Фиона безумно нервничала, приближаясь к ресторану. Она не понимала, зачем вообще согласилась на эту встречу.

Фиона даже не подозревала, как шикарно выглядит, когда вошла в ресторан, слегка запыхавшаяся, обрамленная легким облачком выбившихся из гладкой прически рыжих волос. Черные кожаные брюки подчеркивали линии ее изящной фигуры. Словно для того, чтобы лишний раз напомнить Джону обо всем, по чему он так скучал. И глаза, эти зеленые глаза, о которых так часто вспоминал Джон.

Глядя на Фиону, он мог теперь думать лишь об одном — о том, каким дураком надо было быть, чтобы все это потерять.

— Извини, я опоздала. Шла пешком.

— Ты вовсе не опоздала, — покачал головой Джон. — Живешь здесь недалеко?

В Седьмом округе, — неопределенно ответила Фиона. — Я сняла чудесную квартиру. Теперь подыскиваю дом.

— Так ты решила насовсем поселиться в Париже?

Фиона кивнула, усаживаясь за стол. Джон посмотрел на нее и улыбнулся. Фиона была такой же красивой, какой он ее помнил. Но сейчас она казалась более уязвимой и хрупкой, чем в последнюю их встречу в Нью-Йорке. В тот день в «Гули» в своем коротком платье она выглядела как с обложки глянцевого журнала. А сегодня Фиона смотрелась моложе и казалась более реальной и близкой.

— А как понравился Париж сэру Уинстону? — спросил Джон.

Фиона отвела взгляд. Ей не хотелось вспоминать…

— Сэр Уинстон умер год назад. — Она быстро взяла меню, не давая себе погрузиться в тяжелые воспоминания и изо всех сил сдерживая подступившие слезы.

— О боже! — Джон был потрясен. Он хотел расспросить Фиону подробнее о том, как это произошло, но не решался. — Мне очень жаль, — сказал он. — Я помню, что значил для тебя этот пес.

— Ему было пятнадцать лет… Старый и больной…

— Ты завела другую собаку?

— Нет, — Фиона снова посмотрела на Джона. — Это неудачная идея. Я слишком сильно к ним привязываюсь.

Джон сразу понял, что речь идет не только о собаках. Что ж, их короткий брак дорого обошелся Фионе. Гораздо дороже, чем ему. Он ясно читал это по ее глазам. И та боль, которую он видел, трогала его до глубины сердца.

— На этот раз рекомендую французского бульдога. Тебе отлично подойдет эта порода.

— Мне никто не нужен. Больше никаких собак. К тому же с ними слишком много возни, — она старалась, чтобы слова ее звучали равнодушно, но у нее это плохо получалось. Джона не покидало ощущение, что Фиона говорит не только о собаках, но и о мужчинах. Вернее, о нем.

— Итак, что заказываем?

— Как ты думаешь — у них есть специальное меню для Дня Благодарения? — Джон пытался шутить, но ему было все еще не по себе. Он никогда бы не подумал, что так расстроится, узнав о смерти сэра Уинстона. Наверное, старый ворчун умер вскоре после их разрыва с Фионой. Еще один удар для нее.

Они остановились на грибном салате, который Фиона всегда заказывала в этом ресторане. Фиона не знала, что выбрать на горячее — печенку или кровяные колбаски.

Джон вдруг скорчил смешную гримасу, и Фиона рассмеялась.

— Что за дрянь ты собираешься есть в День Благодарения? Надо, по крайней мере, выбрать хоть что-то из птицы.

Но Фиона в конце концов выбрала телятину, а Джон — бифштекс по-татарски. Еще они решили заказать на двоих одну порцию жареного картофеля, который очень вкусно готовили у «Вольтера».

Потом Джон спросил Фиону о ее романе.

Они проговорили около часа. Джону хотелось побольше узнать и о новой жизни Фионы, и о ее романе. Он даже попросил у Фионы почитать рукопись.

— У меня нет лишнего экземпляра, — ответила она, все еще чувствуя некоторую настороженность. Впрочем, она многое рассказала ему о своем романе, и Джон понял, как серьезно ей пришлось покопаться в себе, чтобы выложить все наболевшее на бумагу. Он мог только представлять, как нелегко ей было это делать.

— О чем будет новая книга? — поинтересовался Джон.

И они проговорили на эту тему еще час, поедая одну на двоих порцию профитролей.

— Сколько ты еще пробудешь в Париже? — спросила Фиона, с видом озорного ребенка хватая с тарелки последний сладкий кусочек. Джон помнил, что Фиона любит сладкое, и она подтвердила это еще раз, съев большую часть покрытых шоколадом кофейных зерен, которые обычно подавали у «Вольтера» в конце обеда.

— Всего два дня, — ответил Джон на вопрос Фионы. — Я ездил на пару дней в Лондон, а завтра у меня деловая встреча здесь, в Париже. Домой в субботу. Если ты считаешь, что я хорошо вел себя за ленчем, мое приглашение на обед остается в силе.

Фиона улыбнулась.

— Ты вел себя неплохо. Хотя я и не хотела приходить…

— Я знаю. Понял во время телефонного разговора. Я очень рад, что ты передумала и пришла. Мне очень жаль, что все случилось так, как случилось. Я вел себя как полный придурок.

Фиона была приятно удивлена его честностью.

— Да, ты вел себя как придурок. Но я тоже сделала много глупостей. Фотограф, устроивший в моей гостиную оргию, — трудно отнести это к числу моих удач. Мне жаль, что так случилось. И многое другое… Возможно, тебе будет приятно узнать, что я раздала большую часть одежды, уезжая из Нью-Йорка. Мне стыдно вспоминать, как я не хотела уступить тебе место в шкафах. Наверное, я была одержима манией одежды. Здесь все гораздо проще. Я почти ничего с собой не привезла.

Правда, она купила кое-что из одежды. Она с удовольствием заглядывала в свой любимый «Дидье Людо».

— Моя жизнь во многом стала проще. И мне хочется, чтобы именно такой она и осталась, — твердо сказала Фиона.

— И в чем же это выражается?

Фиона все больше интриговала Джона. Она очень изменилась за этот год и казалась ему одновременно более хрупкой и более сильной, более сдержанной и спокойной. Она прошла через серьезные испытания и словно стала другим человеком. Он знал, что большую часть выпавших на ее долю страданий Фионе пришлось пережить по его вине. Но были и старые демоны, мучившие ее всю жизнь. Уход отца. Смерть матери. Кошмары детства. Изнасиловавший ее отчим. Фиона никогда не рассказывала об этом никому, кроме психоаналитика. Даже Джону. Но все это было в ее книге. Ей пришлось лечиться несколько лет, чтобы преодолеть последствия той страшной истории с отчимом. Но она давно пережила это.

— Я словно счистила со своей жизни старую кору, — сказала Фиона. — Люди, одежда, предметы, собственность. Оказывается, у меня было много такого, к чему я была совершенно равнодушна. Много ненужного. Хотя я считала, что мне нужно именно это. Без таких вещей жизнь становится легче. И чище, — она вдруг посмотрела на Джона. — Мне жаль, что я так вела себя с твоими детьми, Джон.

— Но ты не сделала им ничего плохого, Фиона, — возразил Джон. — Это они ужасно с тобой обращались. А я не справился с этой ситуацией. Но я не знал, что делать. И решил убежать от проблем.

— Мне тоже надо было упорнее пытаться наладить с ними отношения. Но я не знала как. У меня нет никакого опыта в таких делах. Ведь я никогда не имела своих собственных.

— Жалеешь об этом?

Нет, не думаю. Я была бы плохой матерью. Слишком странным было мое собственное детство. Единственное, о чем я жалею, — это о том, что у нас с тобой ничего не получилось. Это — самая страшная неудача в моей жизни. Я слишком занята была всяким ненужным вздором. Преисполнена чувства собственной значимости, поглощена своей блестящей жизнью, карьерой, работой. Я летела на гребне волны и казалась себе непобедимой. Вот жизнь и решила меня укоротить. Показать мне, кто я есть на самом деле.

Джону очень нравилась Фиона — такая, какой она стала. Впрочем, она нравилась ему всегда. Появившись в его жизни, она буквально сшибла его с ног, словно могучий ураган, и повлекла за собой. Она и сейчас могла, не прилагая никаких усилий, сделать то же самое. Но тщательно следила за тем, чтобы этого не произошло. Фиона понятия не имела о том, какое впечатление она производит сейчас на Джона. Она просто изо всех сил боролась с теми чувствами, которые все еще испытывала к нему.

— Ты не скучаешь по своей работе? — спросил Джон.

— Представь себе, нет. Наверное, все случилось вовремя. Я уже слишком долго занималась журналом. И пора было сменить поле деятельности. Эдриен — отличный редактор.

Она тоже была хорошим редактором.

— Я неплохо поработала в журнале. А теперь мне нравится писать.

Джон с восторгом смотрел на Фиону и думал о том, что для этой женщины нет поистине ничего невозможного.

— Я хотел бы увидеть твою квартиру, — сказал Джон, расплачиваясь по счету. Фиона посмотрела на него так, будто рядом с ней только что ударила молния.

— С чего это вдруг? — холодно спросила она.

— Расслабься! Просто так, из любопытства. У тебя отличный вкус. Наверное, и квартира выглядит потрясающе.

— Квартира очень маленькая, — Фиона по-прежнему выглядела настороженной. Пожалуй, она слишком много рассказала этому, теперь чужому для нее человеку. — Но мне нравится. Эта квартира отлично мне подходит. Я даже не уверена, что хочу переезжать, но, пожалуй, мне все же нужно пространство побольше. Вот если бы владельцы квартиры продали мне весь дом… Они живут в Гонконге и в Париже практически не появляются.

Фиона уже подала эту идею своему риэлтору, и он обещал связаться с владельцами дома, но ответа они пока не получили. Фионе очень нравился и сам дом, и район, где он находился. Она с удовольствием купила бы его. И кажется, она могла себе это позволить.

Джона ждала машина с шофером. Пока они сидели в ресторане, заметно похолодало. Фиона поежилась на ветру, зябко кутаясь в норковый жакет. Джон улыбнулся. Фиона ответила ему мягким кивком. Нет, она не жалела теперь, что откликнулась на его приглашение. Наверное, это было нужно им обоим — извиниться друг перед другом и получить прощение.

Может быть, Джон прав и они могли бы остаться друзьями, хотя Фиона пока еще не была готова к такому положению вещей. Ей еще надо было подумать.