— Ты знала, что я не отдам его?

— Ни минуты не сомневалась в этом.

Лицо Лорен сморщилось, уголки рта опустились.

— Но ты же не прогнала меня. Я думала…

— Да я же тебя люблю, Лорен. Как ты этого не поняла? Ты же стала частью нашей семьи. Мы все любим тебя.

У Лорен расширились глаза.

— Даже после того, как я подвела тебя?

— Любовь иногда ранит нас, Лорен, но она не уходит.

Лорен некоторое время молча смотрела на нее.

— Когда я была маленькой, мне снился сон. Один и тот же, каждую ночь. Я одета в зеленое платьице, и меня держит за руку женщина. Она говорит: «Поторопись, Лорен. Нам нельзя опаздывать». Когда я просыпалась, я всегда плакала.

— А почему ты плакала?

— Потому что она была мамой, которой у меня не было.

Энджи вздрогнула. Внутри нее словно расправилась пружина, и до этого мгновения, пока давление не исчезло, она и не подозревала, как сильно напряжена. Вот ради этого момента жизнь и свела их, ее и Лорен. Ряди одного-единственного мгновения. Она раскрыла девочке объятия и ласково произнесла:

— У тебя есть я.

Лорен разрыдалась.

— Ох, Энджи, — пробормотала она, — прости меня, ради бога, прости!

Энджи прижала ее к груди.

— Мне не за что прощать тебя.

— Спасибо тебе, — тихо проговорила Лорен, отстраняясь.

Энджи улыбнулась:

— Нет, это тебе спасибо.

— За то, что доставила тебе столько проблем?

— За то, что показала мне, что это такое — быть матерью. А теперь еще и бабушкой. Все эти пустые годы я мечтала, как буду катать свою маленькую девочку на карусели. Я не знала…

— Что ты не знала?

— Что моя дочь уже выросла из каруселей.

Лорен подняла на нее глаза, и в ее взгляде отразились все годы безмолвного отчаяния, когда она стояла у окна и мечтала о любящей матери или лежала в кровати и надеялась, что ей почитают сказку и поцелуют на ночь.

— Я так долго ждала тебя.

У Энджи задрожали губы, из глаз полились слезы, но улыбка так и осталась сиять у нее на лице.

— А кто у нас завернут в одеяльце?

— Джон Генри. — Лорен достала малыша из «кенгуру» и передала его Энджи. Та с готовностью взяла его на руки.

— Он совершенство, — прошептала она, ощущая в сердце головокружительную смесь любви и благоговения, поцеловала нежный лобик и вдохнула запах малыша.

— И что мне теперь делать? — спросила Лорен.

— Вот ты мне и скажи. Что ты сама хочешь?

— Я хочу учиться в университете. Наверное, теперь мне придется поступать в местный. Если я поработаю несколько месяцев и скоплю кое-какую сумму, я смогу приступить к учебе уже весной. Это, конечно, не то, о чем я мечтала, но… жизнь меняется.

— Даже при таком раскладе тебе будет нелегко, — сказала Энджи.

А еще тяжелее ей станет, когда ее друзья и Дэвид осенью начнут учиться в университетах. И она расстанется с ними, все они пойдут своей дорогой. Ведь у них не будет ничего общего со сверстницей, ставшей матерью.

— Я привыкла к трудностям. Если бы я смогла вернуться на работу…

— А жилье бы тебе не помешало, а?

Лорен ахнула, она стала хватать ртом воздух, как человек, выброшенный на берег.

— Серьезно?

— Конечно, серьезно.

— Я… мы надолго не задержимся, уедем, как только я скоплю деньги на квартиру и ясли.

— Как же ты не понимаешь, Лорен? Тебе не нужны никакие ясли. Отныне ты член шумной, своевольной, любвеобильной семьи. Джонни станет не первым ребенком, выросшим в ресторане, и не последним. — Она усмехнулась. — Как ты, наверное, догадываешься, я смогу находить время, чтобы посидеть с ним. Не каждый день, конечно. Он твой сын, но я тебе обязательно помогу.

— Поможешь?

— Обязательно. — Энджи вдруг стало до боли жалко Лорен, которая выглядела совсем ребенком и глаза которой засветились вновь обретенной надеждой. Она крепко прижала ее к себе и замерла, а затем отстранилась и отступила на шаг. — Ты приехала как раз вовремя. Сегодня день рождения у тети Джулии. Я уже испекла три пирога с черникой — уверена, к ним никто не притронется, кроме вас с Конланом. — Она взяла Лорен за руку. — Поторопись. Нам нельзя опаздывать.

На губах Лорен появилась робкая улыбка, а в следующее мгновение она снова плакала.

— Я люблю тебя, Энджи.

— Я знаю, солнышко. Но иногда от этого становится очень больно, правда?

Рука об руку они прошли по мокрой траве и поднялись на крыльцо. В доме Лорен тут же метнулась к музыкальному центру и включила свою любимую радиостанцию. Из динамиков зазвучала старая песня группы «Аэросмит», громкая мелодия заполнила весь дом. Лорен поспешно убавила громкость, но оказалось, что она опоздала.

С лестницы чуть ли не кубарем скатился Конлан и влетел в гостиную.

— Что за грохот?

Лорен замерла, испуганно глядя на него.

— Здравствуй, Конлан, я…

Он в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние, схватил ее в объятия и с хохотом закружил по комнате.

— Ты вовремя, — сказал он.

— Она вернулась, — проговорила Энджи, укачивая на руках малыша. Радуясь тому, что дом опять наполнился шумом, она перевела взгляд на стоявший на кухонном столе ночник в виде Винни-Пуха. Наконец-то он осветит детскую. — Наша девочка вернулась домой.