– Какой ты, Метелкин, все-таки дурак! Ведь сказала ж – не могу! Зачем опять полез-то?!

– Ой-е-ей! Какие мы обидчивые! Глазки печальные! А губки бантиком! – проговорил он голосом Авроры и нежно поцеловал ее в губы. – Слушай! Кошмар какой-то!

– Что такое? – испугалась она.

– Я опять тебя хочу! Ну что ты будешь делать! Басенка, а Басенка?!

– Что?!

– А ты тут без меня ни с кем... Ну... Это... Никто тут за тобой не ухлестывал?

– Ты что, совсем, что ль?!

– Смотри, Басенка моя! Узнаю – вас обоих порешу, а потом себя! Так и знай! Потому как жизнь моя без тебя никакого смысла не имеет! Люблю я тебя безумно! Слышишь?

– Да слышу! Выпутывайся давай! Долго мы так лежать-то будем?

– О! Придумал! – крикнул Юрик, и из кроватки раздался негромкий плач Арины. – Тьфу ты! Ну чо она орет-то все время?

– Описалась, наверное! Подожди, мое солнышко! Мама с папой запутались! Сейчас мамочка освободится и поменяет тебе подгузник! Что придумал-то? Говори!

– Постарайся просунуть голову мне под мышку. Я в это время перевернусь, и, наверное, мы распутаемся!

– Да?! А если я себе чего-нибудь вывихну или сломаю?

– Но другого-то выхода все равно нет! – оптимистично прошептал ей на ухо Юрик, и лицо его растянулось в улыбке, за которую Авроре захотелось убить его и расцеловать одновременно.

Арина расходилась все больше – девочка уже синела, заходясь в реве, и наша героиня пошла на рискованный шаг – она все-таки просунула голову под мышку Метелкина, тот перекатился на бок и... Произошло чудо – ноги и руки супругов моментально распутались, а Аврора впервые в жизни почувствовала ни с чем не сравнимый вкус свободы.

– Я ж говорил, что получится! – с гордостью воскликнул Юрик. – А ты все: я плечо сломаю, – проговорил он голосом жены. – Ты только представь, если б мы так и лежали, – и Метелкин захохотал. – Представь, входит мамашка, а мы голые. Лежим. И ни черта не поймешь, где кто!

– Тш, тш, тш. Мама с Аришенькой! Все в порядке! Да. Да. Да. Ну, успокойся, успокойся! Скажи: забыли про меня, я описалась, а на меня никто внимания не обращает! Ты моя сладкая! – И Аврора так смачно поцеловала дочь в ее пухлую щеку, что, казалось, съела бы ее – до того аппетитной выглядела Арина в свои полтора года.

– И чего она все кричит?! – недоуменно воскликнул Юрик, сев на кровати по-турецки, с наслаждением закуривая сигарету.

И все-таки какая парадоксальная штука – жизнь! Единственным человеком, который искренне жаждал рождения Арины, был не кто иной, как Юрий. Именно он восстал больше двух лет назад против Зинаиды Матвеевны, которая настаивала, чтобы дочь непременно сделала аборт. Сама же Гаврилова больше всего на свете боялась появления на свет внука или внучки. Когда она узнала о беременности дочери, у нее чуть сердце «не лопнуло». И что же получилось впоследствии? Юрик, делая всю ночь братика или сестренку Арине, на дух детей не переносил – его попросту раздражала полуторагодовалая дочь. Как некстати она начинает кричать! Да так громко, что уши закладывает! Два года жену не видел, а она им всю ночь испортила. И как нехорошо она его встретила! Он к ней со всей душой – мол, встать по стойке «смирно», рядовая Метелкина, а она в слезы!

– Юр, ну что ты куришь при ребенке.

– Да ладно, – беззаботно отмахнулся Метелкин. – Не умрет же она от этого. От никотина только лошади дохнут. Ха, ха, ха!

– Но это же вредно!

– Да ладно! Ты мне, Басенка, лучше скажи, что думаешь делать? Как жить дальше?

– Не поняла, – обалдело проговорила Аврора и застыла с грязной пеленкой в руке.

– А чо тут понимать?! Я, к примеру, вернусь на свой родной станкостроительный, а ты?

– Ну, знаешь, я на станкостроительный возвращаться как-то не собираюсь.

– Это понятно, это понятно! Но где-то ведь работать надо!

– А с Аришей кто будет сидеть? У меня еще декретный отпуск не закончился! – удивилась наша героиня. Она до этой минуты не думала о собственном трудоустройстве, и не потому, что не хотела или не любила работать – нет, она заботилась о дочери и пока считала это нелегкое занятие основным, самым нужным и главным в своей жизни.

– Аришу можно в ясли отдать. Или твою мамашку попросить с ней сидеть – вдруг она согласится. Но не работать-то нельзя! И потом, у меня мечта есть.

– Какая? – полюбопытствовала Аврора.

– Хочу купить себе мотоцикл! – с упоением молвил Метелкин. Надо сказать, что все молодые люди того времени делились на две категории – тех, кто мечтал и копил деньги на мотоцикл, и тех, кому посчастливилось собрать нужную сумму и приобрести стального друга. – Будем с тобой, Басенка, колесить в шлемах по всему городу! А?

– Что – а?

– Как тебе?

– А куда я работать-то пойду? В ателье?

– По распределению. У вас что, разве не было распределения?

– Было, но меня, к счастью, обошла чаша сия! По причине беременности и рождения Ариши. Не пойду я в ателье! Ни за что! Ненавижу шить!

– Как же так-то? А я хотел тебя попросить мне белые выходные брюки сшить! – растерялся Метелкин.

– Не люблю я шить! – уперлась Аврора.

– Ну все равно насчет твоей работы-то мы что-нибудь придумаем, – проговорил Юрик, гася окурок в блюдце.

И придумали! Стоило только Зинаиде Матвеевне появиться поутру на пороге метелкинской квартиры, как зять сразу же задал ей животрепещущий вопрос:

– Мам! У тебя никого из знакомых нет, чтоб мог Аврорку на какое-нибудь хорошее место пристроить?

– Какое такое место? – раздеваясь, легкомысленно спросила Гаврилова. – И где тут мое солнышко? А? – радостно воскликнула она и хотела было уж кинуться к внучке, как зять, преградив ей дорогу, раздраженно воскликнул:

– Мам, да подожди ты со своим солнышком! Я говорю, что Авроре нужно на работу устраиваться!

– Как? Зачем это? – Зинаида Матвеевна изумленно уставилась на Метелкина, выпучив свои маленькие глазенки.

– А затем, что я их двоих, – и Юрик, обернувшись, указал кивком на Аврору с Ариной на руках, – кормить не собираюсь!

– Что? Что-то я, Юраш, не пойму тебя! Когда ты у меня просил Авроркину руку, умолял слезно, чтобы я вас благословила на брак, что ты мне обещал? – в лоб спросила она его и, не дав ответить, заговорила на повышенных тонах: – Забыл? Что ты будешь работать как вол на своем станкостроительном заводе и будешь обеспечивать мою дочь и робенка, который родится! Что-то ты сейчас по-другому запел! – возмущалась Зинаида Матвеевна. Для нее всегда главным в жизни был вопрос материальный – денежный вопрос, поскольку она работала кассиром на часовом заводе и с утра до вечера считала чужие деньги, гоняя взад-вперед костяшки на счетах, снедаемая завистью.

– Так времена-то, мамаш, меняются!

– Времена завсегда одни и те же! Они, времена-то, всегда тяжелые! Он мне еще о временах рассуждать будет! – заокала Гаврилова, явно нервничая.

– Ты, мам, не кипятись! Лишняя копейка никогда не помешает!

– Чего? – переспросила она зятя, не понимая, о чем тот говорит.

– Лишняя-то копейка никогда не помешает!

– Ну это конечно! К твоему сведению, лишних денег не бывает и быть не может! Это-то уж я наверняка знаю! Я всю жизнь в бухгалтерии проработала! – ревностно заявила она.

– Ну так вот. Ты, ма, сама себе противоречишь! У нас только одна загвоздка... Если Аврора на работу устроится, кто с Ариной сидеть будет? Нет, мы, конечно, можем ее в ясли пристроить... – мялся Юрик.

И тут Зинаида Матвеевна почувствовала, что сама фортуна поворачивается к ней лицом! Действительно! Как же она раньше-то не догадалась – ведь если дочь устроится на работу, то кому, как не ей, сидеть целыми днями с внучкой?! А это ее самая заветная, самая сокровенная мечта!

– Зачем это дитя в ясли?! Вы что, с ума оба сошли?! Мое солнышко в ясли, где за детьми никто не смотрит! Где одни сплошные инфекции, вши да глисты! Вы чего робенка-то обижаете?! Хотите девочку угробить! Я с ней буду сидеть – пускай Аврорка на работу идет! Твоя правда, Юраш, лишних денег не бывает! – охотно согласилась она.

– Значит, по рукам! – обрадовался тот и снова задал свой первоначальный вопрос: нет ли у Зинаиды Матвеевны знакомых, которые могли бы пристроить Аврору на тепленькое, доходное местечко.

– Дай-ка подумать... – И Гаврилова принялась судорожно перебирать в мозгу всех знакомых, которые хоть словом обмолвились, что где-то есть свободная вакансия. Ей нужно было во что бы то ни стало хоть куда-нибудь запихнуть дочь, дабы взять на себя приятную ответственность по воспитанию обожаемой внучки. – А! Манька из овощного, ну наша-то соседка, неделю назад говорила, что им в магазин уборщица требуется! – обрадовалась Гаврилова.

– Ну спасибо тебе, мама! Я еще уборщицей не работала! Совсем ты уже!

– А что тут такого?! Знаешь, доченька, у нас в стране все равны – и академик, и уборщица! Что тебе не нравится? Всегда фрукты робенку принесешь! – уговаривала ее Зинаида Матвеевна.

– Не-е, ма! Уборщицей это как-то несолидно, – поддержал жену Юрик, – не тот масштаб.

– Ты так думаешь? Ну не хотите как хотите. Я сейчас что-нибудь еще... Что-нибудь еще... – И Гаврилова снова задумалась. – Нет! А почему ты в ателье не хочешь пойти? Ты что, зря училась? Вон Ирка Ненашева работает и довольна – я ее тут как-то встретила недавно. И мать, и отца, и себя обшивает! А ты мне обещала зимнее пальто с чернобуркой сшить – и где оно? Так и не сшила!

– Не пойду я в ателье! Я ненавижу шить!

– Ну ненавидит она шить! – подтвердил Юрик.

– Знаете что!.. – Гаврилова хотела было обидеться и сказать – мол, это вам не то и се не это, сами и ищите тепленькое, доходное место, но вовремя опомнилась – не в ее интересах говорить подобные вещи. – Ну щас, щас, погодите, дайте подумать! – Думала Зинаида Матвеевна натужно минут пять – никак не меньше, и вдруг как взвизгнет от радости: – Да как же я могла забыть-то! Неделю назад звонит мне Лариса Николаевна... – с нескрываемым наслаждением затянула Гаврилова. – Аврор! Ты помнишь Ларису Николаевну? Это ж моя начальница бывшая, главный бухгалтер часового завода! Звонит, значит, узнать, как у меня дела, как я там на пенсии поживаю, как дети – вы то есть с Геней, как Аришенька – мое солнышко! Ну я ей, мол, все в порядке, живы, здоровы. А она мне так, знаете, между делом, рассказывает о своей сестре. Аврор! Ты знала, что у нашей Ларисы Николаевны родная сестра есть?