Таша Никольская - Я дышу, пока ты рядом

– Это точно. Но ты особо – то не расслабляйся, я всё равно за тобой приглядываю! – пригрозила Саня, и они рассмеялись.

Когда Екатерина вышла ответить на звонок, Сашка отвернулась к стене, до изнеможения закусив край одеяла. Ей хотелось остаться одной, никого не видеть и просто выплакаться. Она не могла до конца поверить, что Ильи больше нет, и уже не будет. Он не улыбнётся ей, а она никогда не увидит его улыбку, и не посмотрит в голубые глаза.

Он, быть может, и любил её… Но почему всё так сложилось, почему он уехал, ничего ей не сказав, что заставило его так поступить с ней?! Увы, теперь ответов на эти вопросы она уже не узнает.

Щурясь на солнце, мужчина задумчиво смотрел в распахнутую дверь. Декабрь был тёплым, и от того было совсем не зимнее настроение. Рана в плече еще давала о себе знать, но теперь он уже мог ходить, и Аиша смеялась, что он наверняка родился в рубашке.

Оглянувшись на свою спасительницу, он улыбнулся ей, и заметил, как сверкнули её тёмные глаза из-под платка. Она снимала его только в доме, когда не было чужих, и ему, русскому, казалось странным, что его считают в семье Марата чуть ли не своим.

– Ну, чего смотришь? Не смотри! – смутилась девушка, с трудом сдерживая смех.

Усмехнувшись, он быстро закончил плести из стебельков оранжерейных цветов браслет и спустился с веранды на крыльцо. Аиша ловко чистила шомполом дедушкину двустволку, и не поднимала взгляда. Лишь, когда мужчина взял её руку и просунул в импровизированное украшение, испуганно взглянула сначала на венок, затем и на Илью.

– Ты очень красивая. – шепнул он, и отошёл, увидев, как во двор входит Фархад, таща вязанку хвороста.

Вместе они управились споро, сложив заготовки дров в сарае, и сели на скамье покурить. Парень улыбнулся, кивнув на сестру и, наклонившись к новому другу, доверительно сказал:

– Она влюблена в тебя, русский! Так может смотреть только влюблённая женщина!

– Что ты понимаешь в этом? Мал ещё! – отмахнулся Терлецкий, пихнув его локтем.

Фархаду было восемнадцать, Аише на год больше, и оба они казались Илье детьми. Сашеньке сейчас всего двадцать, но он никогда не воспринимал её как маленькую.

Саша... Что с ней, как она? Счастлива ли с Данькой, забыла ли о нём самом или так же мучается, не в силах отпустить прошлое?

– После праздника я возвращаюсь в Махачкалу. – произнёс Илья, и Фархад удивлённо воззрился на него. – Не могу я здесь, не моё это. Я привык к городу, скучаю по ребятам.

– Твой начальник давно подписал увольнительную, ты уже не военный. – возразил мальчишка, сунув в рот спичку.

– Бывших военных не бывает, балда. – снисходительно улыбнулся мужчина. – У меня там дом, и женщина, правда, не знаю, ждёт ли она меня?

– Твоя жена уехала сразу после того, как узнала о твоей гибели. Она и до сей поры считает тебя мёртвым.

– Откуда ты берёшь все эти новости? – слегка шлёпнул его по плечу Илья.

– У Фархада всюду уши и глаза, как у шайтана. – засмеялся парень. – Деда говорит, что я как змея, в любую лазейку просочусь!

Поднявшись, Фархад взъерошил непослушные чёрные кудри и добавил:

– Оставайся, на Новый год к нам приедет мой крёстный, дядя Тимур Джамалов, он возьмёт нас на соколиную охоту! Будет весело!

Чуть заметно покачав головой, Катя взглянула на мужа, а он беспомощно развёл руками. Сегодня с утра Сашка то и дело подбегала к окну, а на малейший шум двигателя машины выскакивала во двор – Богдан должен приехать на пару дней, и Санькина суета была оправдана.

– Жаль, что вы с Катюхой не сможете поехать со мной. – оглянувшись на отца, смотревшего вечерний выпуск новостей, вздохнула Саша. – Вот было б классно всей семьёй погостить у деда! Я ещё ни разу не была в Дагестане зимой.

– Нет, Саш, и не уговаривай! – сказал Давид. – Катеньке скоро рожать, какие ей поездки? А ты развеешься, отдохнёшь, фруктов покушаешь со своего сада.

– А то зачахла совсем без Даньки, целыми днями учёба. – поддразнила Екатерина, сев рядом с мужем.

– Да ну вас! Что вы вечно суете нос в мою жизнь? Своей мало? – буркнула девушка и ушла в свою комнату.

Дотянувшись до тарелки с персиками, Сашка принялась уплетать их, и, уставившись в экран ноутбука, где смотрела фильм, и не заметила, как окна осветило мазнувшими по стеклу фарами подъехавшей машины. Услышав торопливые шаги, словно кто-то взбегал по лестнице, она приподнялась, убрала тарелку на подоконник и согнала на пол кота. Дверь открылась, и Сандра, не успев ничего произнести, оказалась в медвежьих объятиях Богдана.

– Сашка! – радостно выдохнул он, беспорядочно осыпая её лицо поцелуями, и прижимая к себе так, что она чуть не задохнулась. – Сашуля, любимая моя... Чёрт, как я соскучился по тебе!

– Блин, Соколовский, отпусти сейчас же! Сумасшедший! Мне больно! – завопила она, сердито заколотив его по спине.

– От Соколовской слышу. – весело хмыкнул он, снова и снова целуя её в щеки, нос и губы.

– Да отпусти же, Юленьку раздавишь! – смеясь и отпихивая мужа, наконец, выпалила Алекса, и это возымело должный эффект.

Перестав целовать её в шею, Даня поднял голову, оторопело воззрившись на жену, и Саша неудержимо рассмеялась, настолько было у него ошарашенное лицо.

– Подожди... О чём ты, малыш? – удивился он. Но, тотчас догадавшись, опустил глаза на её живот, и Сашка улыбнулась, обняв его.

– У нас будет ребёнок, Данька. Я на третьем месяце. С нами всё замечательно, растём хорошо. Ну, ты рад? – шепнула она, взъерошив, короткий ежик его волос.

– Сашка... – воскликнул Богдан, справившись с потрясением, и, рухнув на колени, прижался щекой туда, где она носила малыша.

На её глаза навернулись слёзы, защемило где-то внутри, непривычная тоска вдруг всколыхнула душу, и Саня закусила губу. Его искренняя радость, вся любовь, пусть порой и губительная, накрыла её спасительным теплом, даря успокоение. Прильнув губами к его макушке, Сашка прошептала, борясь с подступающими слезами счастья:

– Богдан, я тоже скучала по тебе. Очень-очень, милый.

В его глазах мелькнуло недоверие, и синева обрела тёмный оттенок. Больше всего Сандре нравилось смотреть в эти два озера, когда они были такими ясными, ибо они лишали её всякой воли. Встав на ноги, Соколовский сел на кровать, и Саша прижалась к нему, с улыбкой разглядывая симпатичное лицо мужа.

– Чаще всего, там, вдали от тебя, я всё думал, услышу ли когда-нибудь, что ты меня любишь. – вдруг хрипло сказал мужчина, лаская ладонями её ягодицы и бёдра. – Каждую секунду вспоминал твою улыбку, твой взгляд и наши последние ночи. Сашка, я никого так не любил. Я никогда не любил по-настоящему до встречи с тобой!

– Теперь ты знаешь, какое это отвратительное чувство, да? – вздохнула она, сев к нему на колени. – Богдан, я обещаю, что сделаю всё, чтобы ты был счастлив со мной. Дай мне ещё чуть времени. Ты мне очень нужен, правда. Ты и наш малыш.

– Я тебе верю, Сашенька. – улыбнулся Даня, нежно прильнув губами к её щеке.

Взяв её за руку, он шагнул в коридор и начал спускаться вниз. Улыбнулся Кате, наблюдавшей за ними из кухни, и, подхватив с дорожной сумки корзину розовых тюльпанов, подал любимой.

– Прости, они слегка помялись, мне пришлось долго торчать на посту ДПС.

Сандра вздрогнула. В её памяти всплыл тот день, когда Илья впервые подарил ей цветы, и она ощутила неприятный спазм в груди, словно наяву услышав его голос:

«– Прости, они немного помялись, пока я колесил по делам...»

– Сашуль? Что с тобой? Ты чего так побледнела, родная? – нахмурился Богдан, заглянув ей в глаза, и она отвернулась, тщетно стараясь скрыть слёзы.

Боже, почему? Почему прошлое никак не отпустит, и каждая мелочь напоминает об Илье?! Как ей хотелось забыть те дни, но неизменно что-нибудь, да напоминало и это отравляло ей жизнь. Она хотела быть с Богданом, любить его, но между ними стоял невидимый барьер, преодолеть который она почему-то не могла.

Илья… Он уже не вернётся, его больше нет. Он погиб...

– Он погиб. – неосознанно вслух произнесла Сашка, и поймала полный недоумения взор мужа.

– Кто? – хмуро спросил Даня, и в эту минуту в холл, осторожно придерживая огромный живот, вышла Екатерина.

– Ребят, вам привет от нашего общего друга! У него всё в норме, говорит, что после праздников собирается в Москву. – оживленно сообщила журналистка, поочередно глянув на Соколовских.

Саша побледнела, и Богдан, показав Кате кулак, обнял жену за плечи. Об Илье он запретил вообще упоминать при Саше, но настырная Джамалова всё всегда делала по-своему. Само собой, они оба знали, что Илюха чуть не погиб в том чёртовом теракте со стороны исламистов, но Саше ничего не сказали. И вот своенравная подруга снова влезла, куда её не просили!

– Кать... Кто звонил? – не своим голосом просипела Сандра, оттолкнув руку мужа.

Подсознательно она хотела услышать, что это Терлецкий, и всё же понимала – это уже наравне с сумасшествием. Но о каком ещё общем друге могла идти речь?

– Илья, малая, он очень рад, что у вас с Данькой всё хорошо. – наигранно бодро сообщила Катя, и Сашка, мгновенно осмыслив её слова, выдавила:

– Что, Илья, он… Он жив?

– В чем дело, чёрт возьми? – сдерживая уже бурливший в душе гнев, осведомился Богдан, ухватив её повыше локтя. – И чего вдруг ты так всполошилась? Ты с ним когда созванивалась?

Цветы упали на пол, Сандра яростно рванулась, гневно сверкнув глазами. В голове билась лишь одна мысль – Илья жив, с ним ничего не случилось, а Марина её обманула. Господи. Но как она… Как она посмела выдумать эту страшную новость, зачем?! Разве этим шутят, со смертью нельзя играть в шарады!