользит рукой вверх, чтобы накрыть мою руку, сжимая мои пальцы в кулаки.

Как будто он просто держит мою руку и как будто контролирует меня. Метафора для всего, что происходит сейчас между нами.

Он отрывается от меня, подталкивая меня.

— Нет, — говорю я. Но одним грубым и эффективным движением он переворачивает меня. Отсутствие зрения, кажется, вообще ему не мешает. Он сжимает мои ноги в тиски своими, и я оказываюсь в ловушке и пялюсь на его закрытые глаза. Слезы усеивают его темные ресницы как алмазы.

— Грейсон, — я говорю. — Нет.

Теперь он хватает меня за запястья только одной огромной рукой, опуская другую руку вниз, к моей груди.

Я задыхаюсь.

— Урок, который я недавно усвоил, — как ты знаешь я ученый тип — всегда нужно использовать только правильное слово. — Его рука тяжело лежит на моем животе. — Точное слово против неопределенного слова. «Нет» это не точное слово.

— Не делай этого, — теперь я боюсь.

— Это, — шепчет он, — звучит тоже как-то размыто, тебе не кажется?

— Не делай этого.

Он еще немного смещается с меня, скользя рукой по моей груди.

— Ты лучше этого, мисс Уинслоу. Копай глубже, и ты найдешь правильное слово, я знаю, оно в тебе есть.

Электричество от его руки проходит через мой свитер, мой бюстгальтер. Это, как если бы я лежала перед ним полностью обнаженная. Я даже без очков. Он нежно гладит своей рукой мою грудь. Мне нужно что-то, чтобы перестать чувствовать себя хорошо.

— Нет, что? Не прикасаться к тебе? — Его нежные пальцы заставляют меня гореть. Он перемещает свою ногу между моими.

— Грейсон, — шепчу я.

Он перемещает свою руку вниз, к моему животу, и я чувствую его грубую руку под моим свитером, на моей нежной коже. Я задыхаюсь, когда он задевает рукой чувствительное место ниже моего пупка.

— Отвали от меня, — говорю я, пытаясь вывернуться, но это лишь позволяет ему дальше надавливать своей ногой у меня между ног. Давление его бедра посылает мощный импульс в самый центр у меня между ног.

— Это действительно то, что ты хочешь, мисс Уинслоу?

— Отвали, — говорю я. — Да, это именно то, что я хочу. Чтобы ты отвалил.

Он сильнее сжимает мои запястья, соединяя их на мягких сосновых иголках. Я закрываю глаза, когда его пальцы путешествуют под моим свитером, вверх от живота, к груди. Он дотягивается до моей груди, лениво скользя вверх-вниз по соску.

— Ты проиграешь эту битву, и ты это знаешь, — говорит он, как ни в чем не бывало, скользя своими грубыми пальцами по тонкой ткани моего бюстгальтера.

— Поздравляю, ты можешь доминировать над кем-то, кто вполовину меньше тебя.

— Я говорю не об этой битве. Ты проиграешь битву, которую ведешь сама с собой. — Он целует мою шею. — Битву за то, чтобы не чувствовать это. Битву против желания.

Битву против желания. Такое ощущение, будто это избитая фраза. Он целует мою щеку нежным поцелуем.

Его нежность резко контрастирует с железной хваткой на моих руках, не давая мне выколоть его глаза.

— Это всегда так происходит, — он снова целует меня. — Это нормально, проигрывать. Все проигрывают. Самые выносливые негодяи, которых я знаю, проигрывают битву.

Мне становится смутно интересно, откуда это? Мой радар мемуаристки подсказывает мне, что в этом что-то есть. Но я не могу сейчас обращать на это внимание.

— Я хочу, чтобы ты отвалил, — говорю я, тяжело дыша, когда он оттягивает ткань лифчика в сторону и своими грубыми пальцами обводит кругами мой сосок.

— Это нормально, проигрывать, — шепчет он. — Прими это.

Я чувствую, что я погружаюсь в его прикосновения, как будто он руководит мной.

Хуже всего то, что я чувствую между ногами влагу. Вот что делает зло. Я проигрываю битву.

— Черт, — говорю я, пытая выдернуть руки. — Почему просто не убить меня?

Он мягко смеется и целует меня.

— Ты не это имеешь в виду.

О боже, его рука движется южнее. Может быть, это и неправильно, но я не хочу, чтобы он трогал меня там, потому, что тогда он заметит, что там я влажная. Я пытаюсь освободиться из-под пресса его ног, но в этот момент он погружает свои пальцы под резинку моей юбки.

Он скользит пальцами в мои трусики. До меня доходит, что мы снова дышим вместе. Но это не успокоение как это было в прошлый раз, это что-то темное.

— Мисс Уинслоу, — шепчет он, поглаживая мой бугорок. Слезы стыда горят через мои закрытые веки, и в этот момент он находит мой чувствительный комок нервов и ощущения поднимаются выше.

— Я не хочу, — тяжело дышу.

— Я знаю, — говорит он странным тоном. — Я знаю, но иногда, лучше сказать себе, что ты должна. — Он целует мою шею и продолжает прикасаться ко мне, поглаживая меня выше. Я чувствую, будто лишаюсь рассудка, будто мой мозг — это самолет, только что взлетевший со взлетной полосы, взмывающий в воздух, вне пределов досягаемости, вне связи.

Его прикосновения что-то делают со мной, толкая желание дальше.

Он слышит голос, затем я тоже его слышу, это слышен вызов на расстоянии.

Я втягиваю воздух, чтобы закричать «Помогите!», когда его огромная рука закрывает мой рот, не давая мне позвать на помощь.

— О нет, ты не сделаешь этого. Мы собираемся оставаться здесь.

Я оглядываюсь вокруг. Листва достаточно густая, чтобы скрыть нас. И все это время он, не переставая, трогает меня, гладит, заставляя чувствовать это ужасное удовольствие. Обычно это хорошо, но сейчас это ненавистно.

Его рука крепче зажимает мой рот. Я дышу через нос, и своими недавно освободившимися руками я собираюсь дотянуться до его глаз.

Слишком медленно. Прежде чем я успеваю дотянуться, он наклоняет лицо и зарывается в мою грудь так, что я не могу достать ни до глаз, ни до шеи. Как он узнал, что я собираюсь сделать? Я тяну его уши, но он, кажется, не восприимчив к этому.

Я кусаю палец руки, прикрывающей мой рот. Он ругается и сдвигает свою руку, сжимая мой подбородок. Я запускаю руки в его волосы и тяну, но ощущение между моих ног все нарастает. Разум заволакивает туман.

Он не перестает меня гладить, не убирает руку от моего рта, и, прежде чем я осознаю это, я держу руки на его волосах, вместо того, чтобы тянуть их.

Я не знаю, что безумнее: то, что он сейчас здесь, со мной, вместо того, чтобы бежать или то, что я зарываюсь пальцами в его волосы. Или тот факт, что он уткнулся носом в мою грудь, через мой мягкий свитер, как будто знает, что я собираюсь сделать с его глазами и горлом.

Я чувствую головокружение от быстрого дыхания через нос, или это от того, что он делает со мной.

Может быть, это просто оттого, что он нажимает на мое чувствительное место с правильным давлением. Я не могу поверить, насколько хорошо это ощущается, и не хочу, чтобы он останавливался.

Он продолжает свое круговое движение, и я извиваюсь под ним, толкаясь навстречу его руке.

Он усиливает свою хватку над моим ртом, медленно поглаживая. Я не могу перестать изгибаться под ним, притягивая его за волосы к моей груди, желая, нуждаясь.

И внезапно я распадаюсь на части от ощущения. Острое. Яркое. Насыщенное. Это ощущение волнами проходит через меня. Эта красота. Дикость. Я тяжело дышу, и он тоже. И ничто не имеет значения, кроме этого ощущения, пульсирующего вновь и вновь. Его пальцы останавливаются, когда исчезает ощущение, оставляя меня обмякшей куклой в его руках. Это было прекрасно, слишком прекрасно. Слишком дико. Оргазм. Я чувствую, что я плачу. Я чувствую себя сбитой с толку.

Он не должен был этого делать. Мне не должно было это понравиться.

Он отстраняется от меня, удерживая мою руку одной рукой, рукавом пытаясь вытереть свои глаза.

И я успокаиваюсь от действия оргазма. Лучшего в моей жизни. И прихожу в себя.

Вот именно тогда я кричу:

— Помогите!

— Эй, — мужской голос. — Здесь есть кто-нибудь?

— Черт, — шепчет он. И в следующий момент он делает что-то сумасшедшее — он отпускает меня.

Я хватаю свои очки и вскакиваю, бегу по направлению к голосу, на ходу надеваю очки, возвращая себя.

Впереди, сквозь деревья, я вижу фигуру.