— Меня?

— Да! Я тебя не знаю!

Смотрит на меня и улыбается своей невозможной улыбкой. Той самой, от которой по коже бегут мурашки и дух захватывает. Боже, почему он за все эти годы почти не изменился? Почему жизнь просто добавляла новых штрихов в его внешность, не стирая старые. Палец все еще дрожит на курке.

— Ничего. Мы познакомимся. А вообще ты не то должна была сказать. Твоя память тебя подводит.

— Может ты тоже меня уже не знаешь?

— Проверим, какая ты. Прыгай!

— Точно поймаешь?

— Точно! Клянусь!

Поднял руки и раскрыл объятия.

— Прыгай, Снежинка. Мне самому страшно. Не того, что не поймаю, а того, что опять удержать не смогу.

— А ты держи крепче!

И прыгнула, зажмурившись, в голове раздался выстрел, и мысленно пуля полетела в висок, а когда руки его сильные почувствовала, всхлипнула и рывком за шею обняла. А он мне в глаза смотрит, и я вижу в них столько боли, столько тоски, что и самой вдруг стало больно. За нас обоих. Эта боль по всему телу зазмеилась, как будто кожа облазит старая, сходит струпьями и оставляет нежную кожу, до которой невозможно прикоснуться, чтобы не ранить. Человек не становится толстокожим от потерь. Он такой же ранимый. Он просто не может содрать с себя эту старую кожу. Она прирастает к костям. А с меня ее срезали сейчас без предупреждения каждым словом, каждым взглядом.

— А ведь это я его… — тихо сказал Кирилл, продолжая смотреть мне в глаза. — Олега.

— Я знаю, — так же тихо прошептала я.

— И не страшно будет со мной? Может, зря прыгнула?

— Нет, не страшно… у тебя не было выбора, — помедлила и потерлась щекой о его колючую щеку, с наслаждением увидела, как его глаза закрылись и затрепетали ноздри от удовольствия, — ты был должен. Я ту пуговицу… я ее выкинула.

Сжал меня до хруста, зарываясь лицом мне в шею. Гладя хаотично по волосам, выдыхая судорожно, обжигая меня горячим дыханием.

— Не было. Я вернуться к тебе хотел, Снежинка, и не мог… Не хотел, чтоб узнала. Не хотел, чтоб они с убий…

— Молчи! — руку к его губам прижала, а он губами к ней прижался.

— Думал, что пулю себе между глаз пущу, если не верну тебя.

— Дурак ты, Авдеев. Я ждала, что ты вернешься.

— Ждала?

— Каждую секунду… каждое мгновение ждала.

— Простила меня?

— Нет.

Резко посмотрел в глаза, продолжая держать на руках.

— Мы же начнем все сначала. Зачем мне тебя прощать? Я ведь не умею, Кирилл.

— Знаю. Не умеешь. Поехали домой. Прямо сейчас.

— Скажи мне это, пожалуйста. Скажи… я так давно этого не слышала.

— Что сказать? Что я люблю тебя? Что я все еще как идиот тебя люблю?

Я кивнула, а он усмехнулся.

— Не хочу говорить… я показывать хочу. Каждый день и каждую ночь.

— Что показывать?

— Показывать, что люблю тебя, Снежинка. Я забрать тебя отсюда хочу.

— А дом и…

— Это мы с твоей мамой придумали.

Мне показалось, что я ослышалась.

— С моей мамой?

— Да. Я говорил с ней.

— Как говорил?

— Вот так. По телефону. Поехали.

Поставил меня в песок, а я вдруг встрепенулась.

— Не могу.

— Почему.

— Мне кое-что забрать надо.

Я вышла из дома и приготовилась снова набрать код на сигнализации, а Кирилл удивленно смотрел на меня.

— И что ты там забрала?

Я отодвинула полу пальто, и муж расхохотался, когда увидел зевающего серого котенка.

— Это третий. Ты серьезно берешь его домой? Ты сумасшедшая.

— Сумасшедшая.

А он вдруг впился в мои губы поцелуем жадно до боли, толкая обратно к дверям дома, зарываясь пальцами в мои волосы и расстегивая пуговицы пальто.

— Я тоже кое-что забыл. Нет сил терпеть… мне сейчас надо.


КОНЕЦ КНИГИ


Май 2017 год. Украина. Харьков.