Юлия Комольцева - Я балдею от его ямочек

– Ну квикли так квикли.

И пошли гудки.

Обалделая, Лина пару секунд таращилась на деда. Он держал лицо – непринужденная улыбка, безмятежный взгляд.

– Меня пригласили поиграть. Ребята из группы.

– Ну и хорошо, ну и ладненько.

Она сорвалась с места, как собака с цепи. И заметалась, засуетилась, пихая вещи в спортивный рюкзак. Дед делал вид, что ничего особенного не происходит. Но Лина-то знала, себя-то не обманешь. Почти два года она притворялась, что ей нет дела до мнения окружающих, что в ее замкнутом мире ей комфортно, и ничего другого не надо.

Надо. Необходимо. Одна лишь мысль, что она кому-то нужна – не случайному сопернику по корту! – необычайно вдохновляла.

Перед выходом Лина даже у зеркала притормозила. Ничего интересного там не показали. Обычная девочка-подросток. Удобная короткая стрижка, бледные губы, облупленный от загара нос. Глаза большие, выразительные, но цвет невнятный – то ли карий, то ли зеленый. В крапинку.

Ладно. Жить можно.

– Ты очень хорошенькая, – сказал за спиной дед, – вся в мать!

Он всегда знал, как ее подбодрить.

– Да ну тебя, дедушка!

– И тебя, бабушка!

Дед протянул дождевик.

Меряя сапогами лужи, больше похожие на озера, Лина с улыбкой думала, что только сумасшедший в такую погоду радуется прогулкам.

Она была без ума от тенниса.

И не она одна, как выясняется.

Когда Лина оказалась на вокзале и увидела у пригородных касс ребят, улыбка ее невольно стала шире. Догадки оправдались. Рядом с Федором стоял Егор.

Она замедлила шаг. Она всегда так делала, чтобы посмотреть на него подольше.

Нельзя сказать, что его внешность особо привлекала внимание. Невысокий, плотный, темноволосый, но с выгоревшим чубом. Когда он улыбался, ямочки на щеках делали его похожим на шкодливого карапуза.

В целом Егор ничем не выделялся из толпы, разве что модными шмотками. Но это Лина узнала лишь из разговоров девчонок, сама она в брендах не разбиралась, конечно.

– Он классный, – каждый раз единодушно подытоживали одногруппницы, обсуждая Егора.

А как-то Лина услышала сквозь хихиканье чье-то робкое признание:

– Я балдею от его ямочек.

Большинство поддержали. И тоже глупо посмеивались.

Самой Лине было трудно определить, почему именно Егор приковывает взгляд.

Шла и смотрела. Вот и все.

– Салют! – Кивнул он ей.

Ямочки не появились.

– Бегом, мы уже билеты взяли, – вместо приветствия заявил Федор.

А девушка, третья в компании, вежливо поздоровалась. Лина подозревала, что она тут будет. Где Егор, там и Карина. Или наоборот.

Они побежали к автобусу.

Усевшись, Лина протянула Федору деньги за билет.

Вот кто вызывал несомненный интерес окружающих, так это Федя. Долговязый, с торчащими рыжими вихрами, обвешенный фенечками и амулетами. И всегда несуразно одетый. Свитер, к примеру, мог запросто заправить в теннисные шорты. Сейчас, скинув с себя плащ, он оказался в широкой майке, надетой сверху на водолазку. То ли рассеянный, то ли по барабану ему.

Лина о Феде не думала.

Мысли ее кружились вокруг да около Егора. А тот сидел рядом с Кариной. Их головы почти соприкасались.

Ну, это естественно, уговаривала себя Лина. Они знакомы с первого класса, тысячу лет! Оба из обеспеченных семей, учатся в частной школе, куда их подвозят на машине. Оба держатся с уверенностью людей, которым в жизни все удается. Легкие, коммуникабельные, здоровые оптимисты.

Даже внешне похожи. Только Карина смуглей, у нее папа армянин, и это отчетливо проступает в чертах лица. Крупный нос не портил ее. Это была очаровательная девушка, статная, с размашистыми движениями. Лина и на нее смотрела всегда с удовольствием, без зависти.

Они – Карина и Егор – из победителей, и дело даже не в турнирах, где оба зачастую брали первые места.

Это все причины, и как следствие – две головы рядом, плечом к плечу.

Так рассуждала Лина, и очень гордилась, что ей удалось все разложить по полочкам. И старательно не замечала зудящий голосок, что твердил ей: все это чушь!

Федор между тем что-то рассказывал. Вернее, внушал. Его категоричность всегда забавляла Лину. Она прислушалась, чтобы отвлечься от собственных метаний.

– … и ежедневно тренируются, понимаешь! Эври дей! А мы чем хуже? Вот отрыли этот мост, там в любой дождь можно играть!

– Откуда у тебя мой номер? – Перебила Лина.

Хотя спросить хотелось о другом. Почему, он вообще позвонил? Зачем она им вдруг понадобилась? Играли бы в короля или тройку…

– Да я у Макса спросил. Ты, кстати, громкость включила? У тебя явно на вибро стоял, я тупо прозвониться полчаса не мог!

Максом звали тренера. Конечно, за глаза.

Федор все распинался о кортах под мостом, о том, что надо тренироваться каждый день, и ездить на турниры еще чаще. Четырнадцать лет – опасный возраст во всех отношениях, в теннисе точно. Многие уходят, ломаются или надоедает. Или деньги у родителей кончаются.

У нас они и не начинались, подумала тут Лина.

Объявили их остановку. Егор на выходе протянул руку Карине. И не выпускал ее всю дорогу.

Дождь все наяривал, в апреле здесь это обычное явление. Им навстречу прошла старушка с пакетом на голове. А следом – турист в шортах, шлепанцах и под зонтом.

Егор с Кариной рассмеялись.

Корты Лине не очень понравились. Задумка чудесная – использовать автомобильный мост, как крышу. Но освещение было жутким, и в балки перекрытий, – она заметила сразу, – мячи будут попадать, как миленькие. Значит, свечки не попускаешь. Жалко.

Ребята разминались, переговариваясь. Только Лина молчала. Пару раз она ловила на себя взгляд Карины. Слегка высокомерный, как показалось. Ну это было предсказуемо. Лина ощущала себя бедной родственницей, которую позвали на семейное торжество из жалости. Подъедать крошки с барского стола. Ладно, она не гордая. То есть, гордая, конечно, но кто тут барин, а кто – нет, это еще разобраться надо.

Мешанина царила у нее в голове.

Игра мигом вытеснила все. Стоило зайти на корт, все остальное перестало иметь значение. Они играли пара на пару. Лина встала у сетки, Егор на другой стороне занял ту же позицию. Нет, Лина не видела даже его. Любой матч был важней. Каждый мяч был дороже. На Егора она посмотрит потом. И никакая Карина не сможет этому помешать!

В перерыве Федя гоготнул:

– А мы тут не одни, братья-славяне!

Он махнул в сторону, где у стенки прыгала худенькая фигура с ракеткой. Треники и кофта пузырились на ней, явно с чужого плеча.

– Во хохол, а! – Восхищенно продолжал Федор. – В любую дырку пролезет! И откуда он про мост узнал?

Все еще лило. Стука мяча было не слышно. Мальчишка скакал на одном месте, не бегая, не суетясь. Лина залюбовалась его спокойными, четкими ударами. Раньше он двигался иначе – неуклюже, нервно, постоянно озираясь вокруг.

Ребята болтали о чем-то своем. А Лина, все поглядывая на мальчика, вдруг почувствовала себя еще более одинокой, чем обычно.

Впервые он появился на кортах зимой.

Вообще-то в этом время тренировались в арендованных залах – своей закрытой базы не было, – поэтому, чтобы сэкономить, как только позволяла погода, все торопились на свежий воздух. Резиновое покрытие – хард – быстро протирали сами, не дожидаясь уборщиц. И, сбросив куртки, становились играть.

Вот в такой ясный день Лина на входе столкнулась с парнишкой, которого не пускал охранник.

– Это академия, понимаешь ты? – Объяснял раздраженный страж. – Тут с пяти, ну с семи лет надо начинать, а ты уж вон лоб здоровый! Иди на частные корты, арендуй да играй!

Вообще-то и здесь резину реально было заполучить для игры, когда заканчивались тренировки. Лина сама зачастую после занятий играла с «вольными слушателями».

Она пригляделась к парнишке. Худой, белобрысый, всколоченный, с независимым видом он держал руки в карманах и чуть раскачивался на носках. Казалось, вот-вот засвистит. Будто все ему нипочем.

На бледном лице чернели глаза: круглые, черные, нахальные.

Лине вспомнилось название рассказа – «Нахаленок». Это слово будто нарисовалось на лбу мальчишки. Он был не выше ее, и, вероятно, помладше. Одетый не по сезону, – штаны да олимпийка, – а за спиной ракетка в чехле. Нелепое создание, будто выпавший из гнезда птенец – растерянный, голодный, но обнаглевший от страха. Знает, что терять нечего.

Она поняла, что платежеспособность клиента вызывает у охранника вполне очевидные опасения. Ни до, ни после тренировок Нахаленок сюда не попадет.

Ей ровным счетом не было никакого дела до этого факта.

– Да пусти ты его на стенку, дядь Сереж, – сворачивая в раздевалку, услышала она веселый бас.

Так Нахаленок, благодаря Палычу, получил прописку в академии.

Громоподобно и одинаково весело Дмитрий Палыч и хвалил, и ругал, и раздавал указания. Он был классным тренером, все ребята его уважали и любили. Тем более, что большинство в группе неизменно тренировались у него уже 6–7 лет!

Это был своего рода закрытый клуб. Не то чтобы элитный, скорее, домашний, семейный клуб по интересам. Вместе занимались, играли, отмечали дни рожденья, частенько устраивали вылазки на море или в горы на шашлык, ездили на турниры по всему побережью. Тогда брали и Макса – младшего тренера. И Лина тоже присоединялась.

Во всем остальном она участия не принимала. Ей и так повезло, что попала сюда. Дед всю жизнь занимался борьбой, переехав на юг, нашел знакомых по спорткомитету. Это пригодилось, когда здесь оказалась Лина. В общем, устроили ее по блату в хорошую школу (академию!) к хорошему тренеру. Когда Лина узнала, сколько дед платит за занятия, ей сделалось дурно. Но к тому времени отказаться от тренировок она уже не могла, и, пошумев, навозмущавшись вдоволь, пошла на уступки. Все-таки стала принимать часть материнских подачек. Отступных, как она их называла.