— По причине болезни, а также несчастного случая, — ответил он официальным тоном. — Вы еще нуждаетесь в уходе, ведь могут быть нежелательные последствия. Смиритесь. Вас нужно мыть, менять вам белье, а это не мужская работа.

— Доктор Харвинг знает?

— Нет, и до утра я не собираюсь его информировать, — он снова помрачнел. — Да, если вы думаете, что какая-нибудь трогательная сцена или любое его вмешательство изменит мое решение, вы ошибаетесь.

— Я хочу его видеть, — она решила сыграть на его неведении, — вы не имеете права запретить мне видеть его.

— Имею. И, боюсь, именно в этом вы сейчас нуждаетесь. Никто не придет сюда, пока я не решу, что с вами делать.

— Я думала, вы уже решили, — заметила она едко, не без удовольствия наблюдая за его реакцией; в ее голосе появились повелительные нотки. — Будьте любезны, подайте мне куртку. Она на полу.

Он подал ей куртку; она тщательно обследовала все карманы и вернула ее с разочарованной миной.

— Что вы ищете? — спросил он нетерпеливо, и она посмотрела на него так, как будто только что заметила.

— Так как вы, судя по всему, собираетесь держать меня здесь, — ответила она, — мне понадобятся многие вещи: чистый носовой платок, полотенце, мыло, зубная паста и щетка, немного пищи и воды, смена белья. А сейчас самое необходимое — сигарета.

— Я дам вам сигарету, — он бросил ей пачку, — но не все остальное. Где я это возьму?

Вид у него был уже не такой уверенный.

— В чемодане, в моей палатке. Можете еще захватить упаковку песочного печенья и пару книг.

Она проводила его взглядом, пряча улыбку.

Силы быстро возвращались к Вики. Теперь она докажет этому Гранту Фэрфаксу, что если и можно отправить ее домой, то только не «по причине болезни». Для начала она села на кровати и осторожно повернула голову вправо, потом влево. Затем она опустила ноги на пол и встала. Все вокруг осталось как было. Довольная результатом, она снова легла, укрылась одеялом и стала ждать его возвращения.

Время шло; его не было уже полчаса. Вики начинала беспокоиться. Почему он задерживается? Черепаха, и та бы уже вернулась. Десяти минут более чем достаточно, чтобы добраться до ее палатки, собрать все необходимое и, если она правильно понимала человеческую природу, сделать открытие, в котором она была так заинтересована.

Тогда, конечно, от его высокомерия не останется и следа, он вернется с чувством вины, думала она, сгорая от нетерпения.

Какой-то звук, доносившийся снаружи, заставил ее насторожиться. Кто-то подходил к хижине, но подходил неторопливо, к тому же насвистывая. Вики тревожно прислушивалась: Грант никогда не свистел, а кто еще из членов экспедиции мог насвистывать этот незамысловатый мотивчик, вспомнить она никак не могла. Шаги раздавались уже у двери. Вики вся напряглась, готовясь встретить неизвестного пока гостя.

* * *

— А вот и наш первый раненый.

Вики облегченно вздохнула:

— Ты заставил меня поволноваться. Я никак не могла вспомнить, кто у нас свистит.

Лоренс Терль расхохотался, затем лицо его приняло озабоченное выражение:

— Как это случилось?

Слушая ее рассказ, он молча барабанил пальцами по колену. Вдруг он поднял голову и, подмигнув, сказал:

— Да, твоя карта бита.

— Что?! — она так и подскочила на постели.

От неожиданности он привстал со стула, на котором до него сидел Грант, и почти закричал:

— Эй, успокойся! Я думал, у тебя сотрясение, — он скривил губы, — хотя я лично в этом сомневаюсь.

— Я тоже, — проговорила она изменившимся голосом. — Быстро же он всех оповестил. Ждет не дождется, как бы побыстрей от меня избавиться.

— Фэрфакс?

Она кивнула, но Лоренс, похоже, был с ней не согласен:

— Он никому ничего не говорил, дорогая моя, по крайней мере, насколько я знаю. Я, например, увидел свет и пошел посмотреть. Здесь раньше стоял запасной генератор, а теперь эта хижина заброшена, и свет в ней обычно не горит. А что до твоей актерской игры, то я догадался почти сразу, как тебя увидел.

Ее изумлению не было предела.

— Ты выбрала трудную роль. На расстоянии, возможно, было бы незаметно, но здесь, при ярком солнечном свете… Может быть, я лучше разбираюсь в этом из-за того, что у меня у самого две дочери, — видя, какую бурю эмоций вызвали его слова, он поспешно добавил. — Я не очень-то в это верил, и, насколько я знаю, больше никто ничего не заметил. По крайней мере, я никому не говорил — в конце концов, это не мое дело.

Она молчала, и, неверно истолковав ее нерешительность, он сказал:

— Должен признать, что все это очень интересно, но если не хочешь, ничего не надо объяснять.

— Надо, — проговорила она медленно, — понимаешь, у меня не было другого выхода. Только так я могла попасть в экспедицию. Отец отговаривал меня, но я сумела настоять. Он считает меня сумасшедшей, и я не уверена, что он ошибается. По крайней мере, я счастлива, что у меня такой отзывчивый отец. А ты как думаешь, я действительно чокнутая?

— Нет, милая, — он не мог сдержать смеха, — просто типичная женщина.

Смеялся он вместе с ней, а не над ней, и впервые за время экспедиции она почувствовала себя веселой и беззаботной.

Она перестала хохотать первая:

— Ты не представляешь себе, каково это — снова стать обычным человеком: не нужно все время быть настороже. Как хорошо снова быть собой!

— Это уж точно.

Саркастический тон внезапно раздавшегося замечания заставил их смолкнуть, а лицо Вики снова стало мрачным.

Грант бросил сумку на кровать, не обращая внимания на Лоренса, который вскочил на ноги и теперь стоял и, хмурясь, нерешительно переводил взгляд с одного на другого.

Вики снова была в отчаянии. Она прекрасно понимала, что он ничем не сможет ей помочь, с какой бы симпатией он к ней ни относился.

Грант наконец осмотрелся и остановил свой взгляд на Лоренсе, который, поняв прозрачный намек, негромко сказал:

— Мне, пожалуй, пора. Загляну завтра, — было ясно, что ни его слова, ни улыбка Гранту не предназначались. — Не падай духом.

Помахав ей рукой, он вышел. Вики проводила его глазами до двери и замерла, съежившись под пристальным взглядом Гранта.

— Почему вы ничего не сказали? — спросил он наконец. — Почему вы позволили мне наговорить вам таких слов, о которых я должен теперь сожалеть, мисс Харвинг?

Значит, он все-таки нашел паспорт в ее чемодане, как она и предполагала. Она устало провела рукой по лбу.

— Я была совершенно сбита с толку. А вы… вы видели моего отца?

— Еще нет. Вы хотите видеть его?

Она, конечно, не упустила из виду, что его голос стал немного мягче, и поспешила воспользоваться новым преимуществом:

— Это только причинит ему беспокойство. К тому же я не уверена, что достаточно здорова для таких переживаний.

Она смиренно склонила голову, чтобы дать ему переварить то, что она сказала.

— Только, пожалуйста, не вините в этом отца, он тут ни при чем. Он ничего не знал о том, что я собираюсь делать. Когда он уехал из Англии, он был в полной уверенности, что я в Париже.

— Но он действительно…?

Она улыбнулась, заметив его замешательство.

— Мы с отцом всегда были очень близки, а после того, как мама умерла, а Робин уехал, мы стали просто неразлучны. Я сопровождала отца во всех его поездках, и когда стало известно, что меня не берут в эту экспедицию, я поняла, что не вынесу разлуки. Тогда я придумала свой план, о котором он ничего не должен был знать. Той ночью, когда мы встретились с вами на крыше в Закирии, — по выражению его лица она поняла, что он помнит этот случай не хуже нее, — он впервые увидел меня здесь. Он был ужасно сердит. Поговорив с ним, я пообещала ему тотчас же рассказать обо всем вам. Но потом, — она перешла на шепот, окончательно смутившись, — потом у меня не хватило смелости. Отец не мог ни о чем вам рассказать, потому что я его очень просила не раскрывать мой секрет.

Она выпрямилась.

— Пожалуйста, Грант, не вините во всем моего отца. Мне вы можете говорить все, что угодно, ругайте меня — я это заслужила, но только не…

Она замолчала и посмотрела на него с мольбой.

За все это время Грант не проронил ни слова, и лицо его сохраняло загадочное выражение. Наконец он глубоко вздохнул.

— Я должен просить у вас прощения за все, что наговорил вам сегодня вечером. Я даже и подумать не мог, что вы его дочь. Другая причина выглядела бы куда более правдоподобной и естественной.

— Если бы все было именно так, как вы думали, если бы я действительно была его любовницей, разве бы я так работала?

— Да, действительно, тут вы абсолютно правы.

Он сунул руку в карман в поисках сигарет и, найдя пачку пустой, раздраженно хмыкнул.

Она полезла под подушку и, выудив оттуда неначатую пачку, протянула ее Гранту.

— Я больше не могла притворяться. Лоренс уже догадался.

— Все же удивительно, что все это время я ни о чем не подозревал. Сейчас я могу себе представить, насколько вы были испуганы, когда узнали о том, что приезжает Свендсен.

Она покраснела.

— Это было ужасно.

— Я догадываюсь, — сказал он сухо и отвел глаза от ее залитого краской лица.

Она изучала его тонкий профиль, теперь уже сомневаясь в том, что выбрала подходящий момент для признания. Пока она размышляла о правильности принятого решения, он спросил:

— С вами все в порядке? Не хочется оставлять вас одну. Вы уверены, что вам больше не нужна помощь?

— Да, я думаю, что сама в состоянии со всем справиться.

По всей видимости, в голосе ее была изрядная доля сомнения, на что он мгновенно отреагировал:

— Я пришлю к вам отца.