— Как вам это удалось? Где ваша одежда?

Энн снова рассмеялась, даже не пытаясь вырваться на свободу.

— Моя одежда? Она на мне, полковник, и притом ее куда больше, чем на вас.

Джек уставился на нее. Ее взгляд объяснил ему все с предельной ясностью. Эта женщина не способна прислушиваться ни к доводам рассудка, ни к угрозам. Она уже побывала в спальне леди Диббс и украла ее драгоценности, которых, однако, при ней не оказалось. Джек догадался об этом по ее неестественному оживлению и нервному смеху.

Она уже не раз упивалась своей победой и теперь чувствовала себя вне досягаемости, подобно солдату, чей полк до единого человека уничтожен во время атаки, но которому каким-то образом удалось остаться невредимым. Ею владело воодушевление, смешанное с угрызениями совести и пугающим сознанием собственной неуязвимости.

Джек схватил ее за руку и развернул к себе. Одного его прикосновения оказалось достаточно, чтобы сбить с нее напускную спесь. Энн пошатнулась.

— Нет! — воскликнула она, снова обретя опору под ногами. — Что вы делаете? Вы не имеете права…

Не обращая внимания на ее протесты, он поволок ее за собой по аллее и дальше по соседней улице. Она упиралась, как могла, но на этот раз рука, державшая ее, не была скользкой от крови, а порезы на ладони успели зажить, и потому, несмотря на все ее усилия, хватка Джека не ослабевала.

— Вы с ума сошли! — выпалила Энн, вонзив ногти в его пальцы.

— Вполне возможно.

— Отпустите меня, полковник! — настаивала она. — Или вы совсем лишились рассудка? Вы сами видите, что я не та, кого вы ищете. Вас ввели в заблуждение.

Силой притянув ее к себе, Джек окликнул кучера кеба, маявшегося в ожидании пассажира под развесистым деревом на другой стороне улицы. Глаза возницы округлились при виде мужчины в одной насквозь промокшей рубашке и женщины, отчаянно бившейся в тисках его рук.

Джек выругался. Энн поскользнулась о мокрые булыжники мостовой и упала на колени, пытаясь высвободиться. Подол ее юбки пропитался водой, мокрое лицо выражало отчаяние.

— У моей жены нервный приступ! — рявкнул Джек, перекрывая внезапный раскат грома. — Если доставите нас домой, получите пять соверенов!

Кучер еще какое-то время наблюдал за ними с нескрываемым изумлением, а Джек между тем поднял Энн на руки и крепко прижал к себе ее трепещущее тело. Кебмен кивнул в знак согласия и не спеша вскарабкался на свое место на козлах.

— Вы что, с ума сошли? — выпалила Энн, захлебываясь от рыданий.

— Я сошел с ума? — тут же накинулся он на нее. — Что вы здесь делаете, миссис Уайлдер?

— Я… я… Приют… Я хотела навестить…

— Вас там даже близко не было. Вы украли драгоценности леди Диббс, и завтра утром я прикажу перевернуть все вверх дном на площади в одну квадратную милю, вплоть до последнего листика, чтобы их найти.

— Вы их не найдете. Вы ничего не найдете и ничего не сможете доказать! — Она перестала вырываться и добавила: — Отпустите меня!

— Нет!

Кеб остановился рядом, и возница, спустившись, открыл перед ними дверь.

Джек крепко прижал к себе Энн.

— Только не надо сцен, — отрезал он, и его голос не сулил ничего доброго. Энн должна была его опасаться, понимая, что в такую минуту он способен на все. И впрямь Джек уже давно не помнил себя таким разъяренным. Усилием воли он заставил себя добавить холодным, беспощадным тоном: — Иначе я сорву с вас одежду прямо здесь и сейчас, чтобы раскрыть вашу тайну.

Энн вся побелела и сразу же успокоилась, если не считать мелкой дрожи, до сих пор сотрясавшей ее тело. Джек тихо выругался, в порыве ярости пустив в ход самые бранные словечки, которые он усвоил когда-то в работном доме. Энн теперь не дрожала, а билась в судорогах. Джек втолкнул ее в кеб и сам забрался следом. Она переметнулась через сиденье и ухватилась за ручку противоположной дверцы, пытаясь ускользнуть через нее.

Тогда Джек схватил Энн за талию и силой усадил к себе на колени. От ее мокрой юбки на его панталонах появились темные пятна. Полы шляпки задевали его лицо, и тогда Джек, по-прежнему крепко держа Энн за талию, развязал ленты и сорвал шляпку с головы молодой женщины. Длинные пряди шелковистых черных волос упали ей на плечи и разметались по спине. Они были сырыми от дождя.

— Удивительно, какие мокрые у вас волосы, миссис Уайлдер, особенно если учесть, что подкладка вашей шляпки до сих пор почти сухая.

В ответ она удвоила свои усилия вырваться на свободу. Ее упругие округлые ягодицы прижимались к его животу. Желание волной разлилось по телу Джека, что удивило его и привело в бешенство. Даже здесь, даже сейчас, зная о том, как ловко она обвела его вокруг пальца, он по-прежнему хотел ее.

— Перестаньте вертеться, — проворчал он, усилием воли заставив себя не обращать внимания на ее близость.

Энн обмякла у него в руках, и он довольно грубо спихнул ее прочь со своих коленей. Она тут же забилась в угол и, обернувшись, уставилась на него горящими, словно у дикой кошки, глазами.

— Где письмо, которое вы похитили у лорда Атвуда? — с трудом выдавил из себя Джек. — Оно лежало в серебряной шкатулке с драгоценностями.

Она изумленно заморгала:

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

Тогда он, ухватив Энн обеими руками за воротник, потянул ее к себе. Ее колени с глухим стуком ударились о дно экипажа. Затем он приподнял Энн, и ее лицо оказалось вровень с его лицом. Сделать это было проще простого, ибо она показалась ему почти совсем невесомой.

Губы Энн вздрагивали. Бог свидетель, ему так хотелось прикоснуться к этим губам, унять их дрожь своим поцелуем…

А почему бы и нет, черт возьми?

Притянув ее к себе, Джек накрыл ее рот своим, наклонив при этом голову так, что ей пришлось выгнуться дугой, чтобы уклониться от грубой силы, заставившей ее приоткрыть рот, давая доступ его языку. Откуда-то из недр ее существа вырвался слабый стон. Он ощутил соленый привкус ее слез. Больше от нее ничего и не требовалось.

С яростным возгласом Джек оторвался от нее. Еще никогда он не навязывал себя женщине против ее воли. Это никак, ровным счетом никак не могло унять животную похоть, гнездившуюся в самой глубине его сознания, скорее напротив, только усиливало муку, что, в свою очередь, приводило его в бешенство.

Нет, он ей не уступит. Он не даст ей взять над собой верх. Джек резко тряхнул Энн, и она невольно вскрикнула.

— Вам это не по вкусу, миссис Уайлдер? А я-то думал, что вам только доставляет удовольствие некоторая доля грубости в ваших любовных похождениях.

— Умоляю вас…

— О нет! Не сейчас. Позже. В данную минуту мне нужны ваши признания, а не вы сами. Лжец!

— Но я не…

— С меня довольно ваших отговорок, миссис Уайлдер. Я уже сыт ими по горло. — Подтянув Энн к себе еще на несколько дюймов, он окинул взглядом ее лицо, шею и грудь. — Итак, попробуем еще раз. Где письмо?

Подняв руки, она схватила его за запястья, пытаясь остановить… Тщетно. Его пальцы коснулись холодной влажной кожи у основания ее шеи. При желании он мог ее переломить, как тростинку.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — взмолилась она. — В шкатулке с драгоценностями не было никакого письма.

— По крайней мере мы с вами пришли к негласному соглашению касательно вашей личности, — произнес он. — Но вы, по-видимому, до сих пор не поняли, в какую игру ввязались, миссис Уайлдер. Я задал вам вопрос и жду на него ответа… Да перестаньте же дрожать, будьте вы неладны!

— Не могу! — Она всхлипнула.

— Где письмо?

— Я уже сказала, что не видела никакого письма! — воскликнула она. — Ларец лорда Атвуда был пуст! Я ничего в нем не нашла!

— Потайное отделение! — отозвался Джек раздраженно. — Письмо хранилось там.

На лице Энн отразилось смущение, которое казалось неподдельным. Допрашивай он ее как совершенно постороннее лицо, мог бы поручиться, что она говорит правду. Умение отличать истину от лжи было для него хлебом насущным уже в течение десяти лет. Однако он не мог полагаться на свое суждение в том, что касалось ее. Слишком крепкие узы их связывали.

Он не имел представления ни о ее мыслях и чувствах, ни о том, питала ли она к кому-либо привязанность, ни даже о том, была ли она вообще способна на это.

Энн молча смотрела на него.

— Там не было никакого потайного отделения, — прошептала она, словно опасаясь его разозлить.

Джек в ответ рассмеялся, но в его смехе было столько горечи, что она вздрогнула. Он был не просто зол на нее, как ей скоро в том придется убедиться.

— И вы думаете, я поверю в то, что такая опытная воровка, как вы, не обыскала добычу в поисках тайника?

Энн сглотнула. Между ее прямыми черными бровями залегла глубокая морщинка, и у него против воли возникло жгучее желание разгладить ее кончиками пальцев… Он резко отдернул руки — предательские руки, которые так и тянулись к ней.

— Я не обыскивала шкатулку тщательно, но все же осмотрела со всех сторон, — поспешно объяснила она. — Там не было ничего похожего на шпенек или задвижку. Если там и имелся тайник, то, должно быть, совсем крохотный.

Джек некоторое время обдумывал, не лжет ли она. Так или иначе, это не меняло дела. Он не мог на нее положиться. Он не верил ни единому ее слову. И будь он проклят, если это не ранило его сильнее всего.

Последняя мысль показалась ему до такой степени нелепой, что он едва удержался от смеха. Он все еще желал обладать ею — обладать полностью и безраздельно.

Энн ему лгала, чтобы выгородить человека, которому она продала злополучное письмо. Либо она хотела его защитить, либо этот ее сообщник внушал ей даже больший страх, чем Джек.

Глупая девчонка! В ее маленькой сказке именно он играл роль злого волка, и скоро она сама в том убедится.

— И где сейчас эта шкатулка? — осведомился он.

— Я ее продала сразу же после того, как… украла.