– Кури… – ответила Лу.

Она подумала, что Костя не рассказал самого главного – что за способ зарабатывать деньги он нашел? И почему на него «наехали» бандиты? Хотя… Лу вспомнила вчерашнего парня с гитарой в Сокольниках. Она ведь могла поклясться, что это был Костя! И тут у девушки словно пелена спала с глаз. Внезапно ее осенила догадка:

– Костя, ты стал профессиональным нищим, да?

Костя глянул на нее искоса, достал из кармана позолоченную, явно очень дорогую зажигалку, привычно щелкнул ею и, приблизив сигарету к синеватому пламени, прикурил:

– Так… Значит, вчера это все-таки была ты… А я думал, что мне померещилось… Знаешь, что мне в тебе нравится? Ты не только красивая. Ты еще и умная. Ну что тебе сказать? Да, я стал профессиональным нищим…

И Костя продолжил свой рассказ.

Мысль стать профессиональным попрошайкой пришла не сразу. Сначала он проработал в уме много разных сравнительно честных способов заработать хорошие деньги. Но где-то был слишком велик риск, а что-то он отверг по моральным соображениям – к примеру, идею «лохотрона на дому» для пенсионеров.

– Я, конечно, не ангел, – объяснил он Лу, – но есть вещи, сделав которые, просто перестаешь себя уважать. Нельзя, например, отнимать последнее у детей и стариков. Нельзя убивать и калечить ни в чем не повинных людей… А нищий… Он ведь не пристает с ножом к горлу – дай! Он тихо-скромно сидит в уголке. А люди сами подходят и сами бросают свои кровные в его старую шляпу. Им нравится чувствовать себя добрыми и великодушными. И потом, по дороге домой, их согревает мысль, что все их проблемы – пустяки по сравнению с проблемами несчастного калеки. Или бездомного, но интеллигентного бомжа. Или несчастного полубезумного старика – кстати, этот образ мне удается особенно хорошо.

Свою комнату в общежитии, которую он получил от государства после выпуска из детдома, Костя превратил в настоящую театральную гримерку. Он появлялся на улице в разных обликах, постоянно меняя точки. И везде ему очень хорошо подавали – он умел создать такой образ, что люди просто не могли спокойно пройти мимо.

– Видишь ли, – продолжал Костя делиться тонкостями своего невероятного, по понятиям Лу, ремесла, – большинство нищих, я имею в виду не случайных людей, а профессионалов, работают по накатанной схеме. Ведь ты замечала наверняка, что, скажем, все нищие, работающие в метро, повторяют слово в слово один и тот же текст: «Извините, люди добрые, сами мы не местные…»

– «Наши деньги и документы украли на вокзале…» – Лу с улыбкой подхватила до боли знакомый рефрен.

– Вот-вот. – Костя включил электрический чайник. – Кофе у тебя хороший! – заметил он и продолжил рассказ: – Такие приевшиеся ходы хоть и приносили деньги, но их поток с каждым днем уменьшался: люди просто устали от навязчивости профессиональных попрошаек.

Костина идея состояла в том, что гораздо привлекательней для потенциальных жертвователей не такие вот надоедливые «беженцы» или «погорельцы», от которых за версту несет фальшью, а скромные, милые, по-своему талантливые люди, которых вроде бы только жестокость жизни подтолкнула к такому малопочетному занятию, как нищенство.

– Кстати, шрам на щеке делается очень просто! – раскрыл Костя один из «профессиональных секретов». – Берется специальный гримерный клей, две секунды – и шрам готов!

– А как же нога? Куда ты ногу-то деваешь, когда изображаешь калеку?

– А с ногой и вовсе просто. Шьются такие брюки с очень широкой одной штаниной. Сгибаешь ногу в колене – и ступню привязываешь к бедру. И когда всунешь все это дело в широкую брючину, создается полная иллюзия, что нога по колено отрезана. И потом, тут работает психология. Человеку обычно неудобно пялиться во все глаза на несчастного, вынужденного таким образом добывать себе на хлеб. Прохожий замечает нищего – и тут же решает: подаст ли он, и если подаст, то сколько. Потом подходит и кладет деньги, почти не глядя…

Лу понимающе кивнула, ведь и сама она поступила именно так!

Два года все шло неплохо. Костя никогда не работал на одной точке больше двух-трех дней, и поэтому ему долго удавалось увиливать от уплаты части выручки тем криминальным структурам, которые контролируют в Москве доходы всех профессиональных попрошаек. Но недавно Костю все-таки вычислили и обложили данью за все прошедшие годы. А сумма набе жала такая, что скопленных за два года денег явно не хватало на то, чтобы откупиться. Поэтому, чтобы выиграть время, ему пришлось снять комнату в другом районе и переехать туда. Хотя эта мера – только отсрочка, все равно его будут искать и в конце концов найдут… И тогда деньги все равно придется где-то доставать. А денег требуется много…

– А точнее, пятьдесят тысяч долларов… – как бы между прочим заметила Лу.

– Почему – пятьдесят? – растерянно переспросил Константин. – Двадцать пять! А с процентами – максимум, тридцать! Хотя тоже, конечно, не подарок… Слушай, малыш! – Костя пристально посмотрел Лу в глаза. – А откуда ты вообще узнала о моих проблемах? И откуда цифра эта взялась несусветная? А ну-ка, давай колись! Я-то тебе все выложил, как на духу…

Делать было нечего, и Лу рассказала Косте про свой визит в суши-бар, коротко изложила содержание своей беседы с Витьком.

– Так, ясно… – подытожил Костя ее рассказ. – Ну скажи: зачем тебя туда понесло?

– Ну ты же не звонил… – робко произнесла Лу. – А я волновалась. Я же чего только не передумала: и что ты заболел, и что в катастрофу попал, и что у тебя другая девушка появилась…

– Но телефон-то свой зачем было Витьку давать? И про папу-араба докладывать?.. Ну ладно, что сделано, то сделано. А с Витьком я разберусь немедленно. Ишь, на беде друга навариться решил… «Пятьдесят тысяч баксов»! Где у тебя телефон?

Костя набрал номер:

– Витек?.. Это я, Костян. Слушай внимательно, говорю коротко и конкретно. Луизу… Да не перебивай ты! Свое мнение скажешь потом. Короче, про Луизу и отца ее – забудь. Нет их, понял? Если узнаю, что ты ее потревожил, балду отверну, мне плевать, что ты теперь крутой… Короче, я сказал, а ты услышал. Я очень на это надеюсь. А братве передай, что деньги я ищу, пусть не дергаются. Найду – сразу нарисуюсь. Все, конец связи…

Костя ушел. Перед этим он нежно поцеловал Лу и еще раз попросил девушку не проявлять никакой инициативы. И не искать его: когда все кончится, он найдется сам.

– А если без меня Витек проявится и начнет насчет папы твоего зудеть и баксы требовать, скажи ему, что ничего не знаешь и если что, готова позвонить в милицию. Он отстанет: к чему ему проблемы лишние. А лучше, знаешь что… – чуть поколебавшись, Костя продолжил. – Я «мобильник» себе прикупил на днях. Так что запиши номер. Но звони по нему, только если что-то серьезное случится. И номер этот должна знать ты одна!

Лу обещала Косте быть паинькой. Но в голове ее сами по себе роились мысли. Мысли о том, где же все-таки взять денег, чтобы выручить друга…

6

Лу рассуждала так: «Конечно, ни папа, ни мама ни за что не дадут пятьдесят тысяч долларов, чтобы выручить из беды неизвестного им парня. Но ведь такие деньги у отца-то наверняка найдутся! И если он не даст их ради спасения Кости, то уж точно не поскупится, если опасность будет угрожать мне самой – его родной дочери Луизе Геранмае! Значит, – продолжала размышлять Лу, – надо представить дело так, будто бандиты угрожают не Косте, а лично мне! То есть надо инсценировать мое собственное похищение! А когда родители передадут неизвестным преступникам деньги, то я появлюсь пред их очами целая и невредимая, а неизвестные бандиты пропадут вместе с деньгами в неизвестном направлении! То есть так будет все выглядеть. А на самом деле деньги я отдам Косте, чтобы он решил все свои проблемы. Тогда ему не нужно будет больше прятаться. И мы сможем чаще встречаться. И Костя скажет, что никак такого не ожидал от меня и что он мой должник на всю жизнь. А я скажу, что все это пустяки, а он возьмет меня за руку… нет, поднимет на руки…»

На этом месте Лу решила укротить свою не в меру разбушевавшуюся фантазию. Пора было начинать прорабатывать план в деталях.

Первое, что поняла Лу, – для воплощения в жизнь ее дерзкого (если не сказать больше!) замысла необходим сообщник. Ведь должен же кто-то звонить от имени похитителей маме. Если Лу будет это делать сама, мама непременно узнает ее голос! Кроме того, необходима конспиративная квартира, тайное место (желательно со всеми удобствами), где Лу будет скрываться все то время, пока ее родители найдут и передадут необходимую для ее «освобождения» сумму.

После длительного размышления Лу решила, что на роль сообщника лучше всего подойдет один из ее одноклассников, Володя, со странной фамилией Надыкто. Володя Надыкто, по правде говоря, был парнем довольно-таки бесцветным. Долговязый и сутулый, с неизменно унылым выражением вытянутой физиономии, он был немногословен по причине некоторого косноязычия и по-собачьи предан Лу. Вспомнив о Володе, девушка даже поймала себя на неожиданной мысли, что эти черты – немногословие и надежность – делают Володю похожим на Костю. Хотя, конечно, природа этих черт у них была совершенно различной: Костина молчаливость опиралась на его внутреннюю силу, а молчаливость стеснительного Володи происходила от неумения правильно формулировать свои мысли.

Безнадежно влюбленный в Лу чуть ли не с пятого класса, Володя за все эти годы так и не нашел в себе смелости признаться девушке в своем чувстве. Вернее, в седьмом классе он сделал однажды такую попытку. Как-то на перемене он отозвал с многозначительным видом Лу в сторонку, и между ними произошел такой вот диалог:


Лу. Ну чего?

Надыкто. Луиз, слушай…

Лу. Ну я слушаю, слушаю…

Надыкто. Луиз, я хотел тебе чего сказать…

Лу. Чего сказать?

Надыкто. Только ты не смейся…

Лу. Володь, ну не тяни. Что случилось-то?

Надыкто. Я хочу сказать о том, как я к тебе отношусь!