— Ухм, ага. — Уайатт наспех отмахнулся, после чего поднес бутылку пива к

губам.

Итан вывел ее из комнаты в гостиную для торжественных случаев. Они заняли

места на диване.

— Не обращай внимания на Уайатта. Он очень раздражительный. Это не из-за

тебя, поверь мне. Он с каждым обращается с таким же презрением.

— Правда? Почему?

— Это из-за его развода несколько лет назад. Он все еще обижен и не любит

женщин, в целом.

— Ой, надо же. Извини.

Итан пожал плечами.

— Это его проблемы, как разбираться с этим.

— Где Зои?

— Проводит ночь у подружки дома.

— Ох. Извини, я соскучилась по ней.

Он улыбнулся.

— Ты ей тоже нравишься. Ей было весело на концерте, хотя в конце она

отрубилась.

Райли рассмеялась.

— Да без проблем. Было поздно. Я рада, что она хорошо провела время.

Она отвлеклась. Ей нужно сказать ему, зачем она здесь.

— Вот твой горячий шоколад. — Стэйси протянула ей дымящуюся кружку, потом

застыла, пока Райли делала глоток.

Она застонала.

— Такой же, как я помню. Густой, с изобилием зефира. Это чудесно.

Стэйси широко улыбнулась.

— Я рада, что тебе понравилось.

Итан взглянул на мать.

— Ммм, мам?

— Ох. О, конечно. Извините меня, я лучше вернусь к «Скрэббл», пока Роджер не

растащил все мои карточки.

Она вышла из комнаты, и Райли повернулась к Итану.

— Это по поводу интервью, что ты даешь завтра.

Он нахмурился.

— С одним из тех, кто пишет биографию?

— Да. Пожалуйста, не делай этого.

— Почему нет?

Разве она должна разъяснять?

— Ты знаешь, почему нет. Я не могу поверить, что ты согласился на это. История

между нами, что случилось между тобой и Амандой. Ты действительно хочешь

распространяться обо всем этом?

Итан снисходительно улыбнулся ей, как вероятно улыбался своей дочери, когда

она переутомлялась и устраивала истерику.

— Ты действительно думаешь, что я выдам им все детали? Насколько я глуп, по-

твоему, Райли? Все, о чем они хотят поговорить — это о том, как мы встречались в

старшей школе. Я думал, брошу им немного обрывков, и они пойдут своей дорогой.

— Я бы хотела оставить эту часть моей жизни закрытой.

Он рассмеялся.

— Точно. Но в твоей музыке это не было запрещено, да?

Раздражение пронеслось по ней, вибрируя, подгоняя биение сердца.

— Никто не знал, что это был ты.

— Неправда. Каждый знал, что это был я. Все, кто рассчитывал на меня. Может

быть, никто из миллиона твоих фанатов, но каждый отдельный человек в этом городе

слышал твои стихи и жалел тебя, обращая свои взгляды на Аманду и меня. Мы долгое

время не могли гулять вместе по улице, когда вышел твой первый альбом.

Райли встала и посмотрела на него сверху вниз.

— Так вот почему ты согласился на интервью? Надеешься на столь низкую

расплату?

Итан тоже встал.

— Что, ты думаешь, я собираюсь рассказать им, Райли? Ты была жертвой во всем

этом. Ничего из того, что я им скажу, не выставит тебя в плохом свете. Я спал с твоей

лучшей подругой, и поэтому ты так быстро уехала из Дир-Лейк. Черт, признавшись в

этом, ты будешь выглядеть даже лучше, так что я не понимаю, почему ты беспокоишься.

Ты должна подталкивать меня поговорить с журналистами. Думаю, из-за всех новых

песен ты преуспеешь в этом.

Проткнуть насквозь ее сердце не было бы больнее, чем сделали его слова.

— Так вот, что ты думаешь обо мне? После всего, через что мы прошли, вот что

ты думаешь обо мне? Ты веришь, что я вернулась сюда, чтобы пополнить старые раны и

тексты песен, Итан, что я с нетерпением ждала снова пережить тот кошмар десятилетней

давности, чтобы урвать несколько песен для своего следующего альбома? После того, как

все забылось, может быть, ты и я могли бы вновь пережить «старые добрые времена»,

или, может быть, даже придумать что-то новое и болезненное, и я могла бы снова

получить платиновый альбом. Это же использование друг друга, не так ли? Потому что ты

действительно так думаешь обо мне, разве нет? Это все из-за славы и денег.

Итан не ответил, что, как она полагала, и было его ответом.

Райли подняла взгляд на дверной проем: там стояли его мать с отцом и его братья.

Замечательно. Все они тоже считают ее такой?

Казалось, стены сжимаются вокруг нее. Она не могла дышать.

Она должна выбраться отсюда. Сейчас же.

Глава 6

Райли сделала то, что делала лучше всего. Она сбежала.

Она повернулась и покинула комнату, схватилась за дверную ручку и скрылась

через входную дверь, и как только она это сделала, то поняла, что забыла свое пальто и

именно туда засунула ключи от автомобиля.

Ни за что она не вернется в этот дом. Вместо этого она рванула мимо машины

вниз по улице, даже не замечая температуру снаружи, пока не замедлилась до быстрой

ходьбы. Райли даже не чувствовала слез, струящихся по ее щекам, пока не обнаружила,

каким холодным было ее лицо. Ее свитер с джинсами не подходили для холодной

вечерней температуры, и как только приступ гнева ослабел, она поняла, что замерзла.

Остановившись, Райли машинально засунула руку в джинсы, и закатила глаза.

Сотовый телефон она тоже засунула в карман пальто.

Ей некого было винить в этой неудаче, кроме себя.

Она вела себя как ребенок, бросаясь обвинениями и споря с Итаном так же, как и

когда она была с ним, прежде чем сбежать из города десять лет назад. Она имела право

злиться на Итана. Вещи, которые он сказал ей, были непростительны. Она должна была

стоять на своем и сказать ему именно то, что она о нем думала. Но нет. Ей пришлось

играть роль жертвы и выбежать из комнаты, исполненной болью.

Беготня — та часть, в которой она действительно хороша.

Старые обиды и злость. Некоторые вещи никогда не меняются, и некоторые раны

никогда не заживают. Если бы она была умной, она бы развернулась и пошла обратно к

дому Итана, выразив смущение, схватила бы пальто и ключи, и поехала домой. Всего

миля ходьбы от гостиницы, а она не одета для этого.

Но, черт возьми, он причинил ей боль, и она не пойдет обратно пресмыкаться. У

нее была гордость, и она отказывалась унижаться дальше. Не то, чтобы она могла умереть

в продолжении этой мили. Некомфортно — да. Умрет — нет. Завтра она кого-нибудь

пришлет за машиной и пальто.

Дрожа, Райли не прошла и полтора квартала, как ее уши начало жечь, и она была

уверена: ее пальцы, в конечном итоге, отмерзнут.

Какая вообще температура на улице?

Ладно, скорее всего, миля в такой холод немного далековато.

Когда начали падать первые снежинки, она рассмеялась.

Отлично.

Черт, Райли, в самом деле. В следующий раз, когда решишь умчаться в

бешенстве, сначала захвати свое пальто.

Она увидела свет фар и задумалась, что если это был тот, кого она знала. Райли

настолько замерзла, что предложила бы гитару с автографом любому, кто отвез бы ее

обратно в гостиницу.

Машина замедлилась и остановилась на обочине. Она успокоилась, когда

опустилось окно.

Это был Итан.

— Райли, залезай внутрь.

Она задумалась всего на долю секунды, чтобы сказать ему «отвалить», но не была

настолько глупой. Райли замерзла и была уверена, что потеряла несколько клеток мозга.

Она переместила свое замерзшее тело к машине и скользнула внутрь.

К счастью, Итан включил обогреватель, чтобы обдувал сильнее, и ее пальто

лежало на сиденье рядом с ней. Райли натянула его на себя. И тогда он подвинулся к ней.

Она стрельнула в него взглядом.

— Что... что ты делаешь?

— Согреваю тебя. — Он притянул ее к себе. — Ты в своем уме — выбегать из

дома без пальто? На улице пять градусов.

Неудивительно, что она думала, что умрет там.

Райли хотела поспорить с ним, но Итан открыл свое пальто и притянул ее к своей

груди, он был такой чертовски теплый, и все, о чем она могла думать, — это жар его тела.

Теперь она безудержно дрожала, и, казалось, ее зубы не перестанут стучать.

— Я буду в-в-в порядке через минуту. Тогда ты с-сможешь отпустить меня.

Он потер ее спину и волосы, его голос был нежным.

— Я знаю. Я отпущу.

Сейчас снег пошел сильнее, стирая ей видимость на улице. От обогревателя и их

дыхания запотело лобовое и боковые стекла, напоминая ей их привычку затуманивать

окна в его машине. Это имело больше общего с теплом тела, а не потому, что она была

глупой и гуляла по морозу на улице. Эти мысли и воспоминания, в сочетании с его

объятиями, согрели ее больше, чем обогреватель.

— Я-я...

— Шшш. Просто расслабься, Райли. У тебя тело такое холодное. Я не поведу эту

машину, пока ты не согреешься, так ты сможешь просто выслушать меня.

Ее все еще трясло, так что вероятно он был прав.

— Мне жаль. На самом деле жаль. Я перешел черту. Кажется, я всегда причиняю

тебе боль, чего никогда не собирался делать. Вещи, которые я сказал, непростительны.