Юлия Резник - Всё, что нужно мне

- Что-то не так, доктор?

- София… Мы должны обсудить один деликатный вопрос.

- Тогда давайте обсудим.

- Это очень деликатный вопрос, - с намеком повторил Сергей Степанович и покосился на отца.

- Ничего, - вздохнула я, отдавая себе отчет, что прямо сейчас ни за что от того не отделаюсь, - вы можете говорить, как есть.

- Видите ли… Ваш молодой человек уверен, что мог заразить вас вирусом иммунодефицита человека. А потому он настаивает на незамедлительном проведении постконтактной профилактики для вас.

- Так начните ее немедленно! – вмешался в разговор отец.

- Я бы так и сделал. Но как врач я не вижу абсолютно никаких показаний. Результаты анализов, которые предоставил Александр – отрицательные. А с момента контакта, который, как он думает, мог привести к заражению, прошло уже почти четыре года. Это более чем достаточный срок для точной диагностики.

Я кивнула. Скорей машинально, чем осмысленно. Растерла руки.

- Ну, раз вы не видите показаний, то ничего и не стоит делать, правда?

- София!

- Ну, что София, пап? Говорят же тебе – показаний нет.

Я откинулась на подушки. Ощущая даже не облегчение, а какую-то ненормальную вселенскую усталость. И ставший уже таким привычным страх. Не за себя. За него. Ведь по правде я боялась не того, что заражусь… Я была современным прогрессивным человеком и понимала, что, во-первых, если вовремя принять меры, этого можно запросто избежать. А во-вторых, то, что ВИЧ – больше в принципе не приговор. Так что мой страх был другого порядка.

- Так вы отказываетесь от ПКП?

- Да.

- Вот и хорошо. Тогда я пойду.

- Доктор…

- М-м-м?

- Попросите, пожалуйста, Сашу зайти…

- Соня…

- Папа! Перестань… Ладно? Только не сейчас…

Думать о том, что где-то там, за дверями палаты, Саша сходит с ума от чувства вины, было невыносимо. Я должна была его успокоить.

- Ты делаешь большую ошибку.

- Даже если так, папа. Это ведь и моя жизнь.

- А еще Этель. Или ты забыла о ней?! О ее благополучии? Если тебе насрать на меня… на бабку и Лилю, подумай хотя бы о своей дочери.

Это был запрещенный прием. Удар по почкам… Я кивнула и отвернулась к стене. Спустя пару секунд дверь в палату захлопнулась. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем послышались какие-то другие звуки.

- О господи, Соня… - Саша с грохотом опустился на стул, будто из него враз выкачали все силы, и уставился на меня во все красные от недосыпа глаза… - Я не знаю, что мне нужно сделать, чтобы ты меня простила… Я просто не знаю.

- Расскажи, что это было…

- Что?

- Расскажи, что это было. Почему ты так отреагировал. Я хочу понять… с чем имею дело.

- Это очень плохая история.

- Даже если это так. Это наша история, Саша. Я хочу ее знать… Я… имею право.

Мы замолчали. Сплелись взглядами. Мой, упрямый, буквально кричал, что я не отступлю. Его, растерянный – просил пощады…

- Я даже не знаю, с чего начать.

- Врач сказал, что с момента контакта, который, как ты считаешь, мог привести к заражению, прошло уже почти четыре года…

Он вздрогнул. Так сильно, что стул под ним тоже скрипнул.

- Да…

- Четыре года назад с тобой была я… Значит, до меня… или после… у тебя был… незащищенный контакт…

Я должна была! Я должна… несмотря на то, что этот разговор давался Саше невероятно тяжело. Он весь скукожился, весь ссутулился. Как будто разом усох. И, наверное, я бы соврала, если бы сказала, будто не догадываюсь о том, что случилось… Я бы, мать его, соврала… Но моих догадок было недостаточно. Мне нужно было знать наверняка, с чем мы имеем дело. Отнюдь не для того, чтобы удовлетворить праздное любопытство. Чтобы понять, как ему помочь.

- После… - прошелестел воздух.

- После меня ты сразу попал в СИЗО…

- Зачем ты меня пытаешь, если все понимаешь и так?

Саша, наконец, посмотрел мне в глаза, и то, что я там увидела… Мамочки. Мне нужно было время, чтобы это осмыслить и заново научиться дышать. Я растерла пульсирующие виски, после чего опустила руку и медленно накрыла его ладонь. Перевернулась на бок и поцеловала. Больше я на него не смотрела. Больше я вообще не открывала глаз, чтобы он не увидел моей жалости. Потому что жалость он бы ни за что от меня не принял.

- Как долго это продолжалось?

- Только однажды… В самом начале. Потом… потом я защищался. Мне нечего было терять.

- Ты сказал, тебе добавили срок за поножовщину.

- Да?

- Это как-то связано?

- Это связано самым прямым образом. После этого от меня отстали.

- Тот… тот… недочеловек… он выжил?

- Да. Иначе бы мне добавили уже за убийство…

В голосе Алекса послышался смех. Горький. Режущий меня по живому.

- Жаль. Такие люди не должны жить.

- Ох, Соня…

Саша всегда говорил это старомодное «ох», когда я выходила за рамки его обо мне представления.

- Значит, когда ты меня оттолкнул, ты подумал, будто я – это он?

- Что-то вроде. Я… кажется, был не в себе в тот момент. Знаю, это не оправдание, я и не оправдываю себя… Но когда я понял, что мог тебя заразить, мое сознание будто помутилось.

- Ты ничем не мог меня заразить. Твои анализы в полном порядке! Знаешь, ты здорово меня шокировал, когда протянул те справки. Ведь только теперь я понимаю, чего ты боялся все это время…

- Я не очень-то доверяю справкам.

- А вот и зря. Если бы ты что-то подхватил, это бы уже давно показали анализы! Прошло столько времени, Саша! Уже можно выдохнуть. Я серьезно.

- Только это не самая большая моя проблема…

И столько боли в голосе! Столько вины… Что я бы сама… своими руками убила каждого, кто его обидел.

- Ничего, Саша… Это правда ничего. Нерешаемых проблем не существует. Мы справимся.

- Господи… Я разбил тебе голову! О чем ты говоришь? С чем тут справляться? Как? Я не знаю, смогу ли теперь смотреть на тебя и не видеть в той луже крови.

Саша вскочил. Заметался по палате. Но та была не слишком большой, и в конечном счете он остановился, вжавшись пальцами в подоконник.

- А знаешь, я даже благодарна этому случаю.

- Ты спятила?!

- Нет. Просто я не знаю, что еще бы тебя заставило мне открыться.

Он выругался. Провел по лицу руками. И уставился на меня во все глаза.

- Ты хотя бы понимаешь, как больны наши отношения, если для того, чтобы поговорить, нужно доводить ситуацию до такого?

- Дело не в отношениях. А в ситуации, в которой мы оказались. Я уверена, что мы с ней справимся. Еще не знаю, как, но… это обязательно произойдет.

- Я сам себя боюсь. Это ты понимаешь?

Я понимала… Как понимала и то, что не смогу отойти в сторону. И хотя бы не попытаться. Впрочем, прямо сейчас у меня совершенно не осталось сил спорить с ним и бодаться.

- Давай мы это обсудим в другой раз? Я сейчас ничего не соображаю…

- В этом-то все и дело. – Саша вернулся к моей койке и, сев на самый край, осторожно провел пальцами по лицу. – А потом ты придешь в себя и поймешь, что я на хрен тебе такой не нужен.

- Этого не случится.

- Ох, Соня… Даже если это не так… мне так нужно сейчас в это верить.

- Разве я когда-нибудь тебя обманывала?

- Нет…

- Вот видишь! Все будет хорошо. Я люблю тебя. От неба до земли и обратно, - уже засыпая, пробормотала я любимую фразу Этель.

- Если нам никто не помешает.

- Я этого не допущу.

- Все такая же уверенная, что мир вращается вокруг тебя, правда? – может быть, впервые с начала этого непростого разговора, в голове Саши проскользнули шутливые нотки. Я так обрадовалась им, что улыбнулась и затрясла головой.

- Конечно. Все будет так, как я хочу.

- И чего же ты хочешь?

- Чтобы ты любил меня.

- Я люблю тебя…

- Еще бы. Кого еще тебе любить, как не меня?

София

Меня выписали к вечеру, когда, сто раз перестраховавшись, врачи все же вынуждены были признать, что моему здоровью ничего не угрожает. Но вернуться домой у меня не вышло. Отец и слышать ничего не хотел об этом.

- Папа, я прекрасно себя чувствую. Правда. Мне не нужны няньки и надсмотрщики! – я покосилась на маячивших у него за спиной охранников.

- Что-то я не помню, что интересовался твоим мнением на этот счет.

- Папа…

- Быстро в машину, София! Без разговоров.

Вот так, на двадцать седьмом году жизни, я тяжело вздохнула и, послушно склонив голову, скользнула на заднее сиденье отцовского Майбаха. Впрочем, у такой моей покладистости было свое объяснение – так я надеялась задобрить разгневанного родителя. Потому что прямо сейчас он на меня злился. Очень. Я это видела. Но еще в гораздо большей степени он за меня переживал. Мой папа…

- Пап…

- Ну, что еще? – свел брови тот.

- Саша хороший. Правда. Он тебе понравится…

- Не в этой жизни.

- Он действительно не хотел меня обидеть. Просто… что ты о нем знаешь?

Я не сомневалась, что уже в самое ближайшее время он будет знать о нем все… Все. Но прямо сейчас мне нужно было понимать, какие факты из жизни Алекса ищейки отца уже успели нарыть.

- То, что из-за него ты загремела в больницу. Этого более чем достаточно.

Вот такая незамысловатая логика. Я отвернулась к окну и покачала головой:

- Знаешь, в твоем возрасте уже надо понимать, что жизнь не делится на черное и белое.

- Ты меня еще поучи, как надо!

- Нет. Ничему я тебя учить не стану. Просто расскажу все, как есть. А дальше сам думай… Только имей в виду, что от Саши я не откажусь. Что бы ты там для себя не решил.