Почувствовав угрызения совести, она вспомнила о пленках, которые принес ей Финч накануне ее отъезда в Закирию. Она совершенно забыла об их существовании.

Генри Свендсен прервал ее оправдания и мягко сказал:

— Есть одна очень важная вещь. Я должен просить вас не делать ни одного лишнего отпечатка кроме тех, которые вы сделаете для меня. — Он пристально смотрел ей прямо в глаза. — Я наслышан о вашем благоразумии, но хотел бы услышать гарантии лично от вас. Вы понимаете меня? Ни одного лишнего отпечатка.

Вики холодно посмотрела на него.

— Никто и никогда не узнает об их существовании, кроме вас и меня. Вы это имеете в виду?

— Именно это. — Он едва заметно кивнул. — Спасибо, мисс Харвинг.

Как будто кому-то нужны его драгоценные снимки, думала она, закрывая за собой дверь столовой и с удовольствием вдыхая прохладный ночной воздух. В любое другое время ее бы позабавили мольбы этого маленького человечка о секретности. Дойдя до своей пристройки, она обнаружила, что использованный ею предлог был истинной правдой — у нее действительно болела голова. Она приняла аспирин, погасила свет и легла. Через какое-то время боль утихла, но Вики никак не могла успокоиться. Она села и потянулась за курткой, склоняясь к тому, чтобы открыть лабораторию и начать проявку пленок. Она нерешительно повертела ключ в руках, но потом все же бросила его на ящик, служивший столом, на который швырялись все ненужные в данный момент предметы. Пленки могут подождать, а она лучше немного прогуляется.

Выйдя наружу, она прошла по затененному проулку между лабораторией и ее домиком, потом спустилась к реке. На берегу была скала необычной формы, образующая нишу, в которой было удивительно удобно сидеть. Она закурила сигарету и стала смотреть на ленивый дымок, поднимавшийся вверх и исчезавший в чистом воздухе. Это продолжалось довольно долго; ей хотелось навсегда остаться в этом состоянии полной отрешенности.

Она почувствовала пальцами тепло, сигнализирующее о том, что сигарета скоро догорит, и вздохнула, отказываясь двигаться. Но все же пришлось вставать и на затекших ногах возвращаться обратно. Из лагеря доносились кристально чистые звуки — голоса, смех, пожелания спокойной ночи.

Неслышно ступая обутыми в сандалии ногами, Вики обошла угол своего домика и вступила в тень. Внезапно она остановилась, с трудом удержавшись, чтобы не вскрикнуть — скорее от удивления, чем от страха. Кто-то пытался открыть дверь фотолаборатории слева от нее. Она могла различить лишь смутный силуэт. Вики помотала головой, не веря, что ей это не почудилось, но тут же услышала звук поворачивающегося в замочной скважине ключа и щелчок открывшегося замка.

Изумление сменилось негодованием. Все в лагере признавали лабораторию ее владениями. Она потянулась за своим ключом, шагнув вперед, чтобы разобраться с самозванцем, и пока ее пальцы тщетно пытались нащупать холодный металл, незнакомец внезапно повернулся к ней и направил луч мощного фонаря прямо ей в глаза.

За несколько мгновений, которые прошли, пока она терла глаза, наглец исчез. Она попыталась догнать его, но глухой звук шагов быстро затих; она остановилась в нерешительности рядом со складом. Кто бы это ни был, он легко мог спрятаться в любом из многочисленных укрытий среди домиков, грузовиков и разбросанного повсюду оборудования. Придя в ярость оттого, что дала себя провести с помощью одного из самых древних трюков, Вики вернулась в свою пристройку.

Зачем кому-то понадобилось входить в фотолабораторию ночью и тайно — это было выше ее понимания. Опасаться того, что она потеряла ключ, ей долго не пришлось — она вспомнила, что оставила его на ящике вместе со всем остальным содержимым карманов, когда переодевалась сегодня вечером.

Она закусила губу и, все еще не веря, во второй раз перебрала лежавшие на ящике предметы. Целая пачка сигарет, пилочка для ногтей, носовой платок, темные очки, три других ключа — ключа от лаборатории нет. Она торопливо, но тщательно перерыла всю комнату, хотя и была уверена, что не ошиблась; потом присела на край кровати, понимая, что чувствует холод не только из-за ночной прохлады.

Смысл произошедшего медленно доходил до нее. Вики стала дрожать и немного испугалась. Ей потребовалось некоторое усилие, чтобы заставить себя снова выйти на улицу, снять открытый замок и повесить новый — от ее чемодана.

— В отличие от вашего отца я, боюсь, не смогу похвалить вас за эти фантазии. Вы уверены, Вики?

Голос Гранта был усталым, как будто утеря ключа имела мало значения по сравнению с другими его заботами.

— Вы не могли просто потерять его и придумать все остальное? — нетерпеливо спросил он.

— Я ничего не придумываю, — сказала она. — Я не больше вашего знаю, как все это следует понимать. Но я его не теряла. — В том, как она задрала подбородок, явственно чувствовался вызов. — А открытый замок? И фонарик, направленный мне в глаза?

Он ничего не ответил, и Вики продолжала:

— Так или иначе, мне нужен другой ключ или новый замок.

— Если вы обещаете получше за ним следить.

Вики начала раздражаться. Судя по всему, ее рассказ его не убедил.

— Ключ был украден из моего домика. Или позаимствован, если вам не нравится это слово. Я его не теряла.

— Хорошо, я вам верю. Хотите пустить по следу ищейку?

Вики чуть не взорвалась от злости. Ну почему никто не воспринимает ее серьезно? Отец отреагировал примерно так же, когда она рассказала ему о случившемся. Прежде чем ей удалось придумать остроумный ответ, Грант протянул ей ключ от склада и велел самой найти то, что нужно.

— Кстати, — сказал он, когда Вики уже собиралась уходить, — вы говорили об этом кому-нибудь еще?

— Нет, только папе. Сегодня утром. Бедный папа, — добавила она, — я, по-моему, все время пристаю к нему, когда он бреется.

— Я заметил это за завтраком, — Грант рассеянно улыбнулся. — Я думаю, не стоит рассказывать об этом эпизоде двум вашим, — он немного помедлил, — приятелям.

Она знала это ощущение, столько раз испытанное в школе — когда тебе мягко, но неуклонно дают понять, кто здесь главный. На компании в школе смотрели неодобрительно, и такое же неодобрение она почувствовала в этом намеке на Финча и Лоренса. Подавив протест, она спокойно ответила:

— Хорошо. Для меня есть сегодня какие-то особые поручения? Мне нужно проявить и напечатать массу пленок.

Его глаза сузились, то ли из-за солнечного света, то ли из-за каких-то неизвестных ей мыслей. Довольно долго он стоял перед ней, ничего не говоря, и она почувствовала, как краснеет под его взглядом. Потом он как будто пришел в себя, похлопал ее по плечу и улыбнулся.

— Нет. Занимайтесь проявкой. Я скажу вам за ланчем, если что-то появится. Сегодня утром мы хотим попытаться расчистить этот проход, так что ничего интересного вы не пропустите. А, еще…

— Да? — она уже повернулась, чтобы уходить.

— Не переживайте из-за этого происшествия с ключом.

— Как я могу не переживать? — она безнадежно махнула рукой. — Я понимаю, что это означает обвинение против одного из нас, но не знаю, как еще он мог пропасть.

— И еще одно. — Его лицо помрачнело. — Если у вас будут еще какие-нибудь странные встречи в темноте, просто бегите прочь и вопите что есть силы. Обещайте мне, что не будете пытаться делать что-то сами. Вы поняли? Обещаете?

Она кивнула.

— И запомните: если у вас возникнут какие-то сомнения относительно чего-то или кого-то, какими бы глупыми они вам не показались, скажите о них либо отцу, либо мне, прежде чем поверять их другим.

— У вас есть какие-то причины так говорить? — спросила она. — Кроме того, что вы сказали нам той ночью, когда мы столкнулись с мистером Свендсеном.

— Нет, — он криво улыбнулся. — Разве что внезапный и сильный приступ болезни, обычно приписываемой женскому полу. — Увидев ее удивительное лицо, он улыбнулся шире. — Интуиция. И мне это не очень нравится.

Глава десятая

С самого утра стало ясно, что спокойно поработать ей не удастся. Такое предчувствие появилось у Вики уже в тот момент, когда она обнаружила бутылку с испортившимися химикалиями. Не успела она вылить зловонную жидкость, как раздался стук в дверь.

В лабораторию вторгся Финч и остановился в дверях, протягивая ей окровавленный палец, всем своим видом взывая о помощи и сочувствии. Небольшие повреждения неизбежны в любой экспедиции, и в конце концов было решено, что заниматься ими будет Вики.

Она перевела взгляд с пальца на нарочито скорбную мину, которую состроил Финч, и поинтересовалась ледяным тоном:

— Обо что ты поранился?

— Обо что-то острое и режущее, дорогая.

Вики повела Финча к себе, где у нее хранился набор первой помощи. Когда она закончила обрабатывать рану, то оказалось, что Финч явно не спешит никуда уходить. Однако она не собиралась терять время и бесцеремонно выпроводила его, не обращая внимания на его ворчание.

Словоохотливый Финч ушел, и она снова вернулась к пленкам мистера Свендсена. С них еще капал закрепитель, когда она стала рассматривать их на свет, критически оценивая качество негативов. Очевидно было, что фотографические интересы Генри не были связаны с находками, обнаруженными экспедицией на месте раскопок. Впрочем, до тех пор, пока пленки не просохнут и она не отпечатает снимки, ей лучше попридержать свое любопытство.

Она подошла с промытыми пленками к специальному штативу для просушки, но вдруг заколебалась и стала внимательно осматривать голые стены лаборатории. В комнате решительно не было места, где можно было бы укрыть негативы от постороннего взгляда. Наконец она разыскала кнопки и полезла под скамью. Она прикрепила пленки к ее внутренней стороне и поднялась с колен, отряхивая от пыли свои рабочие брюки. Это было единственное потайное место, которое она могла себе представить. Закончила она как раз вовремя: в дверь снова постучали, и чей-то гнусавый голос позвал ее по имени.