Мое лицо пылает от злости, ведь я поверила в его историю.

Была ли это выдумка? Вся история о похищении? Мышонок Мануэль? Мне становится плохо от мысли об одиноком, напуганном мальчике. Этот рассказ и был планом побега, тайное послание. Сейчас я знаю настоящее имя Диксона — Мануэль, это кое-что, да значит.

Если прежде меня трясло от страха, то теперь от ярости, когда я вспоминаю его улыбку. Я была идиоткой, думая, что помогаю ему. Я наивно полагала, что помогла ему стать другим человеком. И правда, он стал другим, только не таким, как я хотела.

Он использовал меня. Играл со мной.

Я вспоминаю про свой телефон, нужно позвонить кому-нибудь. Никто не знает в чем причина вспыхнувшего беспорядка, но что еще страшнее, никому не известно, что Грейсон пытается угнать машину, чтобы сбежать.

Я опускаюсь на сидении. Набрать 9-1-1? В главный офис тюрьмы? Мне нужно доложить, что Грейсон может быть опасен. Нет, он представляет опасность. Вдруг он насильник или убийца? Как жаль, что я не просмотрела его дело, как сделала это с остальными заключенными. За что же его посадили в тюрьму?

Я осторожно осматриваю стоянку, может, мне удастся добежать до офиса и рассказать все им. Или будет слишком поздно?

Я оборачиваюсь, и наши взгляды встречаются.

Он заметил меня.

Убирайся отсюда! Заводи машину и уезжай! Я все еще держу мобильник в руке, могу попробовать позвонить 9-1-1, но сейчас мне это мало чем поможет. Я рыскаю в поисках ключей. Черт, где же они? Неужели, я уронила их, когда прокрадывалась к машине? Нет, я не могла их потерять, ведь я открыла дверь. Может, сунула их обратно в сумку? Трясущимися руками я начинаю искать. Да где же они?!

Я вновь оглядываюсь, он стоит, смотря на меня своими холодными глазами.

Черт, черт, черт.

Я судорожно роюсь в сумке в поисках ключей. Выбрасываю все барахло, вроде старых чеков и неиспользованных тампонов. Все кажется таким нереальным. Наконец, я нахожу ключи и вставляю их в замок зажигания. Внезапно, осколки стекла летят со стороны пассажирского сидения. Грейсон разбил окно. Окровавленной рукой он находит замок и открывает дверь.

— Оставь телефон. Живо!

Я роняю его, Грейсон садится в машину и поднимает мобильник с моих колен. Он вертит его в руке.

— Я никому не позвонила, — говорю я, трясущимся голосом.

— Хорошая девочка, — он кладет телефон на приборную панель и бьет его пистолетом. Три сильных удара, и от мобильника остаются одни кусочки. Он тут же выбрасывает остатки телефона. — Поехали.

Да как он смеет? Неужели он серьезно думает, что я буду помогать ему? Я сжимаю губы от злости, внутри у меня бурлит ярость. Он обманул меня. Использовал.

— Я больше не буду тебе помогать, — смотрю по сторонам, ожидая увидеть охранников. Ни единой души.

Он вздыхает, словно я заставляю его принять тяжелое решение. Мне хочется врезать ему. Что-то давит мне в ребро. Страх сжимает горло. Я смотрю вниз, уже заранее зная, что это. Он прижимает ко мне пистолет. Насколько опасен выстрел с близкого расстояния? Я не специалист по данным вопросам, но мне известно, что это грозит летальным исходом. Он убьет меня. На глаза выступают слезы ужаса и унижения.

— Может, ты не расслышала, — рычит он, от его тона мое тело покрывает озноб, — я сказал, поехали.


12 глава


Грейсон


Она очень умна, я понял это в тот момент, когда она увидела меня и осознала, что я планирую сбежать. А еще из-за написанной истории. Злость в ее взгляде говорит мне о том, что она чувствует себя преданной. Думаю, что это вполне естественная реакция. Что ни говори, а о естественном порядке вещей я узнал еще на ранних этапах жизни. Все, что ты делаешь, — ради того, чтобы выжить. Такие уроки никогда не забываются.

— Ты собираешься вести машину или хочешь закончить так же, как и твой телефон?

Она в шоке распахивает глаза, заводит машину, а затем плавно подъезжает к воротам. Нет ничего лучше небольшого давления, чтобы подтолкнуть женщину к действиям.

— Значит, все это было чушью, — говорит она. — Притворством.

— Что? Не понравилась мышка Мануэль? Бедный маленький мышонок?

В ее мягких, глубоких карих глазах пылает ярость. Сама мысль о том, что она злится, потому что мой рассказ был фальшивкой, волнует меня так, как не должна. Убраться отсюда ко всем чертям — вот, что на самом деле должно меня заботить, а не оскобленные чувства мисс Уинслоу.

Звуки сирены. Подкрепление. Красные вспышки вдалеке. Они поймут, что меня нет только после того, как утихомирят заключенных.

Мой взгляд падает на спидометр. Она ведет тридцать пять миль в час, хотя в этой зоне ограничения начинаются от пятидесяти пяти. Слишком медленно.

— Кончай подставлять меня, — говорю я. — Веди машину естественно.

— Или что?

— Ты серьезно хочешь выяснить это? — от моего ледяного тона пробирает до костей. — Думаешь, будто знаешь меня? — она кидает взгляд в мою сторону, и я позволяю ей увидеть всю темноту, скрывающуюся у меня внутри. — Ты ничего не знаешь обо мне. Ничего.

Она увеличивает скорость, смотря прямо перед собой.

— Полегче, — говорю я, видя полицейские машины, проезжающие мимо нас. Я договорился с одним приятелем, он будет ждать нас за городом.

Стоун. Еще тот ублюдок, зато преданный. Он искал меня с тех пор, как детьми нас вызволили из плена, и мы пойдем на что угодно, чтобы помочь друг другу.

Красный свет фар отражается в зеркале заднего вида, чем мы дальше, тем лучше. Я бы сказал, что все идет отлично. Будучи запертым, контролируемым, находясь под полным наблюдением, я не мог даже прикоснуться к ней, зато сейчас она полностью в моей власти, и я могу делать с ней все, что захочу. Это вызывает головокружение и ощущение восторга.

— Мы просто выехали прогуляться, вместе.

Ее челюсти плотно сжаты. Она зла и напугана.

Я смотрю прямо перед собой, на пролетающую мимо панораму. Быть на свободе после нескольких лет под стражей так непривычно. Боже, шныряясь по парковке под открытым небом, я не мог вести себя естественно, проходя мимо пустых припаркованных машин, боясь, что из них выпрыгнут люди. Я знал, что люди не прячутся в своих автомобилях, тем не менее, в тюрьме тебя учат избегать таких вещей. Шестое чувство. Вот только мне на глаза попалась Эбби, и все пошло не по плану. Она стала моим спасательным кругом. В каком-то смысле, принесла пользу, поэтому я взял ее с собой.

Все же есть в поездке с красивой девчонкой на соседнем сидении что-то клевое, даже если эта девчонка тебя ненавидит. Возможно, парни из моей банды скажут, чтобы я убил ее, думаю, мне придется это сделать.

— Послушай, мне кажется, что тебе следует кое о чем поразмыслить, — за окном мелькают поля. — Ты ведь далеко не глупая девушка, поэтому следует понять, в какой роли сейчас выступаешь. Мисс Уинслоу, ты понимаешь, что для меня значишь?

Страх написан на ее лице. Могу предположить, что ни о чем хорошем она не думает, возможно, даже предполагает, что я могу изнасиловать ее. Ее карие глаза кажутся еще больше из-за испорченного макияжа. Этот испуг во взгляде ей к лицу. Интересно, мисс Уинслоу понимает, что со стороны страх и возбуждение очень похожи?

Есть еще парочка уроков, которые я усвоил во времена своего детства, запертый в подвале в компании с крысой. Не стоит показывать страх, когда ребята, которые старше и сильнее тебя, думают о том, как бы поразвлечься, потому что когда они видят в тебе что-то живое, такое как страх, счастье, злость, они захотят выбить из тебя это. Но когда ты почти мертв, они желают, чтобы ты оживился. Никогда не угодишь.

Любопытный факт, что не попал в мое сочинение.

Конечно же, мышь не звали Мануэль. На самом деле у нее и вовсе не было имени, а когда она не вернулась, я сказал себе, что мышка нашла себе место получше, и я действительно верю, что так и было. Я верю, что она выбралась. По правде, я считаю, что мне просто необходимо в это верить. Надеяться, что хотя бы один из нас будет в безопасности, и ни я, ни Стоун, ни кто-либо другой не попадут в Ад.

Я много раз представлял себе, как мышь вырвалась наружу и бегает по траве. Особенно когда они снимали фильмы, доставляя нежеланное удовольствие, я думал о мышке в траве.

Несмотря на высокомерие, с которым мисс Уинслоу смотрит на меня, мне известно, что она знает о том времени, проведенном в подвале, будучи маленьким мальчиком. Приятно, что теперь эту историю знает еще один человек. Конечно, Стоун и другие парни в курсе, что однажды мне пришлось не сладко, но я никогда не рассказывал им все подробности, или как представлял мышь, выбирающуюся наружу, словно это персонаж из мультика. Иногда я задумываюсь о том, каково мне было бы, если бы я поделился с ними этой историей. Какого это, ненавидеть прикосновения и в то же время желать их? Как они себя чувствовали, когда мы вместе с друзьями ворвались в дом и убили их всех? Уж лучше пусть она думает, что это все выдумки.

Я смотрю, как она ведет машину. Контроль во всем. Моя мисс Уинслоу перфекционистка, не удивлюсь, если она горбатилась над этой чертовой газетой, сверяя каждую запятую.

И тут вдруг мне приходит мысль коснуться ее. Пробежаться пальцами по ее шее или щеке. Интересно, она подпрыгнет? Или заплачет? Или она попробует их на вкус? О, Господи. По крайней мере, в одном я точно уверен: она все чувствует. Для нее все по-другому, все новое и неправильное.

Ее губы плотно сжаты, а взгляд прикован к дороге, но не из-за того, что она ведет машину. Она избегает меня, как будто меня и прижатого к ней пистолета здесь нет.