Он берет мою ладонь и, положив на нее деньги, зажимает мои пальцы в кулак.

– У тебя всегда должна быть наличка. Вдруг тебе однажды понадобится такси или автобус? Или ты захочешь побаловать себя чипсами.

Я смотрю на пачку денег в своем кулаке, и на глазах у меня снова появляются дурацкие слезы.

– Спасибо, Райан. – Мой голос дрожит. Боже, ненавижу это. Ненавижу, когда люди добры. И ненавижу прощания. По моей щеке скатывается одинокая слезинка. Я делаю вид, что ее не существует. Но он замечает ее. Я знаю.

Он обнимает меня за плечи.

– Эй, я знаю, сложно быть так далеко от дома, но ты привыкнешь. Все наладится. Звони мне, хорошо? В любое время, хоть посреди ночи.

Мы медленно возвращаемся к машине. Мне хочется вести себя так, как тот ребенок в кафе: орать и плакать как можно громче, умоляя его не бросать меня здесь. Но я не могу и вместо этого говорю:

– Счастливого пути.

– Без моей подружки-путешественницы будет не так весело, но зато я смогу сам выбирать радиостанцию. – Он забирается в машину и опускает стекло. – Сходи на сегодняшнюю вечеринку. Это пойдет тебе на пользу. Не прячься у себя в комнате, ладно?

– Да. Я знаю. Пока, Райан.

– Пока, Джейд. – Он отъезжает, и я смотрю ему вслед.

Я чувствую опустошенность и одиночество. И свою полную неуместность здесь. В груди так теснот, что тяжело дышать. Я оглядываюсь на открытый университетский двор и, чтобы успокоиться, сосредотачиваю внимание на сочной зеленой траве.

Сейчас всего десять утра. Еще целый день впереди в этом странном месте, где мне нечем заняться и не с кем поговорить. И еще больше дней после этого. Наверное, мне не стоило уезжать в колледж так далеко от дома. Мне с этим не справиться. Возможно, я действительно слабая, как говорила мне мать.

Я возвращаюсь в свою комнату и сбрасываю все мусорные мешки на пол. Нахожу футболку с шортами для пробежки, одеваюсь и выхожу обратно на улицу. Там должна быть беговая дорожка.

Я пробегаю мимо зданий вниз по склону и вот она – рядом со спортзалом и теннисным кортом. Облегченно вздыхаю. Мне нужна пробежка. Это единственно, что может заставить меня почувствовать себя лучше. Бегая, я почти что впадаю в транс. Вслушиваюсь в свое ритмичное дыхание и удары кроссовок о землю, и все это, как ни странно, меня успокаивает.

Обычно я не люблю бегать по дорожке, но сегодня это именно то, что мне нужно. Мне нравится ее предсказуемость. Прямо, потом поворот, снова прямо и вновь поворот.

Едва стартовав, я начинаю ощущать столь необходимое мне спокойствие. Я теряюсь в ритме движений вокруг овальной дорожки и теряю счет времени. Спустя некоторое время солнце начинает припекать, и я понимаю, что уже наверняка далеко за полдень. Делаю перерыв и, обливаясь потом, сажусь на обочину.

– Хорошо побегала?

Развернувшись, я вижу, что ко мне приближается Гаррет, одетый в темно-синие спортивные шорты и серую футболку. Похоже, он тоже бегал, хоть и не вспотел так, как я.

– Неплохо, – отвечаю я. – Обычно я не бегаю на дорожке.

– Тебе стоило пойти со мной. Я сделал несколько миль вокруг кампуса.

Я качаю головой. С меня ручьями течет пот.

– Для меня это мало. Я обычно пробегаю миль восемь-девять.

Он усаживается рядом. Когда я говорю «рядом», то имею в виду реально рядом. Неужели он не замечает, какая я потная? Уверена, этот аромат можно почувствовать и с десяти шагов. Даже мне неприятен собственный запах.

– Восемь-девять миль? Да ты настоящая бегунья. А я пловец. Бегаю только ради кардионагрузки. Несколько миль на обычной скорости, а потом спринты на дорожке.

Так вот откуда у него такое тело. Он пловец. Понятно, почему у него широкие плечи и узкая талия.

– Вперед. – Я указываю на пустую дорожку. – Она в твоем распоряжении.

– Почему бы тебе не присоединиться? – спрашивает он, словно бросая мне вызов. – Давай посоревнуемся. Кто быстрее.

Я никогда не отказываюсь от вызовов. Ну, почти никогда. Очень редко.

– Я не спринтер. Но тот, кто привык бегать на большие дистанции, в любом случае обгонит пловца. Раз плюнуть. – Я встаю и разминаю затекшие после перерыва ноги.

– Думаешь, сможешь меня обогнать? – Он тоже разминается. – И что за оскорбления? Не нравятся пловцы?

Я пожимаю плечами.

– С ними все в порядке. Просто не думаю, что им приходится много тренироваться. В смысле, вода делает тебя почти невесомым. Легко набрать скорость, когда не нужно бороться со всей массой своего тела. В беге таких поблажек нет.

У него практически отваливается челюсть. Я только что оскорбила и его, и то, чем ему нравится заниматься. Очевидно, раньше с ним такого не случалось. Смазливый мальчик наверняка привык только к комплиментам.

– Что за наезды? Неужели ты только что сказала, что пловцы недостаточно много тренируются?

– Да, а что? – Почему-то мне очень нравится задевать этого парня.

– Игра началась, девчонка из Айовы. Тащи свою задницу к старту.

Он готовится стартовать на одной из полос дорожки. Я всячески наслаждаюсь по дороге к своей полосе, зевая для эффекта.

– Тебе нужна фора? – спрашиваю его, растягивая руки за спиной.

– Черт, ты начинаешь меня раздражаешь, – говорит он с улыбкой. – Сделаем один круг. Готова? Три, два, один. Вперед!

Стартовав, я смотрю только перед собой и делаю вид, что его не существует. Я быстро пересекаю первый конец дорожки и стремительно бегу вперед. Представляю, как убегаю из этого места. Бегу обратно домой и опять вижу Фрэнка и Райана. Пересекаю следующую полосу и продолжаю бежать.

– Стой! Мы закончили! – Услышав голос Гаррета, я сбрасываю темп и замечаю, что уже добежала до середины второго круга. Добегаю его до конца и снова встречаюсь с ним. Он стоит, наклонившись, и, держась за колени, хватает ртом воздух.

– Ладно, признаю. Ты шустрая, – говорит он, задыхаясь. Пот так и катится градом по его лицу.

– Шустрая? Это моя обычная скорость.

Он сверлит меня взглядом, пытаясь понять, не шучу ли я. Затем выпрямляется и вытирает пот со лба.

– Напомни мне, чтобы я никогда этого больше не делал. – Он направляется к старту и достает бутылку воды. – Тебе стоит записаться на общенациональный кросс или забег. Ты очень быстрая.

– Не-а. Я уже участвовала в таком кроссе в школе. Теперь я просто бегаю, когда у меня стресс. – Это правда, но лучше бы я промолчала. Правда заставляет меня выглядеть слабой, а я ненавижу слабость, особенно рядом с парнями.

– Почему нервничаешь? Из-за колледжа?

– Нет. Я не имела в виду, что бегаю только тогда, когда на взводе. Есть много причин. Например, сегодня я бегала, потому что снаружи было хорошо, а мне – скучно.

– Хочешь? – Он протягивает мне бутылку. Я слегка сомневаюсь, стоит ли из нее пить. Вдруг у этого смазливого мальчика герпес или еще какая-нибудь венерическая зараза. Но я умираю от жажды и потому принимаю бутылку. – Если тебе скучно, давай чем-нибудь займемся. Могу показать тебе окрестности, а затем перекусим где-нибудь.

– Не могу. У меня есть дела. Нужно распаковаться и заправить кровать. – Звучит отстойно, но это мое единственное оправдание. Напившись, я отдаю бутылку обратно.

Он делает глоток, но ему достается лишь капля воды.

– Ты все выпила! Как ты могла? Я же тут умираю.

– Ты же не сказал, сколько я могу выпить. В следующий раз изъясняйся понятнее.

Он пялится так, будто видит меня впервые.

– Ладно. Давай сюда. – Я протягиваю руку. – Пойду, наполню ее для тебя.

– Забудь. Я все равно возвращаюсь обратно. Не могу больше бегать после такого. – Он отходит с дорожки, затем оборачивается. – Ты идешь?

Что с этим парнем? Он как рыба-прилипала.

– Иди вперед. Я останусь и порастягиваюсь.

– Мы идем за ланчем. Хватит. Пошли.

Неожиданно для себя я плетусь за ним вверх по холму. Почему я иду за ним? В этом нет никакого смысла. И мне это не нравится. Я никогда не следую за кем-то. Я веду. Но по какой-то причине меня заинтриговал этот парнь, пусть он и пловец. 

5

– А я не соглашалась с тобой обедать, – говорю я, поравнявшись с ним.

– Тебе же нужно питаться, верно? И тебе скучно. Так что мы идем за ланчем. Какая кухня тебе нравится? Мексиканская? Итальянская? Может, бургеры?

Я ловлю его за руку, вынуждая остановиться.

– Подожди. Зачем тебе все это? То ты заявляешься ко мне в комнату. То находишь меня на пробежке. Теперь заставляешь идти на ланч. Ты преследуешь меня или что?

– А тебе кажется, что тебя преследуют?

– Да нет.

– Тогда я тебя не преследую. – Он поворачивается и снова начинает идти. – Я просто пытался быть приветливым. Но ты все усложняешь. Я думал, на Среднем Западе дружелюбные люди. Но ты явно не из таких. – Он шутит, но я уверена, что отчасти он согласен с этим утверждением. Я точно не была с ним дружелюбной.

– Дружелюбие – это миф. Трюк для привлечения туристов. – Я пытаюсь приноровиться к его быстрому шагу. – Зачем ты прикладываешь столько усилий, чтобы казаться милым? Ты меня даже не знаешь.

– Потому что мне известно, насколько фигово очутиться на новом месте, где ты никого не знаешь. Когда я учился в седьмом классе, отец отправил меня в школу-интернат в Лондоне. Я терпеть ее не мог. Ненавидел всех, кто там был, и ненавидел находиться так далеко от дома. Я начал делать вылазки по ночам, надеясь, что меня исключат. И когда это не сработало, поджег свою комнату и уже через неделю был дома.

– И где же это «дома»?

– Всего в получасе езды отсюда. – Гаррет открывает для меня дверь в главный холл. – Вот почему я предложил тебе показать местность. Я тут все знаю. – Он останавливается у моей комнаты. – Не копайся слишком долго. Я ужасно голоден.