Завершение

А сейчас он ждал ее, сегодня его день рождения, она обещала приехать, когда все гости уйдут и подарить ему себя. Он ее ждал с утра, как только открыл глаза, так и начал ее ждать. Так когда-то давно, в детстве, он ждал, когда часы пробьют двенадцать и подарки таинственным образом окажутся под елкой. И они всегда появлялись, несмотря на то, что он сидел и дежурил под самой елкой, родители всегда умудрялись его отвлечь на секунду, и в эту секунду происходило волшебство. Такое забытое чувство ожидания чуда не покидало его с утра. После работы он поедет праздновать в ресторан с семьей и друзьями, и как только станет возможно сразу уедет на квартиру, ждать ее.

Он стоял и смотрел в окно, уже рассветало, но чуда так и не случилось. Он стоял и смотрел и все ещё ждал. И телефон в руке жег кожу, он звонил, но она была «вне зоны действия сети», он всё ещё ждал. Вот и солнце полностью поднялось из-за горизонта, и в эту минуту он понял, что чуда не будет, никто не отвлечет его на секунду, и она не появится перед ним. Саврасов прошел на кухню, достал бутылку водки из холодильника и налил полный бокал. «Хоть напьюсь. Это ещё что?»

Кира осторожно пробралась в прихожую, но умудрилась задеть своим чемоданчиком подставку для зонтов и та с грохотом упала. «Ну, что такое, первая часть плана провалилась, вторая тоже, что-то не везет мне сегодня, все кувырком».

— Кира?

— Привет, я ее случайно уронила.

Она стояла, вжавшись в стену, и глупо улыбалась, в руках ее был длинный чемоданчик, на котором было написано «Дипломатическая почта». Кира скинула туфли, за многочасовой перелет они ей порядком надоели, ноги болели и гудели.

— Представляешь, рейс на четыре часа задержали, думала там так и останусь или придется вплавь до родной земли добираться.

Она поставила свой чемоданчик у ног и сняла плащ, под ним оказалось бежевое платье с закрытым горлом с длинным рядом пуговиц-жемчужин.

— Нас ещё в другой аэропорт посадили. Пришлось ждать пока водитель приедет.

И переодеваться пришлось в аэропорту, заезжать домой она не стала и так времени потеряла много. А он все стоял и смотрел на нее, ей было неуютно под его взглядом, и она смущалась.

— Так что упаковать твой подарок я не успела. Я могу дальше пройти или мне тебя в прихожей одаривать?

Он отступил и дал ей пройти, ей и ее чемоданчику. Кира уверенно шла на кухню. Она водрузила свою поклажу на стол.

«И что? Он так и будет молчать? Вот и не поймешь рад он или нет».

Кира обглядела кухню и наткнулась на бокал с водой, это то, что ей сейчас нужно. Мозг слишком поздно понял, что это не вода и не успел остановить руку, Холодкова глотнула сорокоградусной жидкости, потом она кашляла, слезы текли, и внутри все горело, Саврасов за этим всем наблюдал, и даже не сдала попытки ей помочь. Через несколько минут она была в порядке, и ей ужасно хотелось треснуть Саврасова этим подарком по голове. «Может он пьян в дупель и просто не понимает, что это я? Может до него мои слова не доходят? И зря я здесь распинаюсь?».

— Саврасов, ты меня вообще слышишь или ты пьян, и разговаривать бессмысленно?

Он молчал. «Ну, точно, пьян».

— Пойду я домой, а ты проспись, и я тебя позже одарю.

Саврасов перегородил ей дорогу.

— Я ничего не пил, ждал тебя и сейчас я внимательно слушаю всё, что ты говоришь.

— Заметно. Ты опять что-то навыдумывал? Мне за справкой ехать в аэропорт, что рейс задержали?

— Нет, просто я ошалел от счастья, что лицезрю тебя. Ты собиралась меня одаривать.

— Ладно, даже если ты не в адеквате подарок все равно не сломаешь, если только меня этим подарком на кусочки.

Кира подошла к столу и стала открывать замки на своем длинном чемодане с надписью «Дипломатическая почта». И чемоданчик как-то весь раскрылся и распластался по столешнице, и стало видно, что скрывалось под ним, на стеклянной подставке лежал самурайский меч катана.

— Как ты узнала?

— Я свои источники не выдаю. Ты же как-то узнал про веера. Дайсё мне не понравились, так что без вакидзаси. Мне показывали, как его надо монтировать, он же разбирается весь, увлекательное зрелище, но я попросила собранный вариант, ты мальчик большой сам разберешься с цуба, сэппа, фути и прочими труднопроизносимыми элементами.

Кира с радостью увидела в его глазах огонь, подарок явно понравился. Саврасов подошел к столу, сначала он его разглядывал со всех сторон, потом осторожно взял со стеклянной конструкции, снял ножны и стал любоваться клинком, его пальцы прошлись по линии хамона.

— Я думала это тати, но потом мне объяснили что то, что экспонируется острием вниз — тати, а то, что вверх — катана, их так и самураи носили. Сейчас, подожди, держи его лезвием вверх.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Я только одно не могу понять как человек, занимающийся боевыми искусствами, фехтованием, совершенно не может танцевать.

— Я учусь.

— Учись. Только давай уберем меч обратно в чемоданчик, мне как-то не по себе. Скажу что-нибудь не то, и моя голова будет болтаться на лоскутке кожи. Потом наиграешься.

— Хорошо, уберу. Почему на лоскутке?

— Я в твоем умении не уверена, может, с одного удара и не снесешь мне голову и меня «исполосуешь», и себя несмываемым позором покроешь. Как-то статью читала про харакири, потом мне ещё подробно рассказывали и показывали старинные гравюры. Хотя женщины просто перерезали себе горло, сэппуку без всяких изысков и помощников, но что-то сейчас мне не очень хочется об этом говорить. Как я устала, ужас, ненавижу такие дальние перелеты, но когда уже можно будет перемещаться в любую точку мира по щелчку, как в фильмах.

Кира прошла к холодильнику и достала оттуда минеральную воду, наполнив бокал водой и пошла в гостиную, там она уютно устроилась на диване, откинулась на подушки и закуталась в плед. Саврасов сел рядом, он сел рядом и все смотрел на нее, ожидая продолжения.

— Что?

— Ничего не забыла?

— Я пришла, подарок подарила, что ещё? А, точно, забыла совсем.

Она стала расстегивать пуговицы-жемчужины, их было очень много, нескончаемо много, бесконечно много, Саврасов сначала смотрел, как она это делает, потом решил помочь.

— Всё, дальше не надо.

— Как не надо?

— Всё, что надо ты уже распаковал.

Решив, что дальше она просто стянет платье через голову, Саврасов оставил дальнейшие попытки расстегнуть все пуговицы. Но Кира подцепила толстую серебряную цепь и сняла ее с шеи.

— Вот, твой подарок.

Саврасов взял в руки цепь и на серебряной табличке, вроде тех на которых выбивают группу крови, прочитал «Я — косолапус». Он смеялся, а Кира повернулась набок и явно собиралась спать.

— Кира?

— Что? — она недовольно повернулась к нему.

— Я просил тебя об одном подарке.

— А я подарила два.

— Но то, что я просил я так и не получил.

— А что ты просил?

— Тебя.

— Не всегда получаешь то, что просишь. Я устала, перелет меня доконал. А потом день рождения у тебя всё равно вчера был, какая теперь разница, когда ты получишь свой подарок. А я уже не девочка, мне себя беречь надо, это раньше перелеты проходили бесследно, а теперь тут болит, там колет и сил нет.

— Понятно, я тебя в постель отнесу, спален у меня много, нечего на диване мучиться.

— Неси.

И он нес. Саврасов осторожно положил ее на кровать и собрался уйти, все же придется ему сегодня напиться.

— Раз уж решил за мной поухаживать, будь добр, сними платье.

— Через голову получится стянуть?

— Нет, нужно расстегнуть все пуговицы по-другому его не снять.

Он сел и стал расстегивать эти маленькие нескончаемые пуговки, он, оказывается, может быть терпеливым, обнажая ее. Саврасов расстегнул их все.

— И зачем это придумали?

Кира сняла платье и села в кровати.

— А затем, что подарок должен быть красиво упакован и упаковка должна вскрываться медленно и аккуратно, чтобы не повредить подарок.

Она действительно говорила то, что он хотел услышать или у него уже слуховые галлюцинации?

— Тебя и этот подарок не устраивает, Саврасов?

— Это лучший подарок в моей жизни.

Все выходные они провели в постели, выключенные телефоны не позволили ворваться в их уютный мир.


Холодкова вышла из магазина и наткнулась на неприятную сцену, Лиза, ожидавшая ее около магазинчика, была в окружении ребят, и они ее толкали от одного к другому, а недалеко стоял Артур и с усмешкой за всем этим наблюдал, он даже не пытался помочь своей партнерше. Кира с силой треснула пакетом одному из парней по голове, они разбежались. Холодкова запихнула плачущую Лизу в машину, закинула пакеты на заднее сиденье, захлопнула дверцей машины и пошла к Артуру.

— Это ещё что?

— Что?

— Ты это организовал?

— Нет.

— А почему не помог?

— А почему я должен ей помогать?

— Она твоя партнерша, или ты забыл?

— Здесь не паркет и я не обязан ее охранять.

— За что ты ее не любишь? За то, что у нее состоятельные родители? Что она учится хорошо? Хорошо танцует? За это. А ты знаешь, что она не нужна своим родителям? Нет. У тебя есть любящая мать, сестра и брат. А она одна и никому не нужна, и это никакие деньги не могут исправить. Ты знаешь, что у нее сегодня день рождения? И что ее родители об этом даже не вспомнили? А зачем это знать, проще взять и заклеймить, унижать.

— Кира Алексеевна…

— Я не хочу с тобой сейчас разговаривать.

Холодкова села в машину, настроение и без того паршивое, было окончательно испорчено. День рождения получился очень грустным, Кира пыталась расшевелить Лизу, но в итоге ничего не получилось, и Холодкова поехала домой.