Виски сдавило жгучими тисками, и он пропустил страшный удар в солнечное сплетение, рухнул на колени, тряхнув головой и прогоняя образы прошлого. Он не помнил, как они с Антоном сцепились в схватке, невыносимо стягивала боль где – то в животе. Он смутно различал, как бандит, с трудом поднялся на ноги, прижимая к плечу окровавленную руку и, пошатываясь, развернулся, что-то говоря конвоиру.

Кажется, он отползал куда-то, но точно Богдан не знал. А потом грянул выстрел, мертвая тишина леса оглушила его, навалившись свинцовой тяжестью, отбросила на спину, заставив бухнуться в бессознательность.

Удовлетворенно оглядевшись, Антон скривился, утирая разбитое лицо. Удушающе воняло бензином, и вспышки пламени лизали УАЗ. Пора убираться. Утром или к полудню здесь поработает группа спецов, но ничего, кроме обгоревших трупов и основа машины, увы, не обнаружат…

* * *

Катя ни на секунду не присела, то меря шагами комнату, то хватаясь за сигарету (к которым не притрагивалась несколько лет) и Илья не вытерпел:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Сядь. – слегка толкнув её на диван, он сунул руки в карманы джинсов и подошел к камину, рассеянно проведя пальцами по фарфоровым фигуркам зверей. – Ты никуда не поедешь, она сразу поймёт, что что-то случилось. Если хочешь, чтобы Саша пока ни о чём не догадалась, ты должна быть здесь и постараться не выдавать своих страхов!

– Нет. – упрямилась она, обхватив голову ладонями и раскачиваясь из стороны в сторону. – Меня просили опознать тело… Опознать его, понимаешь? Мать твою, Илья, да когда Игорь сообщил, что там только обгоревшие… Обгоревшие…

– Фрагменты тела. – тихо сказал мужчина, и почувствовал, как запульсировала боль в висках, сдавливая нестерпимым жгутом. – Я видел, каково это, когда человек сгорает чуть не заживо… Поверь, Катя, это зрелище не для слабонервных!

– Я никому не поверю, что Дан погиб, пока… – у неё сорвался голос, и последние слова она прохрипела, натужно закашляв: – пока не увижу сама! У меня нервы покрепче, чем ты думаешь, Илья. Я справлюсь. Игорь сказал, что лицо невозможно узнать, но есть почти нетронутые пламенем части… Руки и…

Он не дал ей закончить, рывком поднял и прижал к себе, успокаивающе целуя в висок. Да что там, он и сам ещё в полной мере не осознал всю суть произошедшего. Как тут поверить, что твой лучший друг, с которым ты был вместе с самого детства, вдруг вот так нелепо погиб при странных, невыясненных обстоятельствах?

Но сомневаться в словах адвоката или следователей оснований не было. Вчера днём на месте происшествия работала спецгруппа из Москвы, всё сходилось – два тела, раненый огнестрелом в спину конвоир, жизнь которого висела на волоске и сообщить что-то вразумительное он пока не мог. Да и не факт, что сможет, ибо состояние его оценивалось как критическое, а врачи, увы, не Боги…

* * *

Строго взяв с Давида слово ни о чём не говорить Саше, Екатерина села в самолёт с тяжелым сердцем. У неё не укладывалось в голове, что это может оказаться правдой, да и она пока плохо понимала, как сумеет дать вразумительный ответ, увидев… Нет, назвать то, что осталось от лучшего друга тем, как обозначил это Илья, у женщины не поворачивался язык. Возможно, здесь какая-то чудовищная ошибка, и Богдан жив. Но тогда как всё это объяснить, и где же он сейчас?

Сойдя с трапа и пройдя таможенный досмотр, она первым делом позвонила на его номер в Геленджике, однако, ей сообщили о недоступности вызываемого абонента. У Кати болезненно ёкнуло в груди, когда она села в такси и встретивший её Игорь с сочувствием пожал ей руку.

– Ты уверена, что сможешь выдержать эту процедуру? Не буду лгать, зрелище весьма специфическое

– А как ещё мы узнаем правду? – слишком резко, хотя и не хотела этого, ответила журналистка. – У Богдана в России нет близких родственников, как связаться с Макаром, я понятия не имею. И потом… Я должна удостовериться. Боже…

Она закрыла лицо ладонями, впервые не заботясь о том, как выглядит и даже не старалась сегодня хоть что-то сделать, чтобы скрыть следы бессонной ночи и слёз.

– Я не смогу сказать Саньке о том, что он погиб, если… – Катя отвернулась к окну, и адвокат вновь стиснул её пальцы. – Если Богдан погиб. Она ждёт ребёнка, я боюсь её волновать. У неё совершенно слабое здоровье, ты понимаешь, Игорь?!

– Я сам с ней поговорю, только попроси. – тихо заверил мужчина и она с благодарностью слабо улыбнулась ему.

– Нет. Я думаю, это наше, семейное дело, и , как бы тяжело не было, но я должна сама… – порывшись в кармане модного чёрного пиджачка, блондинка выудила сигарету и закурила, до остановки больше не проронив ни слова.

Хмурый старичок в зеленой униформе провёл их с Трофимовым по тускло освещенному коридору, толкнул одну из дверей, и на Катю пахнуло специфическим запахом формалина. Она зажмурилась, стараясь глубоко не вдыхать, а взгляд, как магнитом, притягивало туда, где на двух столах лежали накрытые тканью трупы.

Игорь заглянул ей в лицо, безмолвно спрашивая, готова ли она, и женщина, смахнув слёзы, кивнула. Патологоанатом подошёл к одному из покойников, медленно приоткрыв тело до пояса, и у Екатерины перед глазами замельтешили радужные круги.

Схватившись за руку своего спутника, она в ужасе взирала на то, что когда-то было человеком. Когда-то — ещё вчера…

– Нет… Это не он. – с трудом выговорила журналистка, с уверенностью пройдясь взглядом по обугленным костям и безобразным частицам кожи.

Этот был слишком невысок для Богдана, это она могла определить даже сейчас, по останкам. На ватных ногах двинувшись вперёд, она остановилась у второго стола, и ощутила, как к горлу подступает тошнота. Игорь подал ей влажную салфетку с нашатырём, и Катя прижала её к носу. Наверное, этот момент, когда она увидела на руке у мёртвого парня нечёткий, но всё же различимый рисунок татуировки, Джамалова запомнит на всю оставшуюся жизнь, во всяком случае, именно такая мысль мелькнула в сознании, прежде чем женщина, пошатнувшись, начала оседать.

– Нет… Чёрт возьми, этого не может быть… – уткнувшись в плечо Игоря, простонала Екатерина, и адвокат, кивнув врачу, что тело опознано, поспешно вывел её из прохладного помещения.

Она долго не успокаивалась, рыдая в салоне такси, и Трофимов молча поглаживал её по руке, не находя слов утешения. Да и что тут скажешь? Когда теряешь близких друзей, любые фразы здесь бессильны. Увы, но лечит только время, как бы избито и банально это не звучало.

* * *

В «Х.И.М.е.р.Е.» было многолюдно, накануне празднования Хэллоуина молодёжь отрывалась по полной, но Сашка уже жалела, что позвала Илью в это место. Сейчас ей хотелось поговорить в спокойной обстановке, без взрывов хохота и громкой музыки, и она решительно встала.

– Пойдём отсюда. – наклонившись к мужчине, попросила она, подхватив со спинки стула сумочку. – У меня голова, блин, лопнет!

– Ты сама хотела сюда приехать... – натянув кожаную куртку, он бросил на стол деньги и вслед за девушкой двинулся к выходу.

Оказавшись на улице, Александра с наслаждением полной грудью вдохнула, и взглянула на друга. Её не покидало ощущение, что от неё что-то скрывают, к тому же, прошло уже два с лишним месяца, а Игорь почему-то больше не появлялся и не привозил ей новости о Соколовском. Ко всему прочему, его телефон был всё время отключен, а Катя каждый раз находила отговорки и избегала разговоров о Богдане.

– Тебе нужно в первую очередь думать о малыше. – сердилась она, когда Сандра начинала допытываться, почему ей не разрешают увидеться с любимым. – Пойми, все эти судебные тяжбы дело сложное, и от твоего желания ничего не зависит. Просто верь мне, малая, со временем всё образуется, а я всегда рядом, я и твой папа, мы тебя очень любим. Помни об этом.

В этих словах Сашке чудилась какая-то подоплека, однако, добиться хоть чего-то вразумительного от Екатерины ей так и не удавалось.

– Замёрзла? – улыбнулся Терлецкий, глядя, как Саня возится с ремнём безопасности.

Сейчас, на пятом месяце, она уже не могла всё делать быстро, и излишне осторожно старалась вести себя, волнуясь о ребёнке намного больше, чем того требовалось, но он понимал её. Она ведь ещё не знает о том, что Богдан погиб, а ни у кого из них не хватало духа сказать ей об этом. И всё же, Илья склонялся к мнению, что лучше сделать это до того, как Саша сама случайно узнает, ибо тогда разразится буря — с её-то характером, он мог предположить, что она не простит их за молчание.

И вообще, ему казалось, что это неправильно, утаивать от неё правду и давать ложную надежду. Это было жестоко, но Катя упрямо запрещала говорить Саше правду.

– Ага, есть немного. – выпрямилась Сандра, и взглянула ему в глаза. – Илья, можешь считать, что у меня паранойя или надуманные проблемы, но я убеждена, что меня пытаются от чего-то оградить! Папа и Катя ни на шаг не отходят и дело не в беременности, они ведут себя так, будто вот-вот что-то произойдёт, а я чувствую себя загнанной в ловушку мышкой. Эта опека меня накаляет!

– Куда поедем? – спросил он, намеренно не ответив на её возмущенную тираду, хотя прекрасно понимал состояние девушки.

– На кладбище. – тихо сказала она, положив голову на спинку сиденья. – Я хочу навестить маму и пожаловаться ей на всех. Знаешь, если бы она была со мной, они бы не посмели так себя вести! Даже Анька, предательница, говорит, что моё нытье ей надоело, и вообще, её интересует только собственная семейная жизнь! Ты мой единственный друг, Илья.

Он покосился на неё, крепче сжав рулевое колесо. Решимость рассказать ей обо всём снова нахлынула с невероятной силой, и мужчина, свернув на другую ветвь трассы, ведущей к Новодевичьему, чуть слышно выругался.

– Что? – повернулась к нему Сашка, накрыв рукой его колено. – Ты чего такой хмурый?