Таша Никольская - Я дышу, пока ты рядом

– Не пойму, хоть убей, к чему такая спешка? – развёл руками банкир, резко встав. – Дочь, что происходит, зачем тебе сейчас выходить замуж? Я даже не знал, что ты встречаешься с этим парнем, другом Катеньки!

– Пап, давай прекратим ссориться. Я хочу стать его женой, и прошу тебя помочь мне! Ну что, тебе трудно понять это? Твоя дочь выросла, прими сей факт!

– Объясни мне одно, Александра. Куда вы с ним так спешите? Ты беременна? – повысил голос Джамалов и, как бывало в моменты злости, в интонациях прорезался акцент.

– Нет! Он уезжает служить, чем не причина торопиться с венчанием? – сердилась Сашка, хлопнув по стене ладонью. – Так я могу рассчитывать на тебя? Ты переговоришь с работницей ЗАГСа?

Махнув рукой, Давид рывком открыл бар и достал бутылку коньяку. Плеснул в стакан и залпом выпил, при этом пронзительно взирая на непокорную дочь.

– Ты всё решила? Это обдуманный поступок, не с бухты-барахты? Ты любишь его?

– Люблю. – коротко ответила Саня, сложив руки на груди и упрямо сощурившись. – Пап, так что? Ты выполнишь мою просьбу?

Покачав головой, Джамалов сел на стул и потёр слегка посеребренные виски. Переубедить упрямицу было делом непростым, скорее, гиблым, и эти баталии ни к чему не приведут. Он не постигал всей истины, но что-то тут явно не так.

Давид прекрасно помнил, как Саша любила Илью, и как тяжело далось ей забыть его, и вдруг, она приходит и заявляет, что они с Богданом решили обвенчаться! Ни тебе праздничного ужина с помолвкой, ни оповещения всех многочисленных родственников в Махачкале!

Только старая Таисия Фёдоровна, оказывается, знала об этом со вчерашнего дня, ибо в первую очередь Сашка позвонила ей!

– Хорошо, будь, по-твоему, я обо всём позабочусь, дочка. – спрятав усталое раздражение, вздохнул мужчина…

Подняв тяжёлый таз с яблоками, Марина осторожно направилась к дому, мечтая скорее укрыться в прохладе веранды. Тёплая осень ещё не желала уступать место холодам, и наравне с проливными дождями парило так, что казалось, будто город окутан жарким куполом.

– Дай сюда. Позвать меня не могла?

Забрав у неё ношу, Илья водрузил фрукты на стол и, распахнув камуфляж, уселся в шезлонг. Маришка упёрла в бок кулачок, и тряхнула короткими светлыми волосами.

– И чего мы расселись, капитан? А ну, марш мыть руки и за стол! Сегодня у нас твой любимый борщ.

– Марин, пять секунд, я устал как собака. – закрыв глаза, попросил мужчина, и она присела рядом, взяв его ладонь в свои.

Взгляд упал на татуировку на запястье, туда, где красовалось имя ненавистной соперницы. И улыбка медленно растаяла на губах, а глаза приобрели стальной блеск.

– Как на службе? – спросила женщина, перебирая его загорелые красивые пальцы. – Илюш, я почти всё время одна! Мне скучно, я хочу, чтобы мы куда-нибудь выбирались по выходным, но ты пропадаешь то в штабе, то на ученьях!

– Ты сама хотела такой жизни, милая. Знала ведь, что быть женой военного совсем не сахар. – усмехнулся он, взглянув на неё.

– Но я ещё не твоя жена. – со скрытой обидой сказала она, покосившись на мужчину.

– Скоро станешь. – притянув её к себе, Илья ласково коснулся в поцелуе губ Марины, и она, вздохнув, прильнула к его груди.

– Я слышала, как ты шептал её имя в бреду. Тогда, два года назад. – вдруг сказала она, и Терлецкий приподнялся, нахмурив лоб. – А я отчаянно завидовала ей, когда узнала, что Сашей зовут девушку, которую ты любил.

Мариша горько улыбнулась, разглядывая имя другой, набитое синей тату на запястье любимого. Она ненавидела эту Сашу. А сколько раз, лежа ночами без сна, мечтала убить её, чтобы навсегда вырвать воспоминания о ней из сердца Ильи!

– Ты всё ещё продолжаешь о ней думать? – ревниво допытывалась Мариша, всматриваясь в хмурое лицо Терлецкого.

Илья поднялся, и она повернулась, следя за ним полными слёз глазами.

– Марин, к чему опять этот непонятный разговор? – с нескрываемым раздражением спросил он. – Прошлое есть у всех, и моё вот такое, с этим ничего нельзя сделать! Оно есть, и это не изменишь!

– Ты точно уверен, что уже не живёшь в прошлом? – начала сердиться Маришка. – Когда ты предложил мне быть твоей женой, я была счастлива, как никогда. Скажи, Илья, какой женщине понравится просыпаться ночами и плакать до рассвета, слыша, как её мужчина называет её именем своей бывшей?!

– Что за бред? – буркнул он, закурив и глядя в окно на яблоневые деревья.

– Это горькая правда жизни. – устало вздохнула Марина. – Нашей с тобой жизни, Терлецкий!

Она ушла в дом, а он всё стоял, уперев ладонь в подоконник, и думал о своём. Чёрт бы побрал это всё! Два адских года вдали от Сашеньки Илья просто машинально что-то делал, ходил на работу, обучал молодняк боевым приёмам и облазил с ними все горы и ущелья.

И непрестанно, ложась в постель с другой, вспоминал нежную девушку с оливковыми глазами, её заразительный смех, поцелуи, он слышал её голос даже во сне. Дотянувшись до телефона, мужчина набрал знакомые цифры, ибо память не желала стирать их, как и образ очаровательной восточной красавицы.

– Да? Илья? – удивилась Катя, и он хотел было нажать сброс, но тотчас обругал себя за слабость.

– Привет из солнечного Дагестана! Кэт, ты ли это?

– Не узнал? – усмехнулась подруга, и он улыбнулся, представив, как она сейчас привычно рассматривает свои безупречные ногти, сидя в кресле и покачивая ногой. – Богатство мне пророчишь?

– Ну, куда тебе ещё? Ты вон и так отхапала себе мужа с состоянием. Как сама-то? Когда рожать?

Немного поболтали о своём, затем Катя в лоб спросила, почему он звонит на Сашкин номер. Илья скривил губы, и, помедлив, признался:

– Хотел услышать её. Как у неё дела?

Молчание ему совсем не понравилось, сердце тревожно сжалось, и он прислонился лбом к горячему от солнца стеклу.

– Она замуж выходит, Илюша. – сухо сообщила Екатерина, и у него потемнело в глазах. – За Соколовского. Илья? Ты где там?

Не ответив, он бросил телефон на плетёное кресло и, ощущая внутри холод, опустился на пол, обхватив голову руками… Увы. Заглушить боль душевную уже не могли ни лошадиная доза никотина, ни спиртное. Он должен что-то делать, так дальше нельзя. Плевать на всё, он вернётся в Москву хотя бы на день и скажет Сашке правду о своем тогдашнем бегстве.

Он любил её по-прежнему, хватит обманывать хотя бы самого себя.

Полковник недовольно взглянул на ворвавшегося в кабинет молодого мужчину и, жестом велев дежурному выйти, откинулся на спинку кресла. Илья подскочил к столу, наклонился, переводя дыхание и, запыхавшись, выпалил:

– Товарищ командующий, разрешите обратиться?

– Ай, да иди ты! – махнув рукой, сморщился тот и буркнул: – оставь ты эти формальности. Чего хотел, капитан?

– Дайте мне два дня в счёт отпуска без содержания. Форс-мажорные обстоятельства, срочно нужно улететь в Москву.

– Что-о? Ты в своём уме, парень? – привстал седовласый командир, рассматривая просителя тяжёлым взглядом. – Какая Москва, идрить твою дивизию? У нас здесь завал, новобранцы вот-вот прибудут, кому я вверю их обучение?!

– Всего пара дней. О большем не прошу. – упрямился Терлецкий, хмуро глядя в глаза полковнику и поигрывая брелоком на ключах от машины.

– Случилось чего? – неохотно поинтересовался Каримов, с досадой ища в ящике сигареты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Случилось. – кивнул Илья и отвёл взгляд. – девушка замуж выходит. За лучшего друга. Разрешите в увольнительную?

– Господи ты, Боже мой! Молодёжь... – испустил вздох седовласый, прикуривая. – Так, подожди-ка, какая такая девушка? Маришка же здесь, что ты мне лапшу вешаешь, капитан?

– Другая девушка, Игорь Рахимович. Любимая. – тихо отчеканил Илья, прямо встретив изумленный взор полковника.

– Твою ж дивизию! – саданул кулаком о ладонь тот и нервно затушил окурок в переполненной бычками консервной банке. – Ты вот что, Илья. Приказа об увольнительной не дам, распусти вас, совсем забудете о чести мундира. Но на пару дней в столицу вырвешься, да. Ты зайди в канцелярию, Степан тебе выдаст проездной. Сегодня в Москву с моим поручением полетишь, в генштаб. Всё уяснил? И чтобы через два дня как штык был тут, дела свои там успевай решить! – сурово рявкнул Каримов, и сел, одёрнув форму.

– Простите за беспокойство, Игорь Рахимович. Спасибо… – шагнув к двери, улыбнулся Илья и, выходя, услышал, как командир сквозь зубы выругался.

– Люб-и-имая. – передразнил его полковник, качая головой. – А Маринка тогда какая? От пацаны, каким только, идрить, местом думают...

Марина сразу почувствовала неладное, но промолчала, провожая Илью потухшим взглядом. Она ни о чём его не спросила, когда он сказал, что ему нужно в Россию, особым, женским чутьём зная, что причина – в ней. В этой Саше.

Подойдя к окну, женщина обхватила себя руками, глотая слёзы и наблюдая за любимым, который торопливо забрался в вертолёт, и спустя минуту большая птица цвета хаки взмыла в хмурое осеннее небо. Сердце бунтовало, Маришка вдруг ощутила острую боль в груди, и сползла по стене, мучительно думая о том, что всё кончено, и Илья не вернётся.

В то время она ещё не догадывалась, насколько пророческими окажутся мысли.И лишь на утро, увидев на пороге полковника, с виноватым видом взглянувшего ей в глаза, Мариша схватилась за дверь, не в силах вымолвить ни слова.

– Прости меня, дочка. Это я, старый дурак... Из-за меня это. Не хотел я его отпускать, да ведь упёрся твой Илья, девушка, говорит, замуж выходит.

Она сглотнула, глухо спросив: