Вилли в гневе схватил брата за плечи, привлек к себе и зло заглянул ему в такие похожие на его собственные глаза. И тут гнев его умер так же неожиданно, как родился.

— Слушай, но почему я должен все это переживать, кому я сделал плохо, кого обидел?

— Это уж ты решай сам. Но хочу дать тебе совет. Хорошенько подумай о том, каким будет твой следующий шаг. Исходи из того, что ты не скотина — это я переборщил, — а просто большой дурак. Ты хоть сказал ей, что у тебя есть брат-близнец?

— Что у меня есть брат, она знает, а что близнец... Не было повода и случая. — Бруно только возмущенно крякнул. — Что случилось, почему ты поднялся наверх, — спросил Вилли у внезапно появившегося Петера. — Возвращайся к тете Марго. Веди себя хорошо.

— Тетя Марго сказала, что твоя знакомая ждет ребенка. Может, это Гизела? Папочка, скажи мне, что это не так. — Петер смотрел на отца с надеждой. — Разве ей не хватит меня?

Вилли и Бруно оцепенели. В это время появилась сама Марго.

— Малыш, пошли в машину. Дядя Бруно скоро тоже придет, и мы поедем к нам. А папа все здесь устроит и тебя через пару дней заберет.

Несколько недель, проведенных практически в заточении, очень утомили Гизелу. Только человек, переживший нечто подобное, смог бы ее понять. И это при постоянно ухудшающемся физическом состоянии. Правда, согласно закону о противоположностях оказалось, что есть и некая польза от такой ситуации. Еще перед добровольным пленом девушка накупила всяческой медицинской литературы, пособий для будущих матерей и руководств по уходу за грудными детьми.

Она теперь была вполне осведомлена о том, как зачинаются дети, как день за днем идет развитие плода, что полезно и что вредно будущему человечку. Гизела знала, что плод должен расти в спокойной обстановке, что будущей матери следует слушать хорошую музыку, любоваться в музеях прекрасными произведениями искусства. И ни в коем случае нельзя волноваться. Вот с этим последним требованием было сложно. Не волноваться у нее не получалось. День шел за днем, животик подрастал, а нервы не успокаивались. В ней рос гнев на Вилли. Почему, собственно, я должна, вынашивая нашего ребенка, прятаться, как вор в ночи? Он вовсю пользуется благами жизни, а я?

События в театре изменили ситуацию. Она поняла, что скрываться в собственном офисе больше нет смысла, и возвратилась домой. Ей теперь было ясно, что так называемая любовь Вилли имеет не только нравственные, но и географические границы. В Токио он ее разыскивать явно не поехал бы.

Зачем ты продолжаешь думать о нем? — твердила она себе, подходя к дверям своего дома. Он уже нашел успокоение с этой шикарной рыжей красоткой.

Ключ никак не хотел поворачиваться, а Гизела еще больше разозлилась. Наконец дверь открылась, она вошла, но, увидев, что ждет ее в собственном доме, отпрянула. Там стоял во всем своем великолепии Вилли. Высокий, красивый и притягательно опасный.

— Проваливай отсюда! — закричала она и запустила в него первой попавшейся под руку вещью. К счастью, это оказалась мягкая игрушка ее любимый плюшевый львенок, обитавший на телефонном столике.

— Поосторожней! — тем не менее закричал Вилли, потирая ушибленный висок. — Я уйду, только сначала нам надо объясниться.

— Объясниться? А та рыжая, зеленоглазая знает, что ты пошел ко мне? Слушай, ты не боишься, что она выцарапает тебе глаза? Она еще та стервочка! Но мне все же жаль ее. Иметь дело с таким, как ты!

— Слушай, единственные глаза, в которые я хотел бы смотреть не отрываясь, — это твои. Что бы ты ни чувствовала в отношении меня сейчас, скажи: зачем ты устроила скандал в театре?

— Ага, значит, тебя проняло мое выступление там? Может быть, тебе даже стало стыдно?

— Конечно, стало стыдно. Дело в том, что в театре был не я, а мой брат-близнец со своей любимой рыжей женой. Согласись, они имели основания страшно удивиться.

Словно не поняв, о чем он говорит, Гизела продолжила:

— Прости, что я испортила тебе вечер... и костюм.

— Слушай, очнись. Ты не мне испортила вечер и костюм, а поставила под угрозу семейное счастье моего брата. Это он со своей женой был в театре, и это ему ты высказала свои претензии ко мне. Представь себе, каково ему было объясняться с женой после публичного скандала, устроенного такой красавицей, да еще беременной! Так ты рассчиталась с ним за то, что он сделал великолепный ремонт твоей подруге!

— Ты не обманываешь меня? Ты упоминал своего брата, но никогда не говорил, что вы близнецы.

— Послушай, я пришел сюда не выяснять отношения в связи с частным недоразумением. Я пришел поговорить о нашем будущем. Твоем, моем, Петера и малышки, которая появится на свет в положенное время.

Гизела старательно согнала с лица все эмоции и ледяным тоном сказала:

— Никогда не было такого сочетания — «ты и я». Все остальное — следствие этого.

Вилли, казалось, не слышал ее филиппики. Он без приглашения пошел осматривать ее жилище.

— Неплохо ты тут устроилась. Смотри-ка, а ты, оказывается, еще и книги читаешь! — Он постучал согнутым пальцем по томам ее библиотеки. — Они — украшение? Или ты действительно прочитала столько книг? — Он закашлялся, и девушке показалось, что кашлем Вилли старается замаскировать смех. — Слушай, я как мужчина...

— Это я заметила, — задумчиво протянула Гизела, с трудом отрывая взгляд от его сильных стройных ног. И вдруг испугалась волны желания, которая стала на нее накатываться. А он нарочито жалобно запричитал:

— Если у тебя есть хоть капля совести, перестань так смотреть на меня, на мои ноги, на... — Голос его дрогнул, и девушка сообразила, что смотрит на него с нескрываемой страстью.

— Знаешь, позвони-ка ты в редакцию одной из бульварных газет и сообщи, что твоя бывшая подруга смотрит на тебя так страстно, как будто хочет заняться с тобой любовью... На самом-то деле я этого не хочу, — медленно добавила Гизела, словно убеждая в этом саму себя. — Кто ты мне? Как теперь говорят, бойфренд?

— Ты права, я предпочел бы титул любовника. А бойфренд — нечто инфантильное.

Совершенно неожиданно для себя Гизела успокоилась. До этого момента девушка не была уверена, что сможет контролировать ситуацию. А теперь успокоилась, поняв, что не сможет. Но еще одну попытку защититься все же совершила: обхватила руками живот, нарочито зевнув, и сказала:

— Меня не интересуют ни твой брат, ни другие твои родственники...

— Даже Петер? — То был удар ниже пояса, запрещенный удар. Вилли понял это и поспешил исправиться: — Не будем говорить о малыше. Это особая тема. А вот Бруно и его жена были бы очень заинтересованы узнать, что ты имела в виду, когда обозвала его лживой крысой.

— Повторяю, вы внутри вашей семьи сами разбирайтесь в своих делах. Я для вас человек посторонний. — И вдруг до нее дошло. — Ты сказал, что там, в театре, был твой брат-близнец? — Гизела вспомнила, как ее поразило тогдашнее поведение Вилли. Она тогда подумала: как он так талантливо изображает, что не знает ее. Но тот человек действительно видел ее в первый раз! И его изумление и даже испуг были совершенно искренними. Ей никогда в жизни не было так стыдно, как сейчас. — Ты был обязан предупредить меня, что вы с братом близнецы, — закричала она. — Если бы я знала, то не выступила бы полной идиоткой и не обидела бы ни в чем не повинного человека!

— Бруно сказал мне то же самое.

— Он, наверное, решил, что я сумасшедшая... — В своем возбуждении Гизела не заметила выражения удовлетворения на лице Вилли. Она ревновала меня, значит, мое дело не безнадежно, подумал он, почти не слыша ее заявлений. А она, закрыв лицо руками, простонала: — Боже мой, как мне стыдно перед ним, особенно перед его красавицей-женой.

— Кстати, ее зовут Марго.

— Она удивительно красива. — Вилли понял смысл ее фразы и, не выдержав, рассмеялся. Его любимая женщина так легко сейчас говорила о красоте Марго, потому что поняла: та вовсе ей не соперница. — Если моя выходка может осложнить семейную жизнь твоего брата, я готова...

— Не беспокойся, отношения между Бруно и Марго так прочны, что выступление какой-то буйной девицы их подорвать не сможет.

— Ах так? Значит, я буйная девица, а ты ангел во плоти? — Гизела покраснела от возмущения.

Но Вилли успокаивающе сказал:

— Давай завершим эту тему. Произошло недоразумение, все это поняли. У нас есть более серьезная тема для разговора. Хотя, не скрою, мне немного обидно, что ты приняла моего брата за меня. Марго нас различает моментально.

— Между прочим, между мной и Марго есть существенная разница. Она — его жена. А кто я для тебя?

— Я люблю тебя. И только от тебя зависит, каким будет наше будущее. Подожди, не перебивай. Марго сказала, что твое поведение можно объяснить тем, что ты беременна. Женщинам в таком состоянии свойственна неуравновешенность. Это правда?

— Как она сумела рассмотреть, — вырвалось у пораженной этими словами Гизелы.

— Значит, это правда? Господи, какой же я дурак!

Его реакция поразила девушку. Он выглядел совершенно подавленным и даже испуганным. Гизела и представить себе не могла, что так может выглядеть отец ее первого ребенка, узнавший, что он скоро станет отцом. Как попугай она повторила:

— По каким признакам она смогла это понять?

— Я тебе ничего объяснить не сумею. Скажу только одно: жена моего брата — прекрасная рыжая ведьма, она иногда видит и знает такое, что нам, простым смертным, узнать не дано. Ты можешь смеяться над моими словами, но это факт.

Смеяться Гизеле хотелось меньше всего. Под грузом того, что на нее навалилось, она тихо и безнадежно заплакала. Вилли растерялся, как это обычно бывает с мужчинами, когда женщина начинает так скорбно, так беззащитно плакать.

— Расскажи мне о том, чего я не знаю. Умоляю тебя! Надеюсь, ты не собираешься...