— Понятия не имею. Я за ним не слежу.

— Не хочешь спросить, кто я такая?

Она преградила мне дорогу, когда я попыталась снова обойти ее и зайти в подъезд.

— Нет. Не имею ни малейшего желания.

— Я его женщина. И все это время он жил со мной. Ушел от тебя и жил со мной. Не знаю, какого черта произошло, но уверена, ты держишь его насильно!

Я улыбнулась уголком рта, чувствуя, как зашкаливает адреналин, и как сильно хочется вцепиться ей в лицо… И от боли сердце уже не просто сжимается, а оно превращается в камень изо льда и тут же нагревается в кипяток только от мысли, что эта дрянь говорит правду.

— Разве мужчину можно удержать насильно?

— Что ты придумала? Опять прикрылась детьми? Или на этот раз придумала, что тебе опять нужны деньги? Ты и так его оставила ни с чем. Он ко мне с одним чемоданом пришел!

С каждым ее словом мне казалось, внутри все опять начинает замерзать. И дыхание учащается от невероятного усилия не сорваться, не укатиться сейчас в истерику, не уподобиться ей. Этой молодой дуре с округлившимися глазами и скривленным ртом с явно силиконовыми губами. Размахивает руками у меня перед лицом, а мне хочется ее за патлы схватить и припечатать о капот её машины. И в голове щелкает… жил он с ней. Спал каждую ночь. От меня ушел к этой… и ни черта это не в прошлом. Это было всего пару месяцев назад. С ней он был. С сучкой этой. Такое не забыть и не простить. И она, если наглость имела сюда прийти, значит, все серьезно у них было. Заявилась, словно право имеет… И это право ей дал сам Кирилл.

— Я что-то не пойму, зачем вы пришли сюда? От меня вы что хотите?

Она сорвалась и заорала мне в лицо:

— За ним пришла. Отдай его мне. Не любит он тебя! Ясно?! Не мог он к тебе вернуться!

— Так я и не держу. Сможешь? Забирай.

Она смотрела на меня с какой-то растерянностью. Может, думала, я брошусь на нее с кулаками или тоже скандал закачу, она, скорее всего, именно этого и ждала. Чтоб я до ее уровня опустилась, чтоб начала тоже вот так орать и руками размахивать. Только мне вдруг показалось, что она где-то у меня в ногах шавкой тявкает, а я тявкать не буду.

— Заберу. Не сомневайся. Он мой!

— Сколько пафоса, девочка. Ты не кричи, не нервничай. Вон он сам приехал и тебе как раз на все вопросы ответит, а может, тебе повезет, и он с тобой уедет.

Увидела, как Кирилл вышел из такси, и замерла. Она тоже замерла. Смотрим на него вместе, а он таксисту денег дал и воротник куртки поправляет. На меня издалека смотрит. Подмигнул и кредиткой помахал. Напряжение нарастает все сильнее и сильнее. Я понимаю, что вот он — момент истины. И возможно, конец моей сказки… в которую я сама так отчаянно хотела верить. Вот она и самая настоящая реальность. Кирилл и его девка. И я. Лишняя. Еще в прошлой жизни забытая и вышвырнутая за борт.

— Кииир, — истерично завопила блондинка и повисла у него на шее, бросая на меня демонстративно-триумфальные взгляды. Но Кирилл резко отшвырнул ее от себя и, нахмурившись, посмотрел мне прямо в глаза, удерживая Алину на вытянутых руках.

— Кирчик мой, как я изнервничалась, как изволновалась. Я все телефоны оборвала. Ты почему сотовый отключил? Как ты мог мне ни слова…

— Кто это, Жень? — держит ее, не давая ей обслюнявить свою щеку, и смотрит только на меня. — Что за хрень?

Превозмогая колющую боль под ребрами, я тихо ответила:

— Это не хрень, а Алина, кажется, твоя секретарша или дочь партнера по бизнесу. Точно не знаю. Это твоя правда. Сама пришла. Пообщайтесь, поговорите. Думаю, она скажет тебе, где твои вещи. И повежливей, Кирилл, повежливей, девушка извелась, испереживалась.

Не глядя на них, пошла в подъезд на негнущихся ногах. Поднялась на несколько пролетов по лестнице, не на лифте, и выглянула в окно. Стоят рядом. Блондинка пытается обнять, а Кирилл удерживает на расстоянии. Она что-то говорит, опять руками размахивает эмоционально, резко, а он сигареты достал, закурил. На нее смотрит, и снова она к нему, а он от себя. Впрочем, вряд ли надолго. Вспомнит. Куда денется? Обязательно вспомнит. Она все сделает, чтоб вспомнил, в отличие от меня. И вспомнит, и сравнит. А внутри какая-то надежда призрачная, что сейчас прогонит ее и домой пойдет. Что соврала она все. И нет у нее его вещей и никогда не было. Не с ней он жил. Алина рывком его все же обняла за шею и всем телом прижалась, а он отталкивал, отталкивал и потом руки опустил. Она его в шею целует быстро-быстро, шепчет что-то. Я вижу, как губы шевелятся, или мне кажется. Снова оттолкнул, а она лицо руками закрыла. Несколько секунд бешеного напряжения на грани с агонией, и потом он к ней в машину сел. Вот так просто распахнул дверцу и сел, и она тут же лицо вытирает, видимо, от слез и сама бегом к машине. Я отвернулась от окна и медленно по стенке вниз сползла. Не плачу, а просто задыхаясь ртом воздух хватаю, глядя на потолок подъезда и несильно ударяясь головой о стену. Хочется заорать и не выходит, только всхлипами. Рот руками закрыла и, тяжело дыша через нос, смотрю вверх. Без слез. Сухо так в глазах. Словно выжгло их мгновенно. Наверное, все слезы кончились. Бывает же такое, что их нет. И сердце бьется больно, но очень медленно.

Ну вот и все, Снежинка. Жизнь сама по местам расставила.

Глава 16

Я мог бы сказать, что ни хрена не понимаю, какого черта я нашел в этой кукле, но зачем лгать, я как раз прекрасно понимал, что именно в ней можно было найти, и как это все можно было использовать. Одного взгляда хватило на выкрашенные прядями светлые волосы, круглый упругий зад и полуобнаженную грудь. Хорошая приманка для голодного самца. Мысль о том, что я был голодным, показалась мне смешной, особенно учитывая, как искры из глаз сыпались какие-то пару часов назад, когда яростно трахал собственную жену прямо в магазине. Но, может, мне закрыли доступ к желанному телу? Я готов был в это поверить и в то же время сильно сомневался, что не мог получить желаемое даже при отказе. Да и какие к черту отказы — ее сегодня трясло вместе со мной, если не сильнее. Барби (так я про себя назвал свою любовницу, а в том, что она ею была, я уже не сомневался), виляя задом, поднялась по ступеням подъезда крутой новостройки в центре города, и я следом. Аппетитные формы, согласен, но на данный момент меня все это не возбуждало. Ни низкое декольте ее полупрозрачной кофты, ни штаны в обтяжку, ни пухлый рот. Примитивно и не вкусно. Да, смотреть нравится с явным осознанием, что товар весьма и весьма неплох. Но не более того.

Я прекрасно понимал себя в прошлом и даже догадывался, что драл эту сучку по полной программе. По-мужски понимал. Одного только понять не мог — как на вот ЭТО я променял свою семью и Снежинку. Трахать это одно, а какого дьявола я переехал к ней жить, оставалось не просто загадкой, а чем-то из области высшего идиотизма. И если в нашей квартире я тут же почувствовал себя дома, то здесь мне казалось, что я в отеле, куда приводят девочек женатые папики. Вульгарщина. Начиная с ярко-розовых обоев на стенах и заканчивая ковриками в форме сердечек и квадратиков. На встречу выползла трясущаяся собаченция модной породы, как у нашей соседки, обнюхала меня и тут же умотала куда-то в дебри малинового коридора. Похоже, мы с ней не ладили. А точнее, она прекрасно знала, что не нравится мне, и предпочитала исчезнуть с поля зрения. Впрочем, это доказывало и то, что я здесь бывал. Притом бывал довольно часто.

— Кииир, как же я соскучилась, — простонала Барби, и едва мы переступили порог квартиры, тут же повисла у меня на шее. Я, уже на автомате, снял ее с себя и поставил в сторону. У меня в мозгах царил полный хаос, начиная с мыслей, как это разруливать с женой, с которой и так все слишком зыбко, и заканчивая тем, что я хотел вернуться в прошлое и набить себе морду. Стойкое ощущение, что я вместо того, чтобы выбираться из болота, погружаюсь в него еще больше, не отпускало, а начало давить на мозги. И слова Маши тут же вспомнились про другую женщину, к которой я ушел от их мамы. Либо я был полным кретином, либо у меня были причины. Хотелось верить во второе, но первого я тоже не исключал.

— Послушай…, — черт, забыл ее имя, сжал переносицу пальцами, — как тебя, прости?

— Алина, — надула и без того полные губы, и в глазах снова заблестели слезы. Истерики я не хотел. Точнее, когда я себе представлял, что она сейчас начнёт биться в припадке и умолять ее трахнуть по старой памяти и после долгой разлуки, мне хотелось удрать как можно скорее. И все меньше верилось в то, что я мог добровольно и в трезвом уме жить вот в этом… розовом раю с удушливым запахом каких-то тошнотворных сладостей. Я вдруг понял, что в моем доме пахло совсем иначе. Пахло так, как мне определенно нравилось. А здесь… здесь воняло.

И не только ее духами, а какой-то собственной ничтожностью и грязью. Если бы я представил себе свою любовницу, то она выглядела бы иначе и жила бы в совершенно другом месте. Наверное. Если бы она у меня была сейчас. Вместо любовницы на ум пришли картинки со Снежинкой на кухне в ее домашнем платье с волосами, собранными в хвост, и голыми до колен ногами. Я даже думать не хотел, что меня ждет, когда я вернусь домой, и каково ей сейчас, когда уехал с этой…эммм. О! Вспомнил. С Алиной.

— Что ты стоишь в дверях? Проходи. Я сварю кофе.

Если она мне сейчас подсунет якобы мои тапочки с помпонами — я застрелюсь. Но тапочек мне не предложили. Девушка сбросила пальто и прошла в комнату, оглядываясь на меня, застывшего в коридоре и все еще размышляющего, а реально ли мне нужны мои вещи? Может, лучше обзавестись новыми? У вас когда-нибудь появлялось чувство, что вам панически не хватает воздуха и хочется вырваться на улицу, и втянуть кислорода? У меня это чувство возникло именно сейчас. Очень похожее на то, что я испытывал в больнице. С одним исключением, что там я оказался не по своей воле, а здесь, как меня пытались убедить, провел ни один день и ни одну ночь по собственному желанию. С огромным трудом представил себе, как просыпаюсь с Барби в ее розовой постели и невольно повел плечами.