На пакете молока.

Он смотрит в камеру без улыбки. Волосы коротко подстрижены, прикрывают лоб, а в глазах тьма.

Я кликаю мышкой.

«РАЗЫСКИВАЕТСЯ» гласит надпись на коробке с молоком. Его рост, вес и дата рождения, все там: тридцать пять килограммов, маленький мальчик, последний раз его видели около бело-синего фургончика с мороженым. Если у вас есть хоть какая-то информация о возможном местонахождении ребенка, пожалуйста, обратитесь в полицейский участок.

Много пропавших детей, взятых под опеку. Предполагается, что они были похищены тем, кто владел этим фургоном. Удержаны в плену. В подвале.

Как долго он пробыл там, прежде чем его нашли? День? Два?

Достаточно долго, чтобы обзавестись другом в виде крысы. Две недели?

Мой живот скручивает, но не от сомнений, которые одолевали меня прежде, а из-за страданий маленького мальчика, которого я никогда не знала. Мальчика, о котором я прочитала маленький кусочек воспоминаний. Между ним и тем пугающим мужчиной, каким он сейчас является, пролегла огромная пропасть.

Я закрываю вкладку, увидев достаточно.

Значит, Грейсона похитили. Удерживали.

Эти карие глаза с картонной коробки преследуют меня.


***


Чувствую волнение и счастье, когда ко мне в общагу доставляют коробку с печатным изданием газеты. Я переживала, что она не придет вовремя. Провожу пальцем по оглавлению, так много бессонных ночей проведено, чтобы сделать все, как надо. В программу также вошла оплата графическому дизайнеру, поэтому обложка вышла блистательной. Думаю, этот журнал многое значит для ребят, так же как и для меня.

Слова Эстер о том, что им нужно дать свободу в выражении, всплывают в моей памяти, когда я вновь обращаюсь к истории Грейсона. Мне хотелось, чтобы он был честен со мной, и я знала, что он на это способен.

Но я получила даже больше того, на что надеялась. Его рассказ — изюминка выпуска. Мне почти причиняет боль, что пришлось выпустить эту историю недоработанной.

Газета «Кингмен» уже доступна в сети, и количество обзоров растет. Люди тянутся к реальным вещам, так же как и я. Предполагалось, что учителя тоже могли бы участвовать, рассказать свою историю, но у меня уже был свой рассказ о первом дне в колледже. Этого было достаточно. Выпуск предназначался для ребят, а не для меня.


11 глава


Эбигейл


Классная комната такая же холодная, как и всегда, и только сейчас, в свой последний день, я понимаю, что буду скучать. По правде, мы прошли значительный путь, и я рада, что не уволилась. Тоска накрывает меня с головой, пока я жду ребят.

Я проклинаю себя за то, что надела синий кашемировый свитер, не знаю, что вдруг на меня нашло. Облегающие вещи не для мест, подобных этому, в особенности из-за мужчин, ведь я знаю, как они на меня смотрят.

Хотя, чего это я? Конечно же, мне известно для кого все это. Грейсон. Последний ли сегодня день, когда мы с ним видимся? Разумеется.

Я чувствую его появление. Все сразу становится светлее, и эта атмосфера усиливается с каждым его шагом. Он ступает с неприсущей ему легкостью, это, определенно, что-то новенькое. Диксон идет сзади, что-то тихо ему нашептывая, может, ругает, в любом случае, Грейсон не выглядит обиженным. Он улыбается, и на его щеке появляется незначительный рубец. Кто-то может подумать, что это всего лишь ямочки, но в тот день, в библиотеке, я была достаточно близко, чтобы увидеть старый, крошечный шрам.

Улыбка на его лице искренняя, не насмешливая. Похоже, что он действительно счастлив. Это из-за истории в газете «Кингмен»»? Я сразу же вспоминаю слова Эстер о том, как людям нужно рассказать свою историю, чтобы исцелиться. Вновь стать цельными. Чувство гордости взывает во мне, ведь приятно знать, что это ты подарил новую надежду. Надежду быть счастливым.

Он ловит мой взгляд со своего места и кивает. Перед глазами тут же вспыхивает фото мальчика с картонной коробки из-под молока. Его карие глаза…

Стоп. Сегодня не день для грусти. Грейсон не нуждается в моей жалости.

Я киваю ему в ответ.

Я смотрю на каждого моего ученика и киваю им по очереди. Сейчас я их знаю. Глубоко внутри это причиняет боль, ведь мне столько известно о них. Но даже если и так, то оранжевое море людей все же пугает меня. Даже несмотря на то, что Диксон, как всегда, стоит на страже у стены.

Сегодня он какой-то бдительный, его лоб блестит от пота, как если бы он нервничал. С чего бы вдруг ему быть на взводе?

У меня внутри все переворачивается. Кажется, что-то идет не так. Может, я просто сильно расстроилась из-за того, что сегодня последний день? Сама не знаю, почему меня это волнует, похоже, Эстер была права, я действительно сблизилась с ними. С Грейсоном, со всеми.

— Что ж, давайте приступим к делу, — бормочу я так, что меня никто не слышит. Сегодня некоторые из заключенных планируют зачитать вслух свои рассказы. Я прочищаю горло и вновь пробую произнести слова, но ничего не выходит.

Прямо как в темном лесу перед бурей, в комнате витает что-то пугающее.

Вот тогда все и начинается. Два парня внезапно начинают кричать друг на друга. Я даже не успеваю сообразить, что все это значит. Охранник должен их успокоить, не так ли? Он обязан сделать это.

Но он ничего не предпринимает. Что-то здесь явно не так.

Диксон приближается, когда заключенные начинают драться. Бах. Друг против друга. Диксон стоит передо мной, закрывая от них. Я выглядываю через его плечо и вижу, как другие четыре парня начинают размахивать кулаками. И вдруг комната взрывается насилием.

Диксон хватает и тащит меня с такой скоростью, что перед глазами все превращается в сплошное пятно. Раздается выстрел. Они что, стреляют в заключенных? Я ищу глазами Грейсона, но его нигде нет.

— Шевелись! — кричит Диксон, впихивая меня в угол между собой и дверью, который я не заметила прежде. Должно быть, он схватил мою сумку со стола, прежде чем защитить меня от всего этого безумия. Диксон всучивает ее мне.

— Что происходит? — Сердце бешено колотится у меня в груди. — Что ты делаешь?

Диксон что-то печатает на крохотной клавиатуре.

— Хочу вытащить тебя отсюда.

Раздается сигнал тревоги. Совсем не добрый, а какой-то зловещий. И снова выстрел, больше похожий на бомбу. Комната превращается в вулкан, который извергает оранжевую лаву.

Грейсон там. Он в порядке?

Откуда-то идет дым. Двери открываются, и Диксон тянет меня за собой через огромный бетонный проход, выстланный трубами и панелями. Мы мчимся по коридору. Раздаются громкие шаги, как будто ступает стадо слонов. Диксон притягивает меня к стене, когда мимо пробегает дюжина полицейских в защитном обмундировании.

— Куда ты собрался, Мэнни? — кричит один из них Диксону.

— Нужно увести ее подальше, — твердит он в ответ.

Мы двигаемся вперед, Диксон практически толкает меня. Сирена не смолкает, пока мы преодолеваем одну дверь за другой. Почему парни начали драться? С ними все хорошо? А с Грейсоном? Наконец, мы добираемся до главного офиса, где жизнь кипит. Через несколько минут я выбегаю на улицу, навстречу свежему воздуху.

Сигнал тревоги слышен даже снаружи.

— Где твоя машина? — спрашивает Диксон.

Я показываю пальцем. Он двигается за мной следом между рядов машин, где я припарковалась.

— Тебе нужно уезжать отсюда как можно скорее. Сейчас здесь небезопасно. Как только все придет в норму, тебе позвонят, и ты сможешь забрать свои документы.

— Минутку, как этот парень назвал тебя? Мэнни? — сама не знаю почему, но я зациклилась на этой детали, мне кажется, это что-то важное, вроде жизни или смерти. — Это твое имя?

— Скорее прозвище.

— И какое твое настоящее имя?

— Мануэль, — наконец, признается он, — но меня все равно так никто не называет.

Я показываю на свою машину.

— Это моя, — говорю я, доставая ключи.

— Уезжай, — он разворачивается и бежит к серому зданию.

Сейчас меня трясет сильнее, чем внутри. Какого черта это было? Мануэль. Его зовут Мануэль. Это довольно распространенное имя, но очень странное совпадение. Мышку Грейсона звали Мануэль.

Кое-что еще в поведении Диксона мне показалось странным. Он не пытался унять драку, вместо этого помог мне выбраться из этой заварушки. Конечно, я благодарна ему за свое спасение, но почему же он не попытался разнять заключенных? Он даже не выглядел удивленным, когда они накинулись друг на друга, более того, он нервничал с самого начала занятия. Как если бы ему было известно о том, что произойдет.

Я оглядываюсь, вокруг не так много автомобилей, и вдруг я вижу, что кто-то стоит у моей машины, и пытается открыть соседнюю. Крепкий парень, темные волосы. Он занимается своим делом, полностью игнорируя сигнал тревоги. Что-то слишком долго он открывает свою машину…

У него нет ключей. Он хочет ее угнать. Осознание обрушивается прямо на мою светлую голову, сигнал тревоги звучит, если заключенный сбежал.

Это часть плана побега? Этот мужчина заключенный?

Ну, разумеется!

И Диксон замешан в этом, он помог ему. Теперь я понимаю, почему он так себя вел. Они угрожали ему? Так они вынудили его помочь им?

Когда мужчина на мгновение оборачивается, чтобы взглянуть на тюрьму, я узнаю его. Это Грейсон. О, боже мой, Грейсон.

Я осторожно прокрадываюсь к своей машине так, чтобы он меня не увидел.

Так вот почему он так сильно хотел заниматься в моем классе, чтобы сбежать в последний день занятий? Здесь не может быть никаких совпадений. Я вспоминаю, как он пытался добиться зачисления на занятия после того, как я уже провела несколько для основной группы. В голове тут же всплывают воспоминания о том, как он стремился попасть в газету. Так он отправил кому-то сообщение?