Я с еще большим уважением посмотрела на Артура: не просто герой, но умный, отважный человек! Наверняка понимает, в какое опасное дело ввязался.

– А когда газета выйдет?

– Как выйдет, т-так мне сообщат. Ну что, д-двинули назад? Машина моя на п-парковке у мотеля стоит.

Едва мы вышли на дорогу, как в кармане Артура заверещал мобильник. Он поднес его к уху.

Догадаться, о чем идет разговор, я бы не смогла, так как Артур издавал лишь междометия и короткие да—нет. Однако побитое лицо его осветилось такой радостью, что ссадины уже казались бутафорскими. В глазах играли задорные искорки, рот растянулся до ушей, он корчил веселые рожи то ли мне, то ли невидимому собеседнику. Отключив трубку, все пересказал мне:

– П-представляешь, главред в восторге от моей с-статьи! Сказал, что материал убойный и форма п-подачи – отличная! Предлагает работать м-мне у них в агентстве ж-журналистских расследований.

– Как здорово! У тебя же есть журналистский опыт! И парень ты отчаянный.

– Скажешь т-тоже – парень. Д-дед уже. Вся голова б-белая. К-какой из меня журналист после контузии, и т-три слова п-подряд не выстрелить, и память ни к черту. А п-при журналистском р-расследовании надо все в-время с людьми общаться, интервью б-брать, оборванные н-ниточки связывать. Это сейчас м-мне п-просто было: что видел, о том и н-написал.

– Ты все же попробуй, не отказывайся сразу.

Мы вернулись к машине Артура, тарахтящему шарабану неизвестной мне марки, сели в нее и поехали в сторону озера, к друзьям.


Витя с Галей слонялись у берега, не зная, чем занять себя, и оба обрадовались нашему появлению. Тоже поохали, глядя на разбитое лицо Артура, и тоже из деликатности не стали приставать с расспросами.

Галя взяла у меня корзинку и пошла чистить грибы, а Витя вновь занялся костром.

А мы с Артуром, умаявшись в лесу, поторопились искупаться. Пробежали по толстому стволу опрокинутой в воду березы. Поплыли. После прошедшего минувшей ночью дождя вода была еще прохладнее, чем вчера.

– Давай наперегонки! Сейчас согреемся! – предложил Артур, увидев мои враз посиневшие губы.

Размашистыми саженками он быстро устремился вперед, я барахталась позади. Артур, заметив, что намного обогнал меня, повернулся и поплыл назад. Сравнявшись со мной, распластался на спине, раскинув руки в стороны.

– Хорошо-то как! Вот оно – счастье, – сказал Артур, ни разу не запнувшись. – Умеешь на спинке лежать? Отдохни.

Я тоже легла на воду, мы сцепились ладонями, чтобы течение озера не разнесло нас в разные стороны. Нас слегка покружило на одном месте, потом медленное течение стало подталкивать в сторону берега. Вот так и плыть бы всегда: с ним ли, с другим – какая разница? Или разница все же была? Никогда прежде я не чувствовала рядом такой надежной руки.

После купания, пока Галя и Витя колдовали у костра, мы с Артуром ставили вторую палатку. Ведь в предстоящую ночь нас будет уже четверо.

– Ты Галку к себе ночевать пригласишь? – поинтересовалась я.

– Неудобно как-то! Я ведь ее п-почти не знаю. Лучше с б-брательником лягу.

– А когда собирались, просил для себя «девочку» на пикник, – напомнила я.

– Наст-троение сейчас не то.

– Сам расскажешь брату, что случилось на кладбище? И о предложении редактора...

– А стоит ли Витька расстраивать? Ведь он с б-бабулей последние дни жизни б-был рядом. Давай не будем портить народу п-праздник. Я уж на т-тебя вывалил свои беды-несчастья, но ты, Долли, «свой парень». К т-тому ж – психолог, привыкла небось всякое выслушивать.

Я проглотила и «своего парня», и «психолога», слегка взгрустнув, что Артур не видит во мне женщину.

Обедать сели поздно. Галя сварила душистый суп из моих грибов, и сейчас повариха находилась в центре внимания: рыжеволосая, в соблазнительном топике и юбке, почти открывающей попку, светящаяся гордостью за отлично приготовленный обед. Витя и Артур не только похвалили ее словами, но и одобрили фактом: выскребли кастрюлю до самого дна. Облизнув напоследок пустую ложку, Артур заметил:

– С обедом расп-правились, с-спасибо еще раз нашей Галочке, а теперь в самый раз об ужине позаботиться. Солнце-то уже к западу повернуло, надо поторопиться: сейчас к-клев начнется. Ведь и ухи испробовать не помешает!

Артур встал и пошел к машине за рыболовными снастями.


Когда солнце умерило пыл, а мягкие полутени от высоких берез заскользили по берегу, мы, разобрав удочки и наживку, парами разбрелись по ближайшим заводям.

Мы рыбачили вместе с Витей, но клев шел вялый: изредка цеплялась дуриком плотвичка или зависал на крючке колючий ерш. Мне казалось, что Витя отпугивал рыбу непрестанным ворчаньем. Вздумал выговаривать мне за то, что утром я ушла в лес, не разбудив его. А потом полдня шастала по лесу с Артуром. Я возмутилась, высказала в ответ свою обиду:

– Сам-то хорош! Спал с Галей, обняв ее, как любимую игрушку, а меня побоку.

– Так в палатке не повернуться было! Но я Галю не обнимал! Проснулся, она сама мне чуть ли не на пузо заползла!

– Вот видишь! – с горечью торжествовала я.

– Ты сама и виновата, что оставила нас вдвоем. Галя все утро меня своими заботами донимала.

– А вчера? Когда вы после купания, как дети малые, возились! Ты опять был ни при чем? Все Галя виновата? Не бойся, я и сама ей выскажу что следует. Ведь сегодня мы с ней ночуем, а ты, само собой, с Артуром в палатке.

– Не надо! – воскликнул Витя и преждевременно подсек добычу. Рыба ушла, и поплавок вновь замер на поверхности озера.

– Что не надо? Галочку тревожить? По-моему, ее следует поставить на место!

– Поступай с Галей как посчитаешь нужным! Только меня не прогоняй. Зачем мне ночевать с Артуром? Я должен быть эту ночь с тобой!

– Ладно, потом решим. Посмотрим, как вести себя будешь, – учительским голосом сказала я и улыбнулась.

Витя бросил удочку на землю и обнял меня.

– Я хочу тебя, и прямо сейчас!

– Пусти, дурачок! Слышишь? Сюда кто-то идет!

Раздвигая прибрежные заросли, к нам приблизилась Галя.

– Ребята, а большое ведро у нас есть? Артур леща поймал! Вот такущего! – Галя развела руки в стороны, невольно изобразив собою большой крест.

Я стряхнула наваждение – вот что значит сверх меры выслушивать кладбищенские истории, – и вместе с Витей, оставив снасти на берегу, мы пошли смотреть улов Артура.


День завершился знатной ухой и рыбацкими рассказами. Потом мы наконец определились, кто с кем будет ночевать – я с Витей, Галя с Артуром, – и разошлись по палаткам. Правда, Галю пришлось долго уговаривать: видимо, синяки на лице Артура отпугивали ее. Он ее успокоил:

– Я тебя п-поедать не собираюсь, Галочка, ты слишком к-костлява. Да и раздеваться в палатке не обязательно, к тому же к-каждый из нас устроится в отдельном спальнике. Б-безопасность стопроцентная!


А мы с Витей ночью помирились окончательно. Снова повели разговор о свадьбе, и будущее опять виделось в розовом свете. Но помимо моей воли в эти приятные мечты в мою голову вторгалась история, поведанная днем Артуром, – все эти ужасы, происходящие на кладбище. Меня так и подмывало рассказать о ней Вите, но Артур просил до поры до времени молчать, пока не будет опубликована статья. А что будет после выхода статьи? Подумать страшно! Те, чьи интересы окажутся затронуты, вряд ли будут бездействовать.

Однако по мере того, как Витя все настойчивее блуждал губами по моей груди, пробуждал нежным прикосновением беззащитные соски, не только тревожные мысли растворялись в моем сознании, но гасло и само сознание. Витя совершил очередное чудо: снова увлек меня в пучины бездумного наслаждения.

Покидали мы озеро утром следующего дня. После завтрака мужчины складывали палатки и утварь, а мы с Галей собирали мелкий мусор в мешки, чтобы оставить берег чистым.

– Ну как, довольна поездкой? – спросила я подругу, уже перестав сердиться за ее легкомыслие, потому что Витя минувшей ночью доказал, как сильно меня любит.

– Как сказать. Все было неплохо, только ночевать с Артуром в одной палатке не слишком-то приятно.

Я насторожилась: Артур был слишком напорист? Выходит, что его невоздержанность – уже тенденция, а не случайность.

– Хотел взять тебя силой? – высказала я свою догадку.

– Силой?! Я бы не возражала... Шучу, конечно. – Галя растянула губы в печальной улыбке. – Представляешь! Мало того что меня и пальцем не коснулся – слова доброго не сказал! Улегся, как чурбан, ко мне спиной: не то что поболтать, спокойной ночи не пожелал. Сразу захрапел, невежа.

– Витюша был обходительнее? – не удержалась я от провокационного вопроса.

– Виктор по всем статьям человек замечательный. Одно слово – писатель!

Через полчаса обе наши машины уже катили по шоссе. В моем «лимончике» мы опять ехали втроем, поскольку Артур предупредил, что сразу поедет на работу. Немного не доезжая до города, он свернул в сторону кладбища, а мы без приключений доставили Галю до ее дома, а потом поехали к себе.

* * *

В августе улицы города заметно пустеют: большая часть работающих уезжает в отпуск, дети и пенсионеры на дачах. Остаются те, без кого работа остановилась бы, или такие, как я, кому ехать некуда. Денег для дальних путешествий у меня не было, дачи тоже. Позвонила Люсьене, решив напроситься к ней на отдых в Белоостров. Оказалось, подруга вернулась в город, потому что завтра ей предстоит лечь в больницу.

– Так все плохо, Люсьена? – расстроилась я.

– Долли, ты сможешь через час подъехать к «Сладкоежке», где мы обычно встречаемся?

– Без проблем.


В середине дня в кафе народу было немного. Мы сели в дальний уголок в зале для некурящих – Люсьена сказала, что сигаретный дым теперь вызывает у нее нестерпимую тошноту. Заказали сладкий десерт и кофе.

– А надолго ты в больницу? Тебе хуже стало?

– Не знаю, как и сказать, Долечка! Выяснилось, что я – беременна.