– А затем, что уж если бежать, то не ближе, чем Аргентина. Боюсь, что в городе Моршанске ты не спрячешься.

– Да что ты все смеешься! Человек в такой опасности находится! Ведь это же Эдик и Штопор за мной пришли! А они убийцы настоящие! Зарезали Арчила и шли по залу кабака да так спокойно толковали, будто комара на лбу прихлопнули.

– Я смеюсь для того, чтобы ты, дубина, не рыдала от страха. Так что не рыдай. Время у нас есть. До вечера нам нужно составить план обороны, а лучше план атаки, ибо он и есть лучшая оборона. Видимо, придется привлечь к делу Комаровского. Андреева оставим в покое – у него и без тебя своих полный мешок, а еще я сейчас позвоню одному старому профессиональному убийце и проконсультируюсь.

– С убийцей?

– Разумеется, – удивленно сказал он. – В любых ситуациях я всегда стараюсь иметь дело со специалистами. А он четыре души загубил в свое время. Честно отсидел, давно уже примерный дедушка и потихоньку проедает заработанные кровью деньги. Правда, сегодня, в связи с инфляцией, он круто обеднел. Я его снимал для объединения «Экран» лет пять назад.

Он прошел в комнату, уселся к телефону и добрых минут сорок с кем-то беседовал, а Нина, чтоб меньше переживать и не обмирать от страха, к разговору не прислушивалась.

На кухню Воробьев вернулся веселым и довольным, выпил еще одну чашку кофе и сказал, что план вчерне составлен и теперь он сходит за Комаровским, чтоб отработать детали.

– А я? Мне что делать?

– В том-то и секрет, изюминка плана, что тебе его знать не надо. Ты должна быть естественной. Я – режиссер постановки. Комаровский со своими кривоумными мозгами отработает его драматургические детали. А ты – исполнитель-импровизатор. Работаешь в системе свободной охоты. Сиди и жди нас.

Он уже пошел было к дверям, но резко обернулся.

– Да! Мальчонку, Игоря, возьми из сада сейчас же и на вечер кому-нибудь отдай.

С этим он и ушел, и Нина заметила, что вся ситуация, весь риск его как-то взбодрили, словно из спячки выдернули, словно он был рад тому, что подставит свое горло под нож Эдика. А может, не свое горло, а ее – Нины.

Она сбегала в детский сад, взяла Игорька и отчего-то на сей раз решила не связываться с Натальей, а отвела к соседке Тамаре Игнатьевне. Та согласилась посидеть до полуночи с Игорьком, пока Нина будет в театре. Правда, за эту услугу пришлось выслушать грустную историю, как Тамара Игнатьевна «связала» своему сыну автомобиль и он после покупки перестал не то чтоб прибегать каждый день, а и звонит-то старухе матери едва ли раз в две недели.

– Вот такие-то они, детишки наши.

– Мой Игорек будет не такой, – сказала Нина, а соседка лишь засмеялась.

Нина вернулась к себе домой и, как ей было велено, к телефону не подходила, двери никому не открывала, хотя телефон молчал и в гости к ней пока тоже никто еще не заявлялся.

Она приготовила славный обед, на всякий случай сбегала за коньяком и когда все, что могла сделать, сделала, вдруг подумала, что ведь именно она, а никто другой – подставляет под топор двух хороших мужиков. Со всей отчетливостью она вдруг поняла, что хотя Воробьев с Комаровским и очень умные, образованные, воспитанные ребята, но все их достоинства в грядущей игре ровным счетом ничего не значат и являются скорее недостатками. Она припомнила Эдика, и что о нем невнятно и с опасливой оглядкой поговаривали в ресторане «Черный тюльпан» и наконец-то, с опозданием на два года, Нина поняла, что, собственно говоря, Эдик был настоящим бандитом, убийцей.

Ей стало по-настоящему страшно. Что могут сделать с таким уродом два интеллигентных хлюпика, тем более что Эдик наверняка таскает теперь с собой не только кинжал, которым зарезал Арчила, а что-нибудь и посерьезней.

Она ударилась в панику и рванулась к телефону, чтобы под любым предлогом остановить приход Воробьева и Комаровского. Но куда она ни звонила – ни того, ни другого не нашла.

Оба явились в ранние сумерки, спокойно-веселые, с деловыми кейсами в руках, привычно нырнули на кухню и радостно замурлыкали, увидев накрытый стол.

– Что, Нинок, – спросил Комаровский, – достает тебя прошлая жизнь?

– Да так. Как видишь.

– Рвать с прошлым надо, рвать. Мы теперь тебя на большую орбиту запускаем.

Усевшись к столу, они активно принялись за чревоугодие, весело потрепались о больших переменах, которые начинаются на телевидении, были беззаботны, а у Нины с каждой минутой все больше нарастало в душе напряжение.

– Ладно, – оборвал Воробьев веселого приятеля. – Ты, Нин, дай нам ориентировку. С кем мы дело иметь будем и какие у тебя с ним были отношения?

– Отношений у меня с ним не было, – невесело ответила она. – А он просто бандит.

– Просто бандитов не бывает, – качнул головой Комаровский. – Просто бандит – это который берет топор или ножик и поджидает свою добычу на большой дороге. Бандит более высокого класса – банки грабит. А современный русский разбойник, он ходит в смокинге, в лакированных туфлях, сам держит банковское дело, на «мерседесе» ездит и постреливает лишь изредка, да и то старается делать это чужими руками.

– Эдик, я думаю, из таких, – неуверенно сказала Нина.

– Понятно, – сказал Комаровский.

– Ребята, – осторожно сказала она, – я думаю, у него и оружие может быть. Настоящее.

– А как же иначе? – удивленно спросил Воробьев. – Бандит без оружия, это уж, прости меня, вовсе и не бандит.

– А как же вы? – спросила она.

– А мы, как мы, – загадочно улыбнулся Комаровский, вышел из кухни и включил магнитофон в большой комнате, запустил музыку, потом выключил ее, потому что заинтересовался телевизором.

– Зря я вас в свои дела втянула, – огорченно вздохнула Нина. – К тому же, может быть, это вовсе и не Эдик.

– Вот, значит, как? – посмотрел на нее Воробьев. – Значит, у тебя и еще какие-то дела в прошлом остались?

– Нет, нет! – быстро сказала она.

– Исходим из того, что у нас состоится рандеву с вооруженным гангстером! – браво сказал Комаровский. – Физическое превосходство и опыт разборок, очевидно, на его стороне, но интеллектуальное на нашей! Разрабатываем схему действий по деталям!

Разработка схемы заняла около получаса, и Нина решила уже, что никто не придет, что тревога оказалась ложной, но около восьми часов в дверях прозвучал уверенный звонок. Нина обмерла, а Комаровский сказал тихо:

– Заняли места по боевому расписанию! Нина – иди, открывай и будь естественной.

Оба они быстро прошли во вторую комнату и тут же заперли за собой замок.

На ходу глянув на себя в зеркало, Нина прошла в прихожую и открыла двери.

На пороге стоял Эдик. Тот же Эдик и далеко не тот. Если раньше у него был и на работе и вне ее вид джентльмена, то теперь от прежнего пижонства ничего не осталось. Потертая кожаная куртка, затасканные джинсы, короткая борода при усах.

– Привет, – хрипловатым, незнакомым голосом сказал он.

– Это ты?! – удивилась Нина. – А я-то голову ломала, кто это меня из старых знакомых ищет?! Входи.

Он вошел, настороженный и нервный, быстро глянул на кухню и спросил:

– У тебя гости?

– Были. На обед друзей приглашала. Что это ты меня разыскивать вздумал?

– Дойдет до разговора дело.

Он сел к столу в комнате, окинул Нину внимательным взглядом, покривил губы в усмешке.

– А ты другой стала. Совсем другой. Я тебя в телевизоре случайно увидел и сначала глазам своим не поверил, тебя ли вижу. Теперь убедился, что тебя.

– А ты тоже другой, – засмеялась Нина.

– Какой другой?

– Да вшивый какой-то, – с презрительным вызовом сказала она. – Я бы на улице тебя и не узнала.

– Это почему? – обидчиво спросил он.

– Да блатным ты каким-то выглядишь. Просто бомж какой-то. Не поверишь, что когда-то в смокинге и при бабочке ходил.

Он отвернулся и поморщился. Потом снова посмотрел на нее с нескрываемым любопытством.

– Да, изменилась и ты. Жалко, что тогда, на морях, у нас с тобой любви не получилось. Жалко, что я тебя тогда не попробовал.

– У меня с другим любовь была, – резко ответила Нина. – Тебе там места не находилось.

Эдик засмеялся презрительно.

– Игорь твой, что ли? Молокосос этот дешевенький? Так я же ему за тебя деньги заплатил. Он же в сторонку отвалил, за вполне приличные башли!

– Что это ты несешь? – обомлела Нина. – За какие деньги? Он просто испугался и убежал, вот и все!

– Если бы! – ехидно улыбнулся Эдик. – Все было нормальненко. Я ему деньги дал, за тебя отступного, он и смылся, чтоб не мешаться. Так что продал он тебя, как кусок говядины с прилавка. Только ты удрала быстренько, так что все мои затраты впустую.

– Ты что, пришел чтобы мне эти паскудные истории рассказывать? – напористо спросила Нина.

– Да нет. Дела серьезнее. Дела у нас с тобой куда как серьезнее.

– У меня с тобой никаких дел нет!

– Это смотря как взглянуть. Дала бы выпить гостю, а там и потолкуем.

Нина прошла на кухню, прихватила со стола недопитую бутылку, чистый стакан и вернулась.

Эдик уже стоял у запертой двери в маленькую комнату.

– А там у тебя что? Отчего дверь заперта?

Глаза у него были подозрительные, а правая рука дергалась в кармане куртки.

– Ту комнату я сдаю постояльцу, – беззаботно ответила Нина. – Денег не хватает, вот на лето и сдавала.

– Сдаешь? А куда он сейчас подмыл?

– На рыбалку уехал на неделю, вот свое имущество и запер. Не дергайся, садись. И покороче свои дела выкладывай.

Нина проговорила заготовленный текст легко и безмятежно и даже сама удивлялась, как это у нее легко получается.

Эдик вроде бы успокоился, сел опять в кресло, неторопливо налил себе полстакана коньяка и выпил.

– Давай покороче, – решительно подхлестнула она. – Мне с тобой не о чем разговаривать. Если за любовью пришел, сам понимаешь, у нас с тобой ее не получится. Денег в долг тоже ссудить не могу, потому как и сама еле перебиваюсь.