— Да ради Бога, — говорит он, все еще улыбаясь. — Конечно.
Не могу поверить.
Я только что согласилась рассказать правду.
Ради Фрэнка.
Потому что, рассказывая правду, ты, по сути, рассказываешь о своей лжи. И когда ты это делаешь, все видят именно это. Ложь.
Но мне уже все равно. Если весь сыр-бор из-за выбора между тем, чтобы чувствовать себя хорошей, и тем, чтобы казаться хорошей, я предпочитаю первое.
88
Мы все в церкви.
Фрэнк, который до поры до времени остается Эдамом, сидит рядом со мной. И мама тоже. А за нами сидит Марк, который привез своего квартирного напарника Ли в качестве «второго лица».
Перед алтарем стоит сам мистер Фитнес, Гуру На Пути К Звездам, — Джейми Ричардс. Он ниже, чем я предполагала, и как будто не так сильно намазан оттеночным кремом цвета загара, как на обложке видеодиска. Но, в общем, он очень даже ничего. И он обернулся и улыбнулся нам, догадавшись, кто мы такие.
Церковь небольшая, но чрезвычайно милая. Такие видишь на открытках или в фильмах с Хью Грантом. Правда, впечатление несколько портят слипающиеся листы гимнов. В общем, это место молитв, а не частная собственность лучезарного Малого Босса.
Да нет, за исключением листов с гимнами, здесь здорово. Вычурные старые деревянные скамьи. Большие каменные арки. Окна с разноцветными стеклами, сложенными в картины с изображением сцен из Библии, в которой я не особенно сильна. Тут особая атмосфера, которая бывает только в церкви. Для этого ведь есть какое-то слово, какое же?
Благоговение, вот какое. Будь я религиозной (а я такой бываю, когда возникает соответствующее настроение), именно сюда мне следовало бы приходить. Приходить и стоять, тихо ожидая единения с небесами.
Я смотрю на маму и вижу: щеки у нее порозовели, она покусывает верхнюю губу, глаза набухают от сдерживаемых слез.
— Наступит день, когда и ты будешь стоять вот так же, — говорит она мне достаточно громко, чтобы Фрэнк мог услышать.
Я оборачиваюсь к нему и закатываю глаза.
— Прости, — говорю я, сжав ему руку. — Думаю, она слишком взволнованна.
Он лишь улыбается и, ничего не говоря, пожимает мне руку в ответ.
Мне хочется спросить его, как ему это удается. Как ему всегда удается, не сказав ни слова, сделать так, что мне становится хорошо. Но сейчас не время и не место думать об этом, поэтому я просто жду и впитываю в себя все происходящее вокруг.
Джейми Ричардс со своими совершенными ягодицами стоит перед алтарем в ожидании будущей миссис Ричардс. Нас еще с ним не познакомили, и я все еще не вижу Хоуп. Ягодицы Джейми нервно подрагивают, и он оглядывается назад на открытую дверь в церковь, к которой подъезжают какие-то опоздавшие гости.
Он, наверное, думает, что вдруг она не появится.
А вдруг она и в самом деле не появится. Я вспоминаю Париж. Как она плакала в туалете. Какой она была беззащитной.
Я оглядываюсь и смотрю на мамино лицо, затененное полями шляпы.
Потом смотрю на брата. Он, кажется, думает то же, что и я, и показывает мне глазами на маму. Мы оба знаем, что может случиться. Ведь сбегала же Хоуп раньше, когда возникали сложные ситуации. Может быть, она решила вернуться в Австралию.
Но в тот момент, когда и по маминому лицу пробежала тень неуверенности, вся церковь замерла в молчании, и орган заиграл «Свадебный марш».
Я смотрю назад — вот и она. Намного красивее, чем когда-либо, в простом белом платье.
Ее ведет по проходу какой-то мужчина, вероятно отец Джейми, предполагаю я. В этой сцене есть что-то страшно печальное, и я понимаю почему.
Я думаю о папе. О том, как много значил бы сегодняшний день для него. Как бы хотелось ему идти вот так рядом со своей младшей дочкой в такой важный для нее день — отдавая ее мужу.
Хоуп ловит мой взгляд и улыбается. Я чувствую такую близость с ней, какой не чувствовала никогда. Она счастлива, что мы все здесь и разделяем с ней ее радость. Но самое любопытное, что я чувствую в этот момент. Я на самом деле рада за нее. Впервые в жизни я не испытываю ни зависти, ни негодования из-за того, что она в чем-то превзошла меня.
Хоть в чем-то же надо признать свое поражение. Начинается церемония бракосочетания. Что-то говорит викарий. Слышно много таких слов, как «союз», «брак» и «освещенное Богом».
Потом он говорит много других слов, и они произносят свои клятвы и говорят «согласен» и «согласна», и Джейми поворачивается к своему шаферу — я думаю, своему брату, — и берет у него кольцо, и надевает на палец Хоуп. Мама всхлипывает. Фрэнк мягко сжимает мне руку.
Они целуются. Закрывают глаза — наверное, это что-то значит для них.
Этот момент полон высокого напряжения и глубины чувств, и вся церковь, кажется, готова взорваться аплодисментами.
Но, выходя из церкви в залитый золотым солнцем сад, я уже думаю о свадебном приеме. И о своем обещании, данном Фрэнку.
89
Прием происходит в фешенебельной гостинице в двух милях от деревни. Надменность ее роскоши проявляется уже в неторопливом хрусте гравия под нашими ногами, пока мы идем по подъездному пути, и в звуках струнного квартета, играющего на открытом воздухе, и в том, как официанты на кончиках пальцев несут подносы над головами, да и в шляпах. Шляп здесь больше, чем на скачках в Эскоте.
Когда мы прибываем туда, зал уже полон людей, жующих бутербродики-канапе. И пока мужчины расправляются с выпивкой, женщины судачат:
— Она так чудесно смотрелась!
— Ну, разве она не красавица?
— Какой прекрасный викарий!
— А платье!
Мама в стороне разговаривает с отцом Джейми Томом. Это интересный мужчина типа Шона О'Коннери. На его лице широкая, теплая улыбка. Я вспоминаю, как Хоуп говорила, что он разведен, и на минуту задумываюсь над тем, сможет ли мама вновь устроить свою жизнь с другим мужчиной. Как бы то ни было, она вдруг стала прежней. Они поминутно кивают головами, а мама, кажется, все еще пребывает на небесах.
Брат и его сожитель приглушенными голосами ведут серьезный разговор, опрятно пощипывая оливки, фаршированные анчоусами.
Интересно, о чем они говорят?
Они ощутимо выделяются в толпе гостей.
Они единственные во всем зале не улыбаются — наигранно или еще как-то.
Ну, за исключением Фрэнка. Может быть, это потому, что он удовлетворился слабоалкогольным шампанским «Сан-Пелегрино», в то время как остальные потягивают более крепкие напитки.
— У тебя все хорошо? — спрашиваю я его, перед тем как сделать глоток шампанского.
— Да, — отвечает он, но выглядит немного озабоченным. — А у тебя?
— Да, со мной все в порядке, — говорю я. — Просто… — я вижу, как Хоуп и Джейми принимают подарок из рук какой-то маленькой старушки, — нет, все в порядке. Давай подождем пару часов. До тех пор, пока Хоуп не уедет на свою Санта-Лючию. Я же могу все рассказать Хоуп, когда она вернется, так ведь?
Фрэнк смотрит на меня, и тень сомнения пробегает по его лицу.
— Ладно, — соглашается он. — Конечно сможешь.
— Ты так здорово выглядишь, — говорю я, стараясь приободрить его. Тем более что это правда. На нем костюм, стоящий уйму денег, и я начинаю сомневаться, так ли уж плохо обстоят у него дела с банковским счетом.
Хоуп встречается со мной глазами и идет ко мне, таща за собой Джейми. В ней невозможно узнать ту неуверенную в себе женщину, которую я видела неделю назад в Париже.
— Привет, Фейти, — говорит она мне.
— Привет, — отвечаю. — Выглядишь потрясающе.
— Это Джейми, — говорит она.
— Привет, Джейми. — говорю я.
Он наклоняется и целует меня в щеку.
— Привет, — спокойно говорит он. — Рад с тобой познакомиться, — затем он пожимает руку Фрэнку.
Рассматривая его с близкого расстояния, я понимаю, что это обычный человек. Обычный человек, запатентовавший свою собственную систему отжимания на ягодицах, которому безотказно отсосали в ресторане, но который, похоже, в самом деле любит мою сестру. А для меня это не мало.
— А это, — смотрю я на Фрэнка, — Эдам.
— Ах, Эдам! Я столько о вас слышала. Просто не верится! Моя сестра! С адвокатом!
— Да, — говорю я, чувствуя неловкость перед Фрэнком.
Мы еще какое-то время говорим друг другу эту приятную вежливую чушь, и затем Хоуп сообщает, что до отлета на Санта-Лючию ей надо пообщаться еще кое с кем.
— Иди, — говорю я. — Желаю хорошо провести медовый месяц.
После того как они исчезают в толпе, я оборачиваюсь к Фрэнку и говорю:
— Прости.
Он смотрит на меня, потом на часы на стене, как будто интересуясь, сколько еще времени ему придется играть роль Эдама, и отвечает:
— Все в порядке.
90
Через два часа Хоуп и Джейми отбывают в аэропорт Гэтуик. А я с помощью алкоголя пытаюсь придать себе смелости перед разговором с мамой. Зал начинает вращаться.
Кругом идиотские улыбки и еще более идиотские шляпы.
— Мне кажется, с выпивкой тебе лучше притормозить, — советует мне Фрэнк.
Передо мной дверь. Коричневая деревянная дверь, на которой написано: «Гардероб». Я хватаю Фрэнка за руку и веду его туда.
— Фейт, можно спросить, что ты делаешь?
— Ш-ш-ш, — громко говорю я, открывая дверь и затем закрывая ее за нами.
— Фейт, зачем мы пришли в этот гарде… — закончить фразу ему не удается, потому что мои губы закрывают ему рот.
— Фейт… — произносит он, глотая воздух. Но мои губы опять заставляют его замолчать.
В неистовом порыве вожделения я борюсь с его рубашкой, развязывая галстук и расстегивая пуговицы. Он начинает делать то же с моей блузкой, но потом останавливается.
"Выдумщица" отзывы
Отзывы читателей о книге "Выдумщица". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Выдумщица" друзьям в соцсетях.