— Спасибо подняла настроение, зато ты как всегда безукоризненна.

— Если бы, если бы, уж свои огрехи я все знаю, улыбку на губы и сейчас немного поперемываем косточки присутствующим.

— А это не противоречит твоей выучке?

— Это самое привлекательное в ней. Васса, как он на тебя смотрит. А когда ты мимо него прошла, он был так разочарован, что ты его проигнорировала.

— Ты про этот трехдверчатый шкаф с пустыми антресолями.

— Ты не права, антресоли у него заполнены, и не плохо заполнены.

— А ты откуда знаешь?

— Это же Нефедов Олег Аркадьевич, как-то пару раз приходилось присутствовать на его выступлениях на экономических форумах. Так что мозги у него присутствуют.

— Присутствую или нет, но он как и многие в этом зале привыкли, что все ими восхищаются и готовы пасть ниц перед ними.

— Согласна, но это и понятно, их власть и деньги привлекают многих. Знаешь, сколько женщин в этом зале с радостью запрыгнут к нему в койку, ууууу. Он же входит в список щедрых любовников.

— А что и такой есть?

— Есть, передается из уст в уста. Сколько мы бы с тобой заработали на организации боев без правил за право быть в их постели, вот если бы эти мужики нам предоставили исключительные права на определения той, что займет их койку на время.

— А что ты скажешь о том, что смотрит на тебя?

— Саврасов, принесла нелегкая. Это мой крест.

— То есть?

— Помнишь, рассказывала, что вляпалась, так это он.

— Он, полмиллиона за пятьсот часов приятного общения с тобой.

— Общение не такое уж и приятное.

— Кто бы сомневался, как кто-то посмел тебе ставить условия! Слушай, ты не возражаешь, если я пойду отсюда по-тихому.

— Часы скоро пробью полночь, и общественный транспорт перестанет ходить в твое захолустье.

— Да, а ещё завтра рабочий день.

— Но это у тебя, мы вот в пятницу отработали, а в понедельник у нас выходной, и даже у меня. Ты же знаешь у нас «мертвый сезон» между праздниками, все стараются взять отгулы и устроить себе каникулы.

— Счастливая. Ладно, я пойду, кстати, твой крест приближается.

— Вот черт.

Кире не удалось на этот раз увернуться от приглашения на танец. Кира привычно смотрела в сторону, а не на партнера и старательно держала дистанцию. Саврасов несколько раз пытался завести с ней разговор, но она смотрела в сторону, холодно улыбалась и молчала. Кира с любопытством наблюдала, как следом за Вассой зал покинул и Нефедов.

«Вот, чертова баба». Саврасов с силой сжал ее руку в своей, надеясь, что боль заставит ее возмущаться, но выражение лица Киры даже не изменилось, возмущений тоже не последовало. Музыка закончилась, и нужно было отпускать партнершу, и он отпустил.

Кира украдкой посмотрела на свою ладонь, кружево было пропитано кровью, один из порезов начал кровоточить. Холодкова стала пробираться к уборной, но продвижение было медленным, на пути то и дело попадались знакомые, желающие перекинуться парой фраз. Кира, была любезна, но внутри закипала злоба, особенно сильно она злилась на Саврасова, он в танце так сжал ее ладонь, словно собирался сломать ей все кости.

Константин рассматривал свою ладонь, он даже не сразу понял, что жидкость на его коже — кровь, он никак не мог понять, откуда она взялась и чья она. «Господи, я ей, что кисть сломал? открытый перелом, кости разрывают ткани и кожу, мать моя». От этой догадки у него похолодело в груди, и волосы зашевелились на голове. Саврасов видел как Кира медленно пробирается к туалетным комнатам, и решил ее перехватить. Кира наконец-то могла добраться до коридора, ведущего к уборным, это заняло больше времени, чем ей хотелось. А в коридоре ее поджидал Саврасов, он оттащил ее к окну и силой заставил показать ладони.

— Я сломал вам руку?

— Нет.

— Но у вас кровь.

Кира чувствовала себя Скарлетт О`Хара, которая была уличена Реттом в том, что работала как раб, собирала хлопок и пришла к нему только ради денег. Кира пыталась освободиться, но Саврасов держал ее крепко.

— Как не старались, Вы не смогли сломать мне кисть. У меня порезы на ладони, довольно глубокие, от вашего крепкого рукопожатия они опять начали кровоточить. Отпустите. Мне нужно раны пластырем заклеить или вы со мной в туалет пойдете?

«Вот идиот, навыдумывал себе черте чего, даже классику приплел».

Саврасов ее отпустил. Холодкова пробыла в дамской комнате максимально долго, она осторожно выглянула в коридор, он был пуст, и значит, путь к бегству свободен.

Часы показывали два часа ночи, и максимально возможное время пребывания на этом светском мероприятии Кира уже исчерпала, ей хотелось домой, плюхнуться в кровать, проспать до обеда, потом сидеть в библиотеке и перечитывать любимые книги. Холодкова поблагодарила организаторов вечера, выказала свое восхищение великолепной подготовкой мероприятия и попрощалась. Кира вышла на улицу, легкий морозец освежил ее лицо, она постояла немного на ступенях. Ночь была лунной, но не тихой, был слышен шум машин, откуда-то доносилась музыка, и несколько припозднившихся прохожих громогласно выясняли отношения.

— Я вас подвезу.

Кира пожала плечами и послушно пошла с Саврасовым к машине, спорить и сопротивляться уже не было сил, и честно говоря, за последние дни она ему уже достаточно нервов попортила. Хоть порть, хоть не порть, а сделка есть сделка и выполнять ее нужно, хоть тушкой, хоть чучелком, даже если не хочется. Кира откинулась на сиденье и закрыла глаза.

«Будь честна сама с собой, ты его хочешь, но ты боишься того, что он пытается познать тебя, пытается влезть в душу. Сведи всё к приятному времяпрепровождению. Всего лишь сделка, в ее рамках и оставайся. Сейчас поворот и через минут пять я дома». Но они не повернули.

— Куда мы едем?

— Ко мне.

Кира достала телефон и включила таймер, потом опять закрыла глаза, и за всю дорогу не произнесла ни слова.


Кира разглядывала свое отражение, влажные волосы, лицо без косметики и тело, облаченное в его футболку, «сексопил № 5» «Да уж, соблазнительна ну просто дальше некуда». Пластырь намок и отклеился, рана опять кровоточила, а запасного у нее не было, метод «подуть» не очень-то помогал, а из ванной пора была выбираться, а то ещё в русалки запишут. Саврасов поджидал ее в спальне.

— Сейчас рану обработаю.

— Да, я сама в состоянии.

Но он не стал ее слушать, да и ей уже спорить не хотелось. Константин осторожно смазал порезы мазью, заклеил пластырем. Он целовал её руки.

— Прости меня.

— За что?

— Прости.

— Так это ты, подлец, осколки около моего подъезда разбрасываешь?

— Нет, но я сознательно сделал тебе больно, и хотел, чтобы тебе было больно.

— И что же мне с тобой делать? Казнить?

— Казни.

— Помиловать?

— Не достоин.

— Действительно.

Саврасов поднял ее из кресла и положил на постель, накрыл одеялом и ушел. Кира растерялась, уж того, что он уйдет она никак не ожидала. Спать совершенно не хотелось, где-то здесь была библиотека, можно почитать, раз уж так всё получилось. Она вышла из спальни и наткнулась на Константина, он стоял, прислонившись к стене недалеко от двери. «Он что действительно решил себя наказать?».

— А где библиотека?

— Собираетесь читать?

— Но раз других развлечений не предвидится, а спать не хочу.

— Какие развлечения предложить?

— Я пока ехала сюда, почти настроилась на роль любовницы, а тут такой облом, вот даже не знаю, что и хочу. Чай уже попила, может телик посмотреть. Нет, лучше книгу почитаю. Библиотека направо?

— Значит настроилась?

— Почти, но видимо зря настраивалась. Так библиотека направо или все же налево?

Кира даже успела сделать пару шагов в сторону, прежде чем Саврасов подхватил ее и понес обратно в кровать.

— Чтобы настройки не прошли даром, я, так и быть, перестану себя корить и побуду твоим любовником.

— Зачем такие жертвы?

Но ответ она не услышала. Его руки, его губы захватили ее тело, и она перестала думать обо всем, кроме него.


«Проспала» эта мысль пульсировала в голове и от нее Кира проснулась, как ошпаренная Холодкова подскочила с кровати и куда-то побежала, только на середине комнаты она поняла, что находится не у себя дома. Она стала озираться по сторонам, сон уходил, и чувство реальности возвращалось.

— Ты что?

— Проспала, — неуверенно проговорила Кира.

— Ещё только полпятого утра, и ты говорила, что у тебя выходной.

— Выходной? А да сегодня же выходной. А ты должен быть в Германии.

— Отправил зама.

— Заместитель обрадовался?

— Не очень.

Саврасов выбрался из постели и подошел к Кире.

— Раз уж мы проснулись, может, ты что-нибудь хочешь?

— Да, черный чай с лимоном и сахаром.

— Я о другом думал, но… пошел исполнять.

Где-то звонил ее телефон, но она никак не могла понять, откуда доносится мелодия, потом она вспомнила, что сумку оставила в ванной комнате. Звонила сестра, и что могло случиться?

— Да, Елена.

— Я так и знала, что не спишь. У тебя же выходной, вот, небось, как всегда телик до утра смотришь.

— Почти угадала.

— Я тебе такую шубку присмотрела, зашибись.

— И из-за этого ты меня беспокоишь в столь ранний час?

— Просто она в единственном экземпляре, я сейчас тебе фото отправлю, а ты сразу сообщи, нравится или нет. У тебя же день рождения скоро, мама заберет с собой, ты к ней чаще наведываешься, чем ко мне.

— До дня рождения ещё далеко, но присылай, посмотрю.

Вкус у Елены был, шубка из черной норки была прелестна, и Кира дала согласие. Холодкова прекрасно знала свою сестру, шубку она скорей всего не увидит, Лена пару раз ее выгулит, а потом она плавно перекочует в ее шкаф, просто нужен убедительный аргумент для покупки, в прошлый раз были мамины именины, и Елена прикупила себе сумку. Хотя пару раз вещи все же попадали в руки адресатов, но что-то подсказывало Кире, что в этот раз исключения не будет. «Вот до чего техника дошла, стою в ванной и покупаю шубу, верней мне ее покупают». Кира включила воду и встала под душ, раз уж оказалась волей судеб в ванной комнате, нужно ее использовать по назначению. Холодкова вышла, завернутая в полотенце, влажные волосы струились по плечам и спине, Саврасов оглядел ее с ног до головы и в его глазах блеснул знакомый Кире огонь.