— Я знаю, что значит исполнять черную работу и быть у всех на побегушках, — в его глазах блеснул огонек, шляпа еще раз съехала на затылок. — Сам прошел через все это. Бог знает, сколько лет назад. И все же проследите, чтобы мое оборудование было распаковано как можно быстрее.

Вики мысленно поздравила себя с тем, что ее выругал профессор. Если бы это был Фэрфакс… Впоследствии она была уверена, что именно эта мысль вызвала его появление.

Он отделился от темного проема двери столовой, и у нее упало сердце, когда она увидела выражение его лица.

— Проследите за чем? — грозно спросил Фэрфакс.

Профессор торопливо проговорил:

— Ничего страшного, Фэрфакс. Мы здесь просто обсуждаем, что надо бы распаковать мое оборудование.

— Разве оно все еще не распаковано? — Фэрфакс повернулся в сторону Вики. — Почему? Вы должны были сделать это в первую очередь.

— Это я виноват, что не напомнил об этом раньше, — примиряюще сказал профессор, бросив взгляд на расстроенное лицо Вики. — Первые два-три дня всегда царит такая суматоха.

— Пять дней, — с мрачной точностью констатировал Фэрфакс, тоже поглядев на Вики. — Это означает, я полагаю, что запасное оборудование для фотолаборатории все еще не извлечено и не проверено, — он не обращал внимания на беспокойно переминавшегося профессора.

Испуг и чувство вины за свою ненамеренную небрежность быстро вытеснились в душе Вики негодованием. Подавив реплику, готовую сорваться с ее языка — что с тех пор, как они прибыли в лагерь, у нее не было еще ни минуты покоя, она сказала:

— Помимо распоряжения подготовить к работе фотографическое оборудование, я не получал больше никаких инструкций относительно всего остального багажа. Кроме того, все ящики заперты, а ключей от них мне также никто не давал, — она вздернула подбородок и дерзко прибавила. — Я не умею читать чужие мысли, мистер Фэрфакс.

«Хотя теперь я все равно что читаю их», — с горечью подумала она, стойко выдержав неумолимый взгляд его серых глаз. «Он полагает, что я всего лишь молокосос, еще один лентяй, изнеженный юнец вроде Алана Бриксена, который не желает пачкать руки и боится тяжелой работы». Она вздохнула. Неужели его предубеждение против нее, которого он не скрывал с момента их первой встречи, так никогда и не рассеется?

— Вам бы побольше инициативы и поменьше дерзости, — отрезал он.

Вики опешила. Затем она услыхала приближающиеся голоса и краем глаза увидела отца и Лео Гэвисона. Она с трудом сдержала негодование, которое уже готова была выплеснуть. Если отец услышит, что она скандалит с Фэрфаксом, это может закончиться чем угодно.

Она произнесла тихим голосом:

— Я не хотел оказаться небрежным к своим обязанностям. Извините меня, если у вас сложилось такое впечатление.

Грант Фэрфакс взглянул на нее так, будто меньше всего ожидал от нее именно извинений. Немного сбитый с толку, он коротко кивнул:

— Хорошо. Я дам вам ключи. У вас есть список?

— Нет.

— Хорошо, я дам вам свою опись, только ради Бога, смотрите, чтобы с ней ничего не случилось.

Он зашагал прочь, и она, бросив неуверенный взгляд в сторону отца, последовала за ним.

Когда она возвращалась обратно с пачкой бумаг под мышкой, то возле столовой заметила незнакомый «ситроен». Она свернула к лаборатории, удивляясь про себя, кто бы это мог посетить их в такое раннее время года.

Добравшись наконец до фотографического оборудования, она успокоилась. Работа спорилась; она мурлыкала себе под нос какой-то веселый мотив и обдумывала письмо, которое собиралась написать этим вечером Робину. Так она добралась до последнего маленького ящика и тут же испуганно замолкла, обнаружив, что в ее списке осталось еще значительное количество неотмеченных пунктов. Вот этого она больше всего и боялась: части оборудования не хватило. Она еще раз перерыла ящик с фотографической бумагой и вздохнула. Возможно, недостающая часть осталась на главном складе, а может быть, даже затерялась где-нибудь среди ящиков с провизией в столовой. В любом случае ей придется отправляться на поиски.

Она вышла из дверей лаборатории и тут же налетела на Гранта Фэрфакса.

— Закончили? — спросил он, прежде чем она успела сказать что-нибудь. — Все на месте?

Она отрицательно покачала головой и рассказала о пропавшем ящике.

— Значит, вам следует его найти. Он должен быть где-то здесь, — недружелюбно сказал он.

Не ответив ни слова, она отправилась дальше. А что, по его мнению, она собиралась делать? Однако среди ящиков с продуктами «подкидыша» не оказалось. Выбрав пачку печенья и на ходу отправляя его в рот, она направилась к главному складу.

Моргая в полутьме после яркого солнца снаружи, она стала проверять бирки на ящиках и наконец натолкнулась на тот, что был ей нужен. Он лежал на крышке другого, более высокого ящика, и она потянулась, чтобы снять его вниз. Лишь когда он рухнул на нее сверху, она осознала, какой он тяжелый. Она осторожно потерла бок, на котором острый угол ящика оставил болезненную отметину, и вздохнула. Придется ей распаковать его прямо здесь и по частям переносить содержимое в темную комнату.

Она подсунула под крышку ломик, и длинные гвозди заскрипели.

— Что, черт возьми, вы делаете?

Ломик выпал у нее из рук, она подпрыгнула и обернулась. В светлом прямоугольнике двери вырисовывался четкий силуэт Фэрфакса. Подперев руками бока, он смотрел на нее так, словно она была ненормальной.

— Вы что же, собираетесь распаковывать его здесь… и нести все по отдельности? — он явно не понимал, в чем дело, а когда она ничего не ответила, нахмурился.

Вики прикусила губу. Неужели он не может найти себе занятие получше, чем ходить за ней по пятам, подмечать все ее промахи и так саркастически над ними издеваться? Очевидно было, что он не успокоится, пока злосчастный ящик не будет водворен в фотолабораторию.

Она отшвырнула ломик, схватилась за ящик. Гнев удесятерил ее силы, она взвалила его на плечо, но смогла сделать лишь один неверный шаг под его тяжестью.

Он колебался всего секунду, прежде чем шагнуть к ней и освободить ее от ноши с такой легкостью, словно ящик ничего не весил.

Она поплелась за ним через залитую солнцем центральную площадку. Золотое марево казалось ей светом рампы, в котором ее унижение было выставлено на всеобщее обозрение. В полутьме фотолаборатории она наконец решилась прикоснуться к саднившему плечу, горько сознавая свою неудачу.

Он поставил ящик на пол и резко сказал:

— Вам никто не говорил, что надо сгибать колени, когда вы поднимаете груз? Я полагал, об этом знает каждый мужчина, даже такой слабый, как вы. По-видимому, я ошибался.

Она наклонилась над ящиком, чтобы скрыть краску, залившую ей лицо.

— Мускулы редко сочетаются с умом, — она попыталась взять бравирующий тон. — Что вы мне посоветуете? Джиу-джитсу, йогу или какой-нибудь культуристский комплекс из тех, что рекламируются в журналах?

Она пожалела о своих словах еще до того, как закончила говорить. На них неминуемо должен был последовать уничтожительный ответ. Она вздрогнула, когда он заговорил.

— Нет. Я предлагаю вам в следующий раз лучше ознакомиться с требованиями к полевым археологам, прежде чем наниматься на работу.

— Ах! — совершенно по-женски вскрикнула Вики, но он уже вышел. Дрожа от ярости, она слышала, как под его удалявшимися шагами скрипел песок.

В тот вечер она сидела в столовой молча. Ее гнев остыл, но его насмешка продолжала жечь ее. Даже осознание того, что ей, в сущности, не в чем было обвинять Фэрфакса, который ничего не знал, не приносило ей облегчения. Она всегда гордилась своими силами, тем, например, что спокойно может копаться во внутренностях автомобиля. Когда ей доводилось это делать, впоследствии всегда бывало приятно об этом вспоминать.

Теперь она с горечью осознавала пределы, своих сил, понимала, какая расплата ждет ее за притворство. Любой юнец ее возраста легко должен был справиться с этим ящиком, который оказался слишком тяжелым для ее женских сил.

— Выше голову!

Доктор Харвинг опустился на свободный стул и полез в карман за трубкой.

— Что случилось?

Она оглянулась и, увидев, что на них никто не смотрит, рассказала ему все.

— Почему бы тебе не бросить все это, Вики? Ты добралась сюда и доказала все, что ты хотела себе доказать. По-моему, тебе следует этим довольствоваться, — он набил трубку табаком и продолжал, — а вести дальше твою партизанскую войну против Фэрфакса — нечестно, как по отношению к нему, так и к тебе самой. Я боюсь, скоро тебе придется пожалеть о своей затее.

Упрямое выражение ее лица, так хорошо знакомое ему, убедительно показывало, что она не собирается сдаваться. Он вздохнул:

— По крайней мере, будь внимательна. У меня есть подозрение, что твой маскарад раскрыт.

— Что? — она выпрямилась. — Кем? — а затем прибавила в ужасе, — Грант сказал что-нибудь?

— Нет. Но я заметил, как Лоренс Терл наблюдал за тобой пару раз. Он постоянно помогает тебе, чего он не делает ни для кого другого, по крайней мере, в том, что касается повседневных рабочих обязанностей. Мне кажется, он догадывается.

— Я думала, он просто оказывает мне дружескую услугу, — тихо произнесла она. — Я ни разу не видела, чтобы он как-то странно смотрел на меня или что-нибудь в этом роде.

— Нет, но если он действительно догадался, то Бог знает, о чем он на самом деле думает, — горько заговорил Эндрю. Он подался вперед, выражение его лица стало обеспокоенным. — Не знаю, приходило ли тебе это в голову, Вики. Учти, что ты легко можешь стать предметом безжалостных издевательств, если будешь казаться слишком «женоподобной», или, что еще хуже, неприятных сплетен. Слава Богу, что в составе этой экспедиции в основном хорошие люди. Я хочу, чтобы ты все как следует обдумала. Хочешь, я поговорю с Фэрфаксом? Он вовсе не такой людоед, каким ты его считаешь.