— С тобой, конечно, что-то не так. Но, как вижу, необратимых изменений не произошло. Жду тебя вечером.

36

— Давай ты попробуешь первым.

Все, что было выставлено на столе, выглядело потрясающе. Но если бы я не усомнилась в Пашиных кулинарных способностях, он опять бы решил, что меня подменили. И начал бы задавать вопросы, на которые мне совершенно не хотелось отвечать. А мне не хотелось отвечать вообще ни на какие.

Он демонстративно насадил на вилку кусочек и отправил его в рот.

— Ешь смело. Я пробовал, пока готовил.

Он улыбается. Но в его улыбке чего-то не хватает. Он грустно улыбается.

— Как ты жила все эти годы?

Я пожала плечами:

— Посредственно.

Как объяснить, что я жила — по-разному. Перемещаясь от вершин счастья к безднам отчаянья. И нужно ли объяснять это именно ему?

— Я должен мучить тебя вопросами или обойдется?

— Не надо меня мучить. Вообще ничем.

— Вообще ничем не получится: ужин все-таки придется съесть.

Мы смеемся. Но даже смеемся не так, как раньше. Что-то изменилось — неуловимое, но важное. Например, молчать стало как-то неловко, и мне хочется заполнить тишину вопросами.

— Ну и как там Кристина? — наверное, мне ничего не надо было знать о том, что происходит на бывшем месте работы. И все-таки я спрашиваю. Кто бы мог подумать, что я вообще способна задать такой вопрос? Меня никогда не интересовало, как там Кристина.

— Прекрасно — цветет и пахнет. Есть подозрение, что планирует обобрать меня до нитки.

— Она не такая уж плохая, — еще одна фраза, которой я сама от себя не ожидала.

В конце концов, я же не персидский правитель, который непременно должен убить гонца, принесшего дурную весть. Да и дурную весть она тащила из лучших побуждений. Как ни противно было узнать то, что я узнала, лучше все-таки знать правду.

— Романтические комедии мы смотреть не будем, — заявил Паша Александрович. — Есть у меня подозрение, что сейчас для них совсем не время.

Я согласно кивнула. Какой он все-таки понимающий!

— Есть кое-что получше: полное собрание выступлений одного стендапера.

Пока комик пытался меня рассмешить, рассказывая совершенно уморительные вещие о том, как устроен этот мир и какие люди идиоты (тоже мне новость, можно подумать, что никто этого не знает!), я думала и вспоминала совершенно о другом.

Например, о том, как Паша отправлял меня готовиться к переговорам и запихивал в сумку кофе с продуктами.

Как неожиданно выяснялось, что если мне надо куда-то поехать, он как раз может меня подвезти.

С каким вниманием и трепетом выслушивал истории про мои трудовыебудни (и я не скажу, где здесь нужно ставить пробел).

А еще как спасал от позора, эвакуируя мое пьяное тельце с корпоратива, а утром отпаивал малиновой дрянью.

И это его «Ремня, однозначно ремня!» тоже вспомнила.

А еще, если говорить о корпоративе, обязательно надо вспомнить, как изумленно мы застыли у зеркала, обнаружив, что мы все-таки красивая пара.

И ведь действительно красивая. Впрочем, это неудивительно: он высокий, широкоплечий. Рядом с ним любая девушка будет выглядеть так, что обзавидуешься. А еще, как утверждают его ученики, он даже занимался карате.

При мысли об учениках, сердце больно кольнуло, но я не стала развивать эту мысль даже в уме.

По всему выходило, что сейчас рядом со мной сидит идеальный мужчина, которому я (чего уж там скрывать от себя и притворяться лучшей подружкой!) нравлюсь. Иначе с чего бы ему со мной возиться?

В этот момент я поняла: он тоже уже не слушает шуточки. Тоже думает о чем-то таком. Мы сидим на диване рядом, я практически прислонилась к его плечу — никогда раньше меня это не смущало.

В уме в одну секунду пронеслись все возможные истины на эту тему: про то, что клин клином вышибают, про журавлей и синиц и прочая чушь.

Но дело же не в этом! Просто рядом Паша. Тот самый Паша, который всегда рядом.

Я потянулась губами к его губам.

Легкое касание.

И…

И ничего.

Никаких провалов в параллельную реальность. Никакого головокружения и восторга. Наоборот — неловкость. Будто бы я сделала что-то не то.

И сразу стало ясно. Мы можем болтать о чем угодно. Можем вместе ужинать и играть в покер, можем продавать друг другу папки с файликами и даже дружить семьями. А вот целоваться нам точно не надо.

— Так нечестно. Так не должно быть. Ты ведь классный. Ты лучше всех. Мне с тобой легко и хорошо. И спокойно…

— Это потому, что ты меня не любишь, — с грустной улыбкой ответил Паша.

— Я тебя обожаю… — попыталась возразить я.

— Это совсем другое… — рассмеялся он, приобнял меня и чмокнул в макушку.

И вот тут я разревелась. Впервые за все это время. А почему бы и не разреветься, если для этого есть подходящее плечо?

37

Как вы думаете, кто готовит Новый год? Какие-нибудь волшебные эльфы или олени Санта-Клауса? Ничего подобного! Новый год готовим мы, рекламщики.

Это мы организуем все эти акции, подарки, конкурсы, бонусы и скидки.

Это мы озадачены тем, чтобы воткнуть как можно больше елок со снежинками на единицу рекламной площади и эфирного времени.

Это благодаря нам уже много лет вереницей едут грузовики Санта-Клауса.

В общем, думаю, без нас о праздновании Нового года все бы благополучно забыли. Проснулись бы первого числа, удивленно посмотрели в окно — вот и год прошел.

Но нет! Мы не позволим забыть о Празднике, Когда Надо Дарить Подарки!

Для тех, кто работает в рекламном агентстве, канун Нового года — это бессонные ночи и сумасшедшая запарка.

Но всем радостно: есть работа — будут и деньги.

Я люблю этот праздник. Запах хвои и мандаринов. «Джингл беллз», раздающееся из каждого утюга. Елки на перекрестках. Разноцветные гирлянды… Все это люблю.

Единственное, что портит мне новогоднее настроение — это Деды Морозы.

Нет, те, которых показывают по телевизору и рисуют на открытках, еще ничего. А вот те, что с огромными мешками нетрезвой походкой бродят по улицам города, меня пугают.

Началось это в далеком детстве. Тогда родители расщедрились и пригласили Деда Мороза на дом, чтобы поздравил ребятенка. Возможно, к хорошим детям приходят хорошие деды Морозы. От того же, который достался мне, явственно несло перегаром. Дедушка бросил на меня недобрый взгляд из-под густых бровей и хриплым голосом потребовал: «А теперь, деточка, расскажи стишок!». В общем, высокой поэзии от меня тогда не дождались. Я громко разревелась и вопила до тех пор, пока бородатый дед не покинул квартиру. Кстати, к стихам с тех пор у меня тоже некоторая нелюбовь.

Следующая памятная встреча с Дедом Морозом произошла на утреннике в школе. То ли в первом, то ли еще в каком-то классе. Тот пошел дальше своего предшественника: он подарил мне машинку. Остальные девочки получили кукол, красивые заколочки для волос, ну на худой конец блокнотики с ручками. А на меня был совершен такой вот гендерный наезд. Праздник был испорчен.

В общем, сами понимаете, особой нежности к этому персонажу я не испытываю. Скорее наоборот — я их боюсь почище, чем некоторые — клоунов.

И, как ни печально, на новом месте работы от этих ребят не скрыться. Где-то на нашем этаже у них гнездо. Они слетались сюда, наверное, со всего города, чтобы зарядить свои бездонные мешки подарками, получить разнарядку, отрепетировать фирменное «Хо-хо!»…

То и дело до нас доносилось исполненное басом: «Шел я лесом, шел я полем…». Это было так громко, что хотелось пойти и популярно объяснить, куда ему идти — что лесом, что полем…

Но времени на это не было. Мы готовили Новый год.

— А еще сюда надо присобачить елочку, — восторженно заявляла Эля.

— Да куда ты ее тут присобачишь! — возражала Аля. — Она же даже по цвету не подойдет. Посмотри, ничего зеленого!

— А ты сделай белую елочку, как будто она запорошена снегом. Тогда все получится…

Или вот так:

— Сюда надо добавить блесток. Больше. Еще больше!

— Куда уж больше! И так текст не читается.

— Ли-ина! Посмотри, ну ведь нужно же блесток.

В общем, за всей этой новогодней кутерьмой времени на то, чтобы толком погрустить и попереживать, совершенно не оставалось. Ну да не очень-то и хотелось.

— А ты ждешь новогоднего чуда? — вдруг ни с того ни с сего спросила у меня Эля. Или Аля.

— Я вообще никаких чудес не жду, — не отрывая взгляда от монитора, ответила я. — Ни новогодних, ни восьмимартовских, ни первомайских.

— Это начало для рекламного текста, который ты просила, — засмеялась та, — а вообще чудес ждать надо. Особенно с нашей-то работой, нам без этого дела никуда.

Я устало вздохнула:

— Будет чудо, если мне удастся сегодня хотя бы до полуночи выбраться с работы.

— Ну, такого чуда и ждать не стоит. Загадай что-нибудь менее фантастическое.

Мы рассмеялись, хотя смешного тут было не так уж и много. Если бы можно было поставить раскладушку прямо здесь, я бы, наверное, вообще не уходила домой.

Но в этот вечер чудо как раз таки случилось. Девчонки смогли смыться и вовсе рано, в девять, а я задержалась всего-то до десяти.

Я закрыла кабинет, прошлась по пустому коридору (хорошо, хоть свет не выключают!), оказалась у лифта. Только собиралась тиснуть кнопку, и увидела, что она уже нажата.

И тут появился он — главный герой моих детских кошмаров — Дед Мороз. По уши в бороде, в красной шубе и, разумеется, с мешком в руках. Лифт подъехал, и дедушка галантно сделал приглашающий жест, мол, дамы вперед.

— Нет, нет, вы поезжайте, а я потом… У вас же мешок, мы не поместимся… — забормотала я.