КАА - Всего лишь сделка

— Разве я мог не приехать. Надо же узнать, за что красивая женщина собралась заплатить мне такие деньги.

Кира прижалась к нему сильней.

— С чего ты взял, что я собираюсь платить? Это время, которое одна сторона предлагает другой.

— А что должна предложить другая сторона?

— То же самое. Стороны обязуется проводить время вместе. Всего лишь сделка, Коста, всего лишь сделка.

— Длиною в жизнь? А если нам не хватить этих часов?

— Думаю, договоримся о продлении, я, конечно же, вытребую себе дополнительные плюшки, может кресло ближе к камину иди тапочки теплей.

— Может ты, а может я.

— Решила, что ты не приедешь, Коста. Ты мог позвонить и сказать, что задержишься.

— Я звонил, но у тебя телефон выключен.

Он звонил, звонил, ему нужно было сделать много дел, чтобы освободить неделю для них.

— Ты мог позвонить в гостиницу.

— Действительно мог, но я даже не подумал об этом. Ты же знаешь, когда дело касается тебя, я глупею.

— А ещё выдумываешь.

— Выдумываю.

Они не знали, сколько так простояли на балконе…

Десять лет назад…

Телефон зазвонил, и Эльза Генриховна позвала ее к себе.

— Присаживайтесь, Кира Алексеевна, мне нужно поговорить с вами…

Странно все они обсудили ещё утром, хотя Эльза должна была быть у министра, может, хочет рассказать о разговоре.

Кира прошла в кабинет, ей единственной разрешалась входить без предупреждения, она привычно села в кресло.

Эльза стояла у окна, она смотрела вниз и курила, Кира терпеливо сидела и ждала.

— Как давно вы виделись с друзьями, Кира?

— С Лешим вчера, с остальными год-два назад.

— А с родными?

— Года три назад.

— У меня это также начиналось. Сначала выкинула друзей, потом семью, последним уничтожила мужа, он дольше всех сопротивлялся.

Кира не понимала, зачем этот разговор, но всё же его поддерживала.

— У меня нет мужа, мне его не надо уничтожать. Отчуждения часть нашей профессии, чем меньше болевых точек, тем лучше. И для них тоже.

— Я тоже себя в этом убедила, что так лучше для них. Ты очень похожа на меня, только движешься ещё стремительней. А ты знаешь что там, дальше? Там ничего нет, только холод и скалы, а ты все лезешь. Ничего нет. А сколько людей желающих тебя столкнуть, скольких столкнула я. Нет там ничего. Пустота. Ты ещё можешь остановиться, я уже нет.

— Вы многого добились, вам завидуют, я считаю вас образцом для подражания.

— Добилась. Я одна, никому не нужна. И мне никто не нужен. Пустота, только пустота. А ведь я была другой, могла радоваться жизни, улыбаться, любить. Но я захотела покорить вершину, и что? Избавилась от всех болевых точек, как учили. Уничтожила все хорошее, что во мне было, чтоб не мешало великой цели. Ничего. Пустота… Идите, Кирочка, идите. Обещайте мне, что подумаете об этом.

— Обещаю.

Кира вышла в приемную, плотно закрыв за собой дверь, она и сама не поняла, что заставило ее остаться в приемной. Она услышала хлопок в кабинете начальницы, Холодкова уже однажды слышала такие хлопки на стрельбах. Она распахнула дверь … Кира смотрела на Эльзу Генриховну, с которой ещё несколько минут назад разговаривала, а теперь ее не было. Кира смотрела на кровь и никак не хотела понимать, откуда она взялась. Из ступора ее выдернул истошный крик секретаря, на который сбежались и остальные.

Потом были похороны и притворные речи сожаления, к концу поминок многие не могли скрыть искренней радости от смерти Эльзы. На девять дней были только она и бывший муж Эльзы. Кира остановилась и ушла…

— Знаешь, я не могу простить себе, что тогда закрыла дверь.

— Ты не могла это знать.

— Я прихожу к ней, и ее бывший муж. Он сказал, что не может себе простить, что не стал за нее бороться до конца, что будь он старше, он бы не позволил ей уйти.

— Я не оставлю тебя, и тебе придется смириться, что твой муж не умеет танцевать.

— У меня был только один партнер, и меня он устраивает, даже если будет просто стоять рядом.

— Я буду стоять рядом.

— Ты сказал, муж?

— Да.

— Это официальное предложение?

— Да.

— Мне надо подумать.

— Думай.

— Знаешь, я, наверное, приму твое предложение. Мне сейчас жить негде, а твои квартира, особняк и прочая недвижимость меня вполне устроят.

— И только из-за этого.

— А из-за чего ещё?

— Могла бы сказать, что любишь меня или хотя бы я тебе нравлюсь.

— Саврасов, ты же прекрасно знаешь, что тех, кто мне не нравится, долго со мной рядом не находятся.

— Значит, я тебе нравлюсь. А может, ты меня даже любишь?

— Может.

— А тебя нет.

— Что?!

Кира в возмущение кинула в Саврасова подушкой, но он успел увернуться.

— Не люблю, я тебя обожаю.

И кинул подушкой в Киру.

Уже больше года она была замужней дамой. Саврасов месяц на нее дулся, когда она известила его, что оставит свою фамилию, Кире не хотелось переделывать сотни бумаг, а в нашем бюрократическом государстве, раньше помрешь, чем всё переоформишь. Он смирился с тем, что не будет пышного торжества, хоть ему и хотелось заявить на весь мир о своих правах на нее. Кира все же согласилась на торжественный прием по случаю бракосочетания, но состоялся он через три недели после скромной регистрации, на которой присутствовали только они и Мира с Лешим, Леший очень гордился своим статусом свидетеля, ведь впервые за многие годы Кира ему проспорила. Больше всех радовалась Ольга Ивановна, и Саврасова она обожала и теперь со спокойной совестью она могла организовывать приемы для себя любимой, а не для устройства дочери, так что надежды Киры на покой в родном доме не оправдались, они всегда приезжали в толпу гостей.

Холодкова зашла в клинику, много лет назад она уже была здесь, и возвращаться сюда не хотелось, но раз возникли проблемы решать их нужно только у профессионалов.

— Добрый день.

— Добрый день, а Академик Костров принимает?

— Он у нас больше не работает. К счастью. Я запишу вас к Марочкиной, она вас примет минут через десять.

— Хорошо. Почему к счастью?

— Ну, у него последнее время с головой не все было в порядке.

— То есть?

— Ну, я всего не знаю, только знаю, что с его уходом всем стало легче.

Кира пошла к кабинету и через несколько минут пошла к врачу. Кира оделась и вышла из-за ширмы.

— А Академик Костров теперь не работает?

— Нет.

Врач в ноуте просматривала ее курту и наткнулась на последнюю запись десятилетней давности.

— У меня был выкидыш и как следствие этого бесплодие.

— Вами занимался Костров?

— Да.

— Вы должны понять, что он человек пожилой и старой формации.

— Это я и так знаю.

— Его учили, что женщины должны рожать, а все кто не хочет или не может вредители.

— Это я поняла из того, как он мне сообщил о диагнозе.

— Он ставил диагноз бесплодие всем, кто делал аборт или у кого был выкидыш.

— Эти диагнозы были ошибочны?

— Не все. Но тело хранит много загадок, за десять лет могло много, что измениться.

— Значит мой, не ошибочен, за все эти годы я так ни разу не забеременела.

— Беременность это не только физиология, это ещё и голова. Судя по документам у вас не было выкидыша, кровотечение, но его причины сейчас уже не установить. И с чего вы вязли, что не беременели? У Вас срок недель семь-восемь.

— Срок чего?

— Беременности.

Кира опешила. Она так давно жила с истиной, что детей у нее быть не может, что не могла сразу принять новую информацию. Врачу на какой-то момент показалось, что пациентка сейчас кинется на нее, она даже отодвинулась дальше.

— И что делать?

— Вам решать, оставлять или не оставлять.

— Что значит не оставлять? Вы что? Что мне делать, чтобы сохранить беременность, витамины, анализы и тому подобное.

Марочкина почувствовала облегчение, уже двадцать лет она работает и все же каждый раз, когда оставляют ребенка она радовалась.

Кира шла по улице, и ей казалось, что вокруг все стало другим. Дурацкая песенка звучала из приемников, но сейчас она подходила ее состоянию. Она набрала номер мужа.

— Привет, Коста.

— Здравствуй, Кира.

— Послушай, песенку.

«Он будет маленький такой, он несмышлёный и смешной Он точно копия твоя во всём похожий на тебя А папой очень просто быть, его сначала покормить Обуть, одеть и научить, ходить, любить и говорить».

— Очередной шедевр попсы?

— Глупый. Коста, ты веришь в чудеса?

У них всё было, будет и есть…

Они жили вместе, среди важных неотложных дел они всегда находили время для друг друга. Но не все шло гладко, они даже ругались, только никогда не кричали, им и не нужно было кричать, взгляды, жесты и бурлящая вокруг энергия, а когда Кира не могла держать себя в руках, то швырялась в него всем, что под руку попадалось, но это было редко. Саврасова всегда удивляло, что Кира мирилась первой, она всегда его опережала.

Саврасов договорился, что рожать Кира полетит в дорогущую клинику, но она отказала.

— Я буду рожать в обычном роддоме, с нормальными врачами.

— Я хочу, что бы ты рожала в нормальных условиях.

— Я и буду рожать в нормальных условиях, там, куда не пускают ненормальных папаш. И никуда не полечу.