Линдси Келк - Я люблю Вегас

Уперевшись руками в бока, я стояла посреди гостиной, обозревая дело своих рук. Превосходно. Елка установлена, шампанское охлаждается в ведерке со льдом, квартира выглядит вполне прилично… если не включать верхний свет. Алекс будет восхищен — не меньше какого-то типа на Кент-авеню, заглядевшегося в окно на мои трусы. Черт, надо бы повесить занавески, если я собираюсь и дальше расхаживать по дому в белье. Я попятилась, стараясь не споткнуться в одолженных туфлях на каблуках, и нечаянно нажала на выключатель. «Отличная идея, Энджел», — мысленно постучала я себе по лбу, врезавшись в кухонный стол и пребольно ударившись коленом. Ничто так не сочетается, как черное кружевное белье и фиолетовый синяк. Большинство к двадцати восьми годам перестают быть такими неуклюжими коровами и не расхаживают в полной темноте на шпильках. Большинство в двадцать восемь лет не такие, как я.

В этом и причина разыгранного мной пип-шоу. Алекс, мой любимый мужчина и по совместительству рок-кумир, гастролировал по Азии ровно сорок три дня и возвращался домой с минуты на минуту. Изведясь мыслями о том, как его встретить, я позволила Дженни, лучшей подруге и секс-бомбе, уговорить меня на страстно-соблазнительную встречу за одним из чересчур частых дневных коктейлей, хотя в глубине души я знала, что Алекс был бы не менее счастлив пиву и пицце. Так мне и надо за встречу с Дженни в баре отеля «Делмано» в среду. Я легко сдалась под давлением ровесницы — и пино гриджио.

— Алекс сегодня приезжает? — спросила она.

— Да, — ответила я.

— Планы на вечер?

— Пиво, пицца, посидеть в объятиях друг друга. Он же только с самолета, длинный перелет.

— Ты что, серьезно?

— Да. — Пауза. — А что?

— Подруга, если бы мой парень честно держался целый месяц в туре по Японии, родине групи, думаю, он бы рассчитывал на горячий прием.

Говоря это, Дженни сняла свои черные лакированные «лабутены» на высоченных острых шпильках, надела их на меня, тут-то и родился план.

— Поздняк метаться, Кларк, — прошептала я себе, потирая колено и ковыляя к дивану, чтобы улечься в, надеюсь, соблазнительном наряде. Секс-бомба не мое естественное состояние. Не то чтобы я не ждала бойфренда: возбуждением я могла натянуть нос кролику Тамперу — загоралась не по сезону. Я готова была прыгнуть на Алекса, едва он покажется на пороге, но все еще сомневалась, что с пользой провела двадцать минут, пристегивая резинки к чулкам без шва (после того как двадцать минут старалась выровнять чулки со швами). И большую часть этих двадцати минут я выглядела не как Дита фон Тиз, а как распутная сучка, гоняющаяся за собственным хвостом. Да что ж эти вещи так трудно надевать? Как сворачивание шеи с целью пристегнуть этих зараз должно приводить в романтическое настроение? Которое дополнительно портили ожидавшие дела — купить подарки к Рождеству, найти работу, вымыть наконец ванную в первый раз за три недели, а не войти туда, скорчить гримасу и выйти, хлопнув дверью. У меня вообще-то масса забот. «Сейчас не время беспокоиться об этом», — сказала я себе, опустив задницу на диван, пытаясь смахнуть темно-русые прядки с лица и улечься так, чтобы не было видно целлюлита. Что, кстати, оказалось невозможным. Часы на DVD-плейере показывали девять. Алекс прилетел в полвосьмого, значит, будет с минуты на минуту. Я зевнула, едва не упав с дивана. Позади был долгий тяжкий день откладывания дел на потом. В любую секунду Алекс войдет в квартиру. В любую секунду…

— Чувак, свет включи!

В двери зазвенели ключи. Я протерла глаза, оставив жирные черные следы. Ключи? Воры? Воры с ключами? Шампанское плавало в ведерке, полном воды. Который час? И почему я полуголая?

— Куда это поставить? — снова раздался голос, на этот раз в квартире. Застигнутая врасплох, я притаилась на диване. Я, ей-богу, не была одета для отпора преступникам. В конце концов, Бэтмен на шпильках не бегает.

— А, брось где-нибудь. Энджел!

Энджел? Это же я! А голос Алекса. Это не воры, это…

— Ух ты, чувак!

Включенная люстра ярко осветила гостиную, в том числе и меня на диване в моем соблазнительном виде — если считать, что до крайности смущенная дешевая шлюха с размазанными глазами и мокрым пятном от слюны на подушке выглядит соблазнительно. Судя по выражению лиц Алекса, Грэма и Крейга, не выглядела. Конечно, он привел домой своих музыкантов, а групповуха с бойфрендом, его голубым ударником и распутным гитаристом, который, уверена, постоянно ходит с очередным венерическим подарком, вовсе не входила в мои планы.

— Оу, Энджел! — Голубой, как небо, Грэм немедленно отвернулся.

Крейг, казанова до мозга костей, улыбнулся от уха до уха:

— Классные сиськи.

— Крейг! — От смущения я не могла поднять глаза на давившегося смехом гитариста. — Если не хочешь остаться без яиц, прекрати ржать!

Оттолкнувшись от дивана, я встала и исполнила очень неуклюжую версию танца с веерами, используя диванные подушки, но споткнулась на каблуках и рухнула под рождественскую елочку.

— Алекс! — позвала я, лежа на полу.

— Да, Энджел? — отозвался он. Я слышала, как мой бойфренд изо всех сил сдерживает смех. Вот скотина.

— Выключи свет, пожалуйста, а?

— Сию минуту.

Свет в гостиной потускнел, и сквозь плотный кокон позора я услышала, как Алекс гонит друзей из квартиры, к большому огорчению Крейга. Унижение и пульсирующая боль в разбитом колене не позволили мне поднять головы от деревянной половицы, пока не стихли звуки. Елка приятно пахла. Ну хоть что-то.

— Эй…

Посмотрев вбок, я увидела у самого носа потрепанные кеды. Тут же рядом появились ярко-зеленые глаза, на которые падала неровная черная челка, ставшая длиннее за время гастролей.

— Привет.

— Красивый наряд.

— Спасибо.

— Рейс задержали, — пояснил он. — Я думал, ты будешь спать.

— Я и спала.

Лежать бок о бок на холодном полу не входило в мой сценарий. Что-то общее с горячей встречей, может, и было, но я надеялась полежать на кровати в спальне или хотя бы на диване. Алекс протянул руку и попытался стереть размазавшуюся тушь.

— Я соскучился, — прошептал он.

— Я тоже. — Обязательно нужно приложить лед к колену, болит как не знаю что. — Надо было встречать тебя пиццей с пивом.

Алекс вскочил на ноги и подхватил меня под руки. Пошатываясь на каблуках, я позволила ему положить мои руки себе на шею. Он обнял меня за талию, положив ладони на ягодицы. Глядя на него снизу вверх, я слышала собственное неровное дыхание. Встречаясь больше года и прожив с Алексом несколько месяцев, я никак не могла привыкнуть, как чертовски хорош собой Алекс Рейд. Его волосы были растрепаны, яркие глаза — в красных прожилках от долгого перелета, но он по-прежнему красив: высокие скулы, полные губы, бледная кожа. Его хотелось лизнуть, иногда при всех. Но я удерживалась. Почти всегда. И он был весь мой.

Он поцеловал меня, задержав свои полные губы на моих. По телу пробежала дрожь.

— Пиццу я люблю, — прошептал он мне на ухо. — Но она подождет до завтра. Я очень, очень соскучился. Соединившись в новом поцелуе, мы, спотыкаясь, потащились к двери в спальню. Алекс на ходу сбрасывал одежду, а я умоляла колено не отказывать окончательно. Вечер пошел не совсем согласно плану, но в конце концов я получила желаемое, так что жаловаться не на что.

Через несколько часов меня грубо вырвала из сна сильнейшая боль в колене. Я медленно согнула ногу, вздрогнув от боли, сил искать обезболивающее не было. Если не считать ноющего колена, я наслаждалась своим состоянием сквозь полудрему, наблюдая за спящим Алексом. Словно любовалась премилым спящим щенком. Алекс пошевелился, повернул ко мне голову со спутанными после секса волосами — его ступня проехалась по моей ноге — и начал издавать едва слышные звуки. Я привыкла спать одна, и восторг от пробуждения рядом с Алексом не позволил мне снова заснуть. Я лежала и смотрела на него, борясь с желанием разбудить и увидеть его улыбку.

Последние несколько месяцев были прекрасными. Сперва идея поселиться вместе меня испугала: я уже жила с мужчиной, и это плохо кончилось. Но я здесь уже некоторое время, и, тьфу-тьфу, пока все хорошо: Алекс предупредительно опускает туалетное сиденье, а я каждый день брею ноги. Домашняя идиллия. Я прижалась к любимому мужчине, уткнувшись носом в плечо, и счастливо вздохнула, когда он уронил руку на мою задницу. Его теплые ноги сплетены с моими, голая грудь прижимается к моей спине. Вот об этом я и мечтала. Вот так все и будет. Всегда.

Алекс Рейд и в лучшие времена спал как бревно, а тут еще добавилась разница во времени. Он проспит минимум двенадцать часов — мне почти хватит на уборку. Вчера его отвлек мой шарм, но в холодном, ниже нуля, свете дня я увидела квартиру новыми глазами. Поразительно, в каком хлеву готов жить человек, будучи в одиночестве. Когда Алекс откроет глаза, я хочу, чтобы он почувствовал счастье от возвращения домой и не наткнулся взглядом на ношеные колготки на диване, которые я сняла три дня назад во время мегамарафона фильмов о Гарри Поттере, заснув на диване в два часа ночи.

Мне удалось оттереть ванну, подмести гостиную и отскрести кухню, после чего стало ясно, что придется выйти на улицу. Моя привычка постоянно держать отопление включенным на максимум губительно сказывалась на содержимом давным-давно полных мусорных ведер. Слово «разложение» уже прозвучало, а освежитель мало помогает, когда в углу суши четырехдневной давности переходят в полужидкое состояние.

Завернувшись в огромную парку Алекса «Бруклин индастрис» поверх шорт, футболки и старых вязаных угги, я, шаркая, вышла в коридор с двумя огромными мусорными мешками, стараясь дышать ртом. Черт, нестерпимо холодно! На улице я выставила мусор как можно ближе к обочине, едва не задев толстяка, выгуливавшего субтильную собачку, и захлопнула дверь, спасаясь от мороза, на котором мое дыхание превращалось в белое облако. И тут же открыла ее снова очень сердитому почтальону.