Андреа Семпл - Выдумщица

Но все это время я ошибалась.

Мама расстраивалась не из-за того, что Хоуп сказала свое «до свидания» за день до похорон. Она переживала, что Хоуп, сказав «до свидания», поставила после него жирную точку.

А теперь она говорит «здравствуйте». Снова.

И все сразу стало хорошо.

Потому что все, что Хоуп надо сделать, чтобы быть хорошей дочерью, это просто быть рядом. Вот и все. Если бы обязанности дочери были точно прописаны, то обязанности Хоуп были бы чрезвычайно просты. Там было бы написано: «Будь здесь».

Перечень же моих обязанностей занял бы много страниц. Страницы и страницы с указанием ответственности, которую я несу за то-то и то-то, и с разъяснениями, на каком уровне я должна выполнять свои обязанности, которые бы шли под заглавиями: «Карьера», «Внешний вид», «Любовь», «Долг по отношению к семье», «Как следует вести себя в кризисный период», «В какое время следует просыпаться, даже по воскресеньям и в праздничные дни». Глава «Описание работы моей дочери» включала бы пролог, сноски и приложение, а в конце был бы алфавитный указатель для справок.

Но я уже смирилась с этим, так что все в порядке.

Все дочери для матери равны, но некоторые все же «равнее».

Мама из тех людей, которые живут по закону: «чем труднее получить, тем дороже». И двадцать две тысячи километров плюс три года без единого телефонного звонка безусловно делают получаемое труднодостижимым.

А я все время играла по другим правилам. Получить меня было так же трудно, как заманить мальчишку в игротеку. Из всех дочерей на свете я самая доступная, всегда готовая ублажить мамочку. Мама говорит: «Прыгай!», а я только спрашиваю: «На какую высоту?»

— Она всех нас пригласила на свадьбу, — сообщает мама.

Надо же! Посмотрим на первую страницу. Женщина приглашает свою овдовевшую мать, брата и сестру на свою свадьбу. Какой замечательный жест человеческой доброты!

Потом мама говорит такое, от чего сердце у меня останавливается.

Она говорит:

— Я рассказала ей об Эдаме.

Эдам. О нем я в «Крутом тигре» даже не упомянула. Но она же и не спрашивала. Но, надо думать, после того, как мама о нем рассказала, в ней проснулось любопытство.

— Хоуп сказала, что ждет не дождется, когда увидит его.

— Увидит его? Где?

— На свадьбе.

— На свадьбе?

— Его она тоже приглашает.

— Ну да, конечно.

Ничего себе!

И как же я об этом не подумала? Можно же было сделать так, чтобы она его не приглашала. Ну, тогда, в «Крутом тигре». Когда Хоуп просила меня не выдавать ее.

И почему я тогда об этом с ней не поговорила? «Знаешь, Хоуп, мама думает, что у меня есть бойфренд, по имени Эдам. Считает, что я познакомилась с ним на работе. Возможно, она станет тебе говорить о нем. Но я не работаю там, где, по ее мнению, я работаю. Работаю я там, где ты меня увидела. Поэтому, если ты собираешься пригласить нас на свадьбу, пожалуйста, ни под каким видом не приглашай его». Но ведь нет.

Этого-то и не случилось.

Хоуп сообщила, что выходит замуж за человека, не только богатого и известного и с потрясающими тугими ягодицами, но к тому же ее персонального тренера и консультанта по вопросам карьеры. И что, после этого мне говорить ей, что мой друг — это лишь плод моего воображения?

И вот теперь я в той же точке, с которой начала. Только все еще хуже. Через какой-нибудь месяц свадьба. Господи, да я же просто лунатик, разговаривающий во сне. Через двадцать восемь дней! Нет времени на всякие фигли-мигли. Нет, сэр.

Мне нужен мужчина.

И обзаводиться им надо как можно быстрее.

А для этого надо потрудиться.

Если я всю жизнь просижу в четырех стенах своей квартиры, то единственными мужчинами, которые мне встретятся на жизненном пути, будут газовщик и почтальон, причем ни тот ни другой представитель толстозадой и одышливой йоркширской породы мужской половины рода человеческого отнюдь не значатся в списке ста самых подходящих холостяков (уже проверено).

Теперь работа. За прилавком в косметическом отделе. Это совсем не тот путь, на котором можно встретить приемлемого мужчину. Или хотя бы даже неприемлемого.

Итак, за дело. Нельзя терять времени, сидеть сложа руки и надеяться на лучшее. Надо думать стратегически. Черт, вот здесь я и подхожу к самой сути.

Мне нужен мужчина, и нужен прямо сейчас.

Хватит, больше не буду раздумывать.

Просто приду в гимнастический зал.

Нет, серьезно. Хотя у меня всегда было что-то вроде аллергии на физические упражнения (меня от них всегда бросает в жар, я потею и задыхаюсь), теперь я поняла, что, возможно, это лучший, если не единственный способ завязать знакомство.

Если верить журналу «Лоск», то гимнастический зал — это оптимальное место для знакомства с потенциальным партнером. Фактически, шестьдесят процентов тех, кто посещает его, именно это называют своим главным побудительным мотивом. Ему отдают предпочтение перед баром, ночным клубом и работой, в этом отношении гимнастический зал место наиболее притягательное.

Конечно, я совсем не собираюсь чрезмерно изматывать себя физкультурой. Потом, если я собираюсь привлечь внимание мужчины моей мечты, то совсем не стоит представать перед ним в образе задыхающегося помидора. Задыхающегося помидора с потекшей косметикой и пятнами под мышками.

В средние века существовали комнаты, полные хитроумных металлических приспособлений необычного вида, назначением которых было причинять людям физические страдания. Комнаты эти известны как камеры пыток. В двадцать первом веке их аналоги называются гимнастическими залами, причем люди платят за их посещение.

Я к таким людям не принадлежу. Но если уж я собралась решить проблему бойфренда, мне, похоже, придется расстаться со своими диванно-лежачими привычками. И вот она я, в предвкушении необычайной боли и физических мучений!

— Бронзовый членский пакет на год стоит восемьсот девяносто девять фунтов девяносто девять пенсов, — говорит темно-рыжий представитель «Тотал фитнес». Он говорит, что восемьсот девяносто девять фунтов девяносто девять пенсов небольшая плата за возможность испытать нечеловеческую боль и изнеможение.

— Понятно, — говорю я.

Рыжий «Фитнес» продолжает распространяться о видах оплаты — целиком вся сумма, поквартальная плата и помесячная.

— А посуточной нет?

— Нет.

— Хорошо, тогда я, пожалуй, выберу помесячную.

— А как вы предпочитаете производить оплату?

Лучше всего с помощью волшебной палочки.

— Хм, я…

— По карте, наличными или чеком?

— Платить надо прямо сейчас?

— Вам надо внести плату до того, как вы начнете пользоваться нашим оборудованием, — осторожно формулирует Рыжий «Фитнес».

— Конечно, — говорю я, — понятно… Дело в том, что я не знаю, взяла ли с собой чековую книжку.

— Можно воспользоваться и кредитной картой.

— Я сейчас жду, когда мне выдадут новую, — вру я. — На прошлой неделе у меня украли кошелек, — нет, это не сработало. На веснушчатом лице ни тени сочувствия. Пора идти ва-банк. — Ах ты Господи, я просто не знаю, что мне делать. Редактор ждет материал к вечеру.

— Ваш… редактор?

— Да, я пишу статью для «Йоркшир Пост». Для новой колонки по фитнесу, которая называется «Гимнастика и тонус», и моя задача описать первый день в гимнастическом зале. По возможности именно в этом зале. Я не звонила ни менеджеру, ни кому-то еще, потому что не хотела этого… особого отношения к себе, ну, вы понимаете.

Я смотрю на грудь Рыжего «Фитнеса», явно свидетельствующую о его занятиях бодибилдингом, и на бирку с надписью: «СТИВ».

— Единственное, что я хотела бы все-таки узнать, это можно ли мне будет взять интервью у одного из инструкторов. Вы бы не согласились, Стив? И мы пришлем фотографа где-нибудь на следующей неделе. Вы ведь не теряетесь перед камерой, а Стив?

Он бросает быстрый взгляд в зеркало за моей спиной.

— М-м-м, да нет, нет, конечно. Это замечательно, — его лицо теперь того же цвета, что и волосы.

— Прекрасно, но как же быть с платой?

— О, не беспокойтесь, — говорит он. — Заплатите, когда сможете.

— Мой любимый цвет? Наверное, красный.

— Как ваши волосы! — говорю я типично по-журналистски. — Ну что же, думаю, на этом мы наше интервью и закончим.

— И это все?

— М-м-м, да. На следующей неделе мы подошлем фотографа.

— И вы ничего не будете записывать?

— Нет, — говорю я, постукивая пальцем по виску, — у меня фотографическая память.

— Но…

— Итак, пойдемте-ка к вашим машинам.

Хотя Рыжий «Фитнес» потратил десять минут на то, чтобы объяснить мне, как пользоваться всей этой механикой, я так и не поняла, как с ними обращаться. С тем же успехом я могла бы разглядывать панель управления в центре космических полетов.

К счастью, под рукой оказался другой инструктор «Тотал фитнес», женщина с успокаивающе-нездоровым видом по имени Шерон.

— Настройка осуществляется в пределах от одного до десяти, — объяснила она. — Единица — это шаг, а десять — быстрый бег.

— Мне, наверное, лучше начать с единицы.

Тренажер начинает движение, а я начинаю свою ходьбу, и Шерон оставляет меня мерить шагами его полотно. Впереди над моей головой висят телеэкраны, по которым транслируют разные каналы Эм-ти-ви. С выключенным звуком это выглядит так, будто певцы, посаженные за звуконепроницаемое стекло, кричат о помощи.

Женщины неопределенного возраста и неопределенной полноты изнуряют свою сердечно-сосудистую систему. Бегут трусцой или крутят педали велосипедов, стремясь к далекой цели, рисуемой их воображением, к тому, что они видят на Эм-ти-ви, — в тот мир, где секс, и деньги, и все на свете легко достижимы, стоит только руку протянуть. Мир, в который никто из нас не попадет, не важно, сколько километров мы пробежали по полотну тренажера.