Он словно бы и не слышал:

— Поместимся, — пробасил уверенно и снова сделал приглашающий жест.

Ну большая же девочка! Глупо бояться. И никакой это не Дед Мороз. Артист. Ряженый. Загримированный. Не по лестнице же мне теперь спускаться!

Я смело шагнула в лифт.

* * *

Мы проехали совсем чуть-чуть.

Лифт вздрогнул и остановился.

Застряли! Ну что за черт возьми!

Свет тревожно замигал, чуть не доведя меня до сердечного приступа. Но потом сжалился и остался гореть. Уже хорошо. Знать, что где-то рядом в кромешной тьме притаился Дед Мороз, было бы невыносимо. Темнота и Дед Мороз в одном флаконе — это было бы комбо. Слишком круто для моей и без того измученной психики.

Что-то в последнее время я слишком часто застреваю в лифтах.

И если от воспоминания о первом разе щемило сердце, то сегодняшнее приключение никакого энтузиазма не вызывало. Застрять в лифте с Дедом Морозом! Может ли быть что-нибудь хуже? Единственное, что радует, — от этого представителя презренной профессии, по крайней мере, не пахнет перегаром. А очень даже наоборот. Кабина лифта наполнилась терпким запахом «Kenzo». Что-то слишком знакомым запахом.

В другой момент на меня обязательно нахлынули бы воспоминания. Но сейчас — точно время неподходящее. Я потянулась к лифтовой панели и тоном знатока заявила Деду Морозу:

— Спокойно! Где-то там должен быть номер диспетчера. Сейчас я позвоню, и нас спасут! Может быть, не скоро, но спасут.

Я старалась говорить уверенно: кто знает, может, этот персонаж боится замкнутых пространств и бросится сейчас хватать меня за руки и рыдать от ужаса. Но он не бросился и не стал рыдать. Он только сказал:

— Обязательно спасут.

И сердце пропустило удар — уж слишком знакомым голосом он это сказал.

38

— Ты?

Глупый вопрос, конечно. Кто бы на такое ответил: нет, не я? Но умные вопросы в голову пока не приходили.

— Я…

Странно было видеть Деда Мороза, который разговаривает голосом Никиты. Впрочем, может, это и к лучшему. Если наложить эти образы один на другой, может, мне не будет так больно и тоскливо о нем вспоминать.

Или будет больно, тоскливо, но еще и страшно? Нет, пожалуй, лучше не рисковать.

— Как ты вообще меня нашел?

— О, это очень просто! Твоя начальница позвонила нам в первый же день — попросить рекомендации. Так часто делают… Не принимать же на работу кота в мешке…

— И что ты сказал?

— Что ты лучший начальник отдела рекламы за всю историю нашей компании.

Надо же, и не соврал даже! Главное тут — не уточнять, что я еще и единственный за всю историю.

— Сказал, что твой уход для нас большая потеря. Что мы скорбим всем коллективом… — продолжал он.

Я слушала его, уставившись куда-то в угол. Он говорил забавные, в общем-то, вещи. Как раньше. А в голосе — грусть-тоска и чувство вины. Смешать, но не взбалтывать.

Видимо, пора задать правильный вопрос:

— А зачем ты меня нашел?

— Вообще-то планировалось похищение… Я собирался засунуть тебя в мешок и уволочь… Но, кажется, не очень здорово все продумал. Боюсь, там будет темно, а тебе это не нравится… Послушай, мне надо, чтобы ты поехала со мной, — кажется, последнее он говорил серьезно.

— Куда?

— На бал, конечно!

Или опять несерьезно?

— Я хотел, чтобы вы познакомились. Пообщались… Может тогда ты все поймешь и не будешь против.

— С кем познакомились? Не против чего? — кажется, я стала терять нить разговора.

— С Ольгой же!.. Она не такая уж и плохая. То есть нет, она ужасная… Но не настолько… Вернее…

Я смотрела на него во все глаза. Нет, конечно, мир в последнее время очень изменился. Но вот так вот запросто предлагать мне знакомиться со своей… кем она там ему приходится?

Но он продолжал, как ни в чем не бывало:

— Просто отец приехал. Тут же сейчас череда корпоративов, вот он и явился. И они там вместе.

— Кто — они? — я уже вообще перестала что-то понимать.

— Отец. И Ольга…

Прекрасно! Он знакомит ее с родителями. С родителем, точнее. В их ситуации это логично. Только я-то там к чему?

— …Ольга в положении.

Ну допустим, я уже в курсе.

— …и они женятся.

Ну разуме… Что?

— Кто — они? — кажется, сегодня я уже это спрашивала.

— Ольга и мой отец.

Мне понадобилось с минуту, чтобы в голове сложилась новая картина мира. И, надо сказать, эта картина нравилась мне куда больше. Но были там кое-какие белые пятна.

— Не понимаю. Если Ольга и твой отец… О чем ты тогда хотел мне рассказать? Но не знал как?

— Тут, понимаешь, вот какая история… Ох, ну и жара!

Никита начал расстегивать шубу. Что ж, не удивительно. Если одежка рассчитана на то, чтобы шастать по улице в тридцатиградусный мороз, то в помещении, да еще и в тесном лифте в ней будет, мягко говоря, жарко.

— И бороду сними, — буркнула я, — терпеть не могу этих, ваших…

Он послушно сдвинул бороду вниз, отчего она стала напоминать манишку. Я оторвала взгляд от угла и посмотрела в лицо Никите. Даже с дедморозьим гримом — это был он.

Я бы сказала, что в эту минуту сердце сжалось от нежности. Но оно не сжималось. С ним творилось черт знает что. И со мной тоже. Мне хотелось одновременно расплакаться, рассмеяться, устроить истерику, стукнуть этого тупицу по голове чем-нибудь тяжелым, например, сумкой, и тут же наброситься на него с поцелуями.

— Так вот… — кажется, он собирался продолжить рассказывать.

Но, по моему глубокому убеждению, перед тем как слушать, что там дальше и в чем он хотел повиниться, следовало сделать кое-что важное. Я шагнула к нему, запустила руки под шубу и крепко-крепко обняла. Так крепко, что не разорвать и не оторвать. Он прижал меня к себе еще крепче и все наконец стало правильно.

Что бы там он ни натворил, уже не имело значения.

— Вообще-то я говорил о слиянии. Я же тебе обещал, что с Ольгой мы работать не будем, а тут такие обстоятельства… Ольга переезжает к отцу, и все, что в нашем городе, останется без присмотра, ну вернее с присмотром, но с моим. Мы собираемся объединять фирмы. Лин, я, конечно, понимаю, она тебе не нравится…

Черт возьми, она мне не нравится? Да при условии, что она не тянет свои цепкие лапки к Никите, она мне не то что нравится, я ее просто обожаю!

— То есть то, что вы с ней вместе покупали детские принадлежности… — до меня медленно начинало доходить.

— Это вообще отдельная история, — кажется, он воодушевился тем, что у нас наконец складывается какой-никакой, а диалог. — Они с отцом уже полгода составляют брачный контракт. Бои идут нешуточные. Думаю, юристы с обеих сторон должны либо перестрелять друг друга, либо застрелиться сами. Так вот месяца два за эти полгода отец с Ольгой вообщене разговаривали, общались через адвокатов.

— Погоди, погоди, — перебила его я. — Они не разговаривали и все-таки продолжали составлять брачный контракт?

Не то чтобы мне было до них дело. Мне сейчас вообще ни до чего не было дела. Но, согласитесь, это как-то странно.

— Представляешь? Страшные люди! Брачный контракт, на минуточку, это сделка, и никакие личные отношения и обстоятельства не могут помешать сделке. Обе стороны в этом свято уверены. В общем, мне пришлось лично заботиться о том, чтобы мама братика или сестрички, уж не знаю, кто у них там запланирован, регулярно совершала оздоровительные шопинги и выедала продавцам мозг чайной ложечкой. Вот тогда-то она и сказала, что такому заботливому и внимательному мальчику она может доверить свои магазины.

— Это, наверное, было тяжело, — с искренним сочувствием сказала я.

— Это было невыносимо, — обреченно вздохнул он. — Но все-таки не так невыносимо, как остаться без тебя.

— Да если бы ты мне все сразу объяснил! Какая мне разница, с кем ты там сотрудничаешь!

— То есть как, какая разница? — Никита даже выпустил меня из объятий. Теперь удивленным выглядел он. — А почему тогда ты уволилась? Нет, я все понимаю, я обещал, обещание не сдержал, со всех сторон негодяй, готов признать, отработать, понести заслуженное наказание… Но ты же не поэтому… Да?

Я мотнула головой, на глазах совсем некстати выступили слезы:

— Я думала, что вы с Ольгой… Ну что это ты тогда, летом с ней… И что теперь вы…

У Никиты глаза поползли на лоб:

— Я и Ольга? ты с ума сошла! Вообще-то я предпочитаю человеческих женщин. Роботы-андроиды, настроенные на получение прибыли любым путем, мне как-то не очень.

— Предпочитаешь человеческих женщин? — с угрозой переспросила я.

— То есть в ближайшие лет сто я предпочитаю тебя. В общем, как хочешь, но нам срочно нужно прибыть на корпоратив. Они там ждут.

— Отлично, боюсь, ты не учел одно маленькое обстоятельство.

— Какое? — удивился Никита, он явно был уверен, что учел все.

— Мы, черт возьми, торчим в этом чертовом лифте! Мы застряли! И на этот раз никто даже не звонил диспетчеру!

— А ты об этом! — он достал телефон и набрал номер. — Але, ребята, можно открывать.

Как только этот короткий разговор был закончен, лифт дернулся и поплыл вниз.

До меня начало доходить…

— Ты что это нарочно? Подстроил?

Никита пожал плечами:

— Ну нужно же было мне с тобой как-то поговорить. Звонки ты сбрасываешь, на сообщения не отвечаешь. Не подкарауливать же тебя у дома и не хватать за руки. В общем, как-то некрасиво. Была мысль поймать по пути на работу и затолкать в машину, но на этот счет в уголовном кодексе тоже есть какая-то статья, а лифт — просто находка.

— Подожди, и в первый раз ты тоже нарочно все подстроил?

Он неопределенно пожал плечами.