Джери Уэстерсон - Вуаль лжи

— Да. Я убил. — Он жестом показал на материю в руках Криспина. — Ничего себе платочек, а? Хотя, конечно, признания полезны для души… — Лайонел медленно шагнул к Криспину. — Я-то ведь думал, что это был Ник, мы же вон сколько лет не виделись. А потом вдруг смотрю — не он… Поначалу решил было, что его смерть все усложнит, затем понял, что дело обстоит ровно наоборот.

— Вы это совершили из-за денег?

— О да. Мое предприятие развалилось. А у Ника всегда было все самое лучшее. Лучший дом, лучшее платье, лучшие заказчики… Настоящая скотина. Потом я сообразил, что он наверняка уже умер, иначе этот самозванец не смог бы занять его место. И ладно: дурная трава с поля вон. Так что теперь я один все унаследую.

— Не вполне. Есть ведь еще и Кларенс. Или его вы тоже замыслили убить?

Криспин потряс тканью.

— Говоря по правде… — промолвил Лайонел, разглядывая плат, — об этом я не задумывался. А впрочем… да, есть такая возможность.

— Так вот когда выяснилось, кто настоящая скотина, не так ли?

— Пусть даже и я. Зато при деньгах. И кое-что еще… — Не успел Криспин отреагировать, как он выхватил меч. — Я забираю ваш нож и эту тряпку.

Криспин посмотрел на ткань — и кинул ее Лайонелу. Затем извлек кинжал из ножен, но отдавать не стал.

— Без шуток! — приказал торговец. — Живо бросайте на пол!

Криспин повиновался, и лезвие загремело по дощатым половицам.

Лайонел хмыкнул, уперся кончиком меча Криспину в грудь и заставил отойти от дверного проема. Захлопнув и заперев дверь на ключ, он вынудил Криспина затем отступить к окну.

— Ну и что мне теперь с вами делать? Вряд ли вас кто-то хватится, если вы вдруг исчезнете. К тому же я знаю отличное местечко, где мог бы вас спрятать. Ни много ни мало, а из этой комнаты ведет тайный ход в сад, в котором очень удобно похоронить ваши останки. Нет больше Николаса Уолкота, нет больше и Криспина Геста.

— Я вижу, у вас совсем нет совести!

— Ни капли.

— Вас повесят, знаете ли!..

— Только если поймают за руку. Ясное дело, у вас нет доказательств, иначе бы вы не стали прибегать к мандилиону. — Лайонел на секунду прижал ткань к груди и триумфально вздохнул, прежде чем убрать плат к себе в кошель. — С этим надо быть поосторожнее. А то вдруг вы исхитритесь заставить меня во всем признаться перед кем-то важным?

Тут раздался скрип в стене, и тайная дверь скользнула в сторону. Лайонел отпрыгнул назад. Его и без того красное лицо приняло багровый оттенок, а дрожащий двойной подбородок вроде бы даже еще удвоился.

На пороге стоял шериф Саймон Уинком.

— Я для вас достаточно важен?

Кларенс резко обернулся к Криспину и нахмурился.

— Ах, сукин ты сын!

Кларенс вскинул меч и ринулся вперед, однако Уинком тут же ударил его по затылку усыпанной самоцветами рукоятью своего меча. Лайонел по инерции пролетел еще вперед и ничком рухнул на пол. Меч вылетел у него из руки, загромыхал по половицам и, наконец, со звоном ударился о стену.

— Двух убийств за глаза хватит, — проворчал шериф.

Вернувшись из Ньюгейта, Криспин с удовольствием обнаружил, что Джек успел развести небольшой огонь в очаге и даже подогрел вино.

Взяв чашу, Криспин уютно устроился в кресле. Тут Джек заметил кровь на плече хозяина и, вскрикнув, принялся суетиться. Стянул с плеч Криспина котарди, затем рубаху, насколько мог, перевязал запекшуюся рану, после чего встал на колени перед Криспином и стащил заляпанные грязью башмаки. Криспин закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, наслаждаясь. Плечо ныло, однако после перевязки вроде бы стало полегче.

— Что случилось на мосту? Как Джон Гуд мог оказаться итальянцем? Хозяин, а вы его убили?

— Пожалуй, да. Во всяком случае, его судьба решена, и не важно, отравят ли его ломбардские шпионы или казнит английский суд.

— А что с мастером Лайонелом? Шериф его арестовал?

— Безусловно. В общем и целом Уинком оказался весьма доволен ночными приключениями. Шериф не только раскрыл иностранный заговор, но и поймал убийцу богатого торговца.

— Шериф поймал?! Да ведь он ничего сделал! Это все благодаря вам!

Криспин пренебрежительно отмахнулся:

— Мне все равно. Главное, я получил свободу, и этого вполне достаточно.

Джек уселся на пол возле очага и потер подтянутые к груди колени.

— Лопни мои глаза! Так они теперь его повесят, да? Стало быть, хозяйством Уолкотов станет заправлять мастер Кларенс…

Они молча посидели, прислушиваясь к потрескиванию стропил и шепоту пламени в очаге.

— Утром, — негромко сказал Криспин, — я проверю, как дела у Филиппы. Надеюсь, ты доставил ее мастеру Кларенсу в целости и сохранности?

— О да, хозяин. Взгляните, уже светает. — Мальчишка встал и, приоткрыв ставни, выглянул в туманную зарю.

Поежившись, от тут же закрыл окно и вернулся к очагу.

— А что сталось с тканью? У кого она теперь?

— У Владыки нашего. Принесена в жертву на огне, — улыбнулся Криспин. — Понимаешь? Я сжег ее, своими руками.

Джек перестал тереть колени и уставился на Криспина.

— Ого! Хозяин, что за муха вас укусила?!

Криспин сидел, уставившись в пустую чашу. Мокрое дерево поблескивало, словно просило добавки.

— Ты ведь знаешь, Джек, что я не верю в такие вещи. — Криспин, содрогнувшись, припомнил часы, проведенные в камере. Он отогнал от себя мрачные мысли и уставился на пламя. — Столь многие погибли, пытаясь завладеть мандилионом. Эта реликвия очень опасна. — Криспин надел чашу на кончик пальца и принялся крутить ее, как юлу. — Кроме того, если в мандилионе действительно имелась хоть какая-то толика силы, я не мог позволить, чтобы он попал в руки людей, жаждущих им обладать.

— Разве нет ни одного священника, которому вы бы верили? Скажем, Вестминстерский аббат? Или архиепископ Кентерберийский?

— Нет, даже им я не верю. Власть развращает. «Меньшее зло по отношению к большему злу почитается благом…». Так говорил Аристотель. Я сделал свой выбор. И держусь его.

Джек забрал чашу Криспина и наполнил ее вином. Покачал головой:

— Пожалуй, есть все-таки разница между такими, как вы и я, хозяин. Я бы никогда не взял на себя такую ответственность.

Криспин принял чашу и пригубил.

— Ты забываешь: меня много лет готовили начальствовать. В конце концов, я водил людей в битвы. К тому же сам управлял своим хозяйством, да и наблюдал интересы Ланкастера.

— Да, сэр. Вы совсем другая птица, это уж точно. Лорды и челядь. Между ними пропасть.

Криспин задумался и принялся пить, вдыхая пряный аромат вина.

Стук в дверь заставил обоих обернуться. Джек поднялся, оправил свою ветхую тунику и открыл дверь.

На пороге, придерживая капюшон, стояла Филиппа.

Криспин немедленно соскочил с кресла и подтянул рубашку, прикрывая перебинтованное плечо. Он чувствовал себя несколько неуверенно в одних чулках и без башмаков.

— Можно войти? — хрипловатым голосом спросила она.

Джек посмотрел на своего хозяина, и тот кивнул. Тогда парнишка знаком показал ей в глубь комнаты и бесшумно выскользнул из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь, но Криспин все же успел заметить его ухмылку в щели между косяком и створкой.

Криспин не мог отвести глаз от Филиппы. В ее золотистых волосах сверкали пряди медно-ржавого цвета. Очаровательный завиток колыхался возле основания шеи, где расходились пряди. Криспину захотелось прижаться к этому месту губами.

Девушка смотрела на огонь. В памяти всплыла их последняя, неуклюжая встреча в «Кабаньем клыке», и Криспина передернуло от досады.

— Филиппа, почему ты здесь? Разве мастер Кларенс выгнал тебя?

— Нет. Нет-нет. Он очень добр ко мне.

Криспин ступил на шаг ближе. Ее искренность словно опалила жаром его лицо.

— Тогда что случилось?

— Я должна была прийти как можно скорее. Весь дом перевернулся, когда Лайонела забрали. Мод устроила дикую истерику. — Последние слова она произнесла с ноткой удовлетворения. — Кларенс вот-вот даст ей пинка.

— Понятно. Я смотрю, здесь у нас куда тише. Мирный квартал.

Она обернулась. Ее лицо было серьезным, взгляд потерял томность.

— Твое жилище нельзя назвать мирным.

Криспин приблизился, чтобы встать у огня, поближе к Филиппе. Из очага выкатился клуб дыма и обвил ему бедра. Он ощутил запах сгоревшей мечты.

— Зачем ты пришла? Я сам собирался зайти к тебе утром.

— Боюсь, это не может ждать. — Филиппа посмотрела Криспину в глаза. — Понимаешь, Кларенс сделал мне предложение.

Ему почудилось, будто мимо что-то пронеслось. Он так и не смог дать ему определения. Словно вихрь ледяных кристаллов ударил в лицо… или женская рука нанесла пощечину.

— Весьма… неожиданная новость.

— Понимаешь, он унаследует все фамильное богатство. И… и… ну, он говорит, что доверит мне вести домашнее хозяйство и торговое дело, раз уж я с этим так хорошо справлялась раньше. И еще мне кажется, что я ему нравлюсь.

— Ясно. Н-да, это разумно. — Его грудь словно обручем стянуло. Криспину стало трудно дышать. — И практично. Ты сохраняешь все прежнее богатство и свой дом. Хотя выше Кларенса Уолкота тебе не подняться.

Она взглянула ему в глаза.

— Других предложений мне не поступало.

Криспин взглянул на Филиппу. Она была серьезна. Должно быть, сказались неурядицы последних дней. Она нахмурилась и резко спросила:

— Почему ты не запрещаешь мне выходить за Кларенса?

— С какой стати я должен это запрещать?

— Мог бы и сам сделать мне предложение.

Он отвернулся.

— Ты совсем ко мне ничего не питаешь?