«Моя мать права, — размышляла она, наблюдая, как он умело управляет лошадьми. — Лорд Долтон по-своему привлекателен, но, к сожалению, он не отвечает моим представлениям о мужской красоте. И дело не только в его рыжих волосах». Идеалом Аннабел был Деймон Райдер, и она считала его самым красивым мужчиной в Англии. Аннабел поняла это, как только впервые увидела Деймона. Детская иллюзия наложила отпечаток на всю ее последующую жизнь, и она не могла думать ни о ком другом, убежденная в том, что должна выйти замуж только за него. Так полагали и родители Аннабел, но только не Деймон Райдер.

Прошел уже год с тех пор, как он женился на другой, но боль в сердце Аннабел не утихала — напротив, становилась все острее. Что значил год по сравнению со всей жизнью? После женитьбы избранника она сильно изменилась. Говорили, что сердце ее заледенело. Нет! Тогда Аннабел по крайней мере чувствовала бы холод. Однако все было еще хуже — она ничего не чувствовала. Казалось, между ней и остальным миром возникла невидимая стена. Аннабел все видела, но ничто не трогало ее.

Многие мужчины добивались руки и сердца Аннабел, однако ей нужен был только Деймон. Впрочем, она сознавала, что надо как-то устраивать свою жизнь.

Но неужели с этим человеком? Деймон походил на ожившую греческую статую, а Раф был самым заурядным мужчиной. Правда, у Деймона теперь есть жена, и она собирается родить ему ребенка. Аннабел пошевелилась на жестком сиденье и снова обратила свои мысли к Рафу. Ей давно пора замуж, но за того, кто помог бы Аннабел заглушить старую боль и стать ее защитником. Никто не должен считать Аннабел несчастной и выражать сочувствие. Она не сомневалась, что никогда не избавится от горечи потери, но ей следует скрывать свои эмоции и подумать о браке. Поклонники Аннабел заявляли, что их любви хватит на двоих. «Тем лучше», — решила она.

Раф вполне мог бы стать ее защитником, но… эти волосы! Как жаль! Они такого ужасного цвета! Блестят на солнце, как красная медь, хотя вполне гармонируют с его глазами. У Рафа красивые глаза, ясные и чистые, сверкающие голубизной, как первый снег. Волевое лицо, сильные руки. Как умело он управляет лошадьми…

Раф повернулся и внимательно посмотрел на нее. Она слегка вздрогнула, оторвавшись от своих мыслей. О чем же он говорил?

Раф засмеялся, заметив растерянность спутницы.

— Ей-богу, я не хотел усыпить вас своими рассказами… Ну а теперь давайте поменяемся ролями. Поведайте мне о себе и не беспокойтесь — я не засну. Иначе кто будет управлять лошадьми?

Аннабел тоже рассмеялась, немного удивленная. Кто бы мог вообразить, что его строгое лицо станет таким привлекательным от искренней улыбки? Ее интерес к нему существенно возрос. Раф, добродушный и богатый, был вполне подходящей кандидатурой, чтобы удовлетворить требованиям отца, а его любезность наверняка понравилась бы матери. Конечно, не блестящая партия, но и не такая уж дурная. Лорд Рафаэль Долтон, имеющий определенные достоинства, явно очарован ею. Аннабел надеялась, что он останется во власти ее чар до конца лондонского светского сезона. Она же за это время рассмотрит и другие кандидатуры, прежде чем принять окончательное решение. Но Раф, несомненно, предпочтительнее многих мужчин.

Аннабел с легкостью говорила о себе и призналась, что чувствовала себя заброшенной и одинокой, хотя была единственным ребенком в семье. Она с притворной любезностью благодарила Рафа за участие и продолжала болтать, кокетничая и наблюдая за его реакцией, однако немного смутилась, когда заметила скуку в его глазах. После этого Аннабел заговорила о Лондоне и о спектаклях, которые посетила, высказывая при этом свое мнение о них, и с удовлетворением увидела, что снова привлекла внимание Рафа.

«Он интересуется искусством, — заключила Аннабел. — Это тоже можно отнести к числу его достоинств».

— Что касается спектаклей… — продолжила она, — вы будете в городе до конца лета?

— Вероятно, да, — ответил Раф, наблюдая за дорогой. — А вы?

О, конечно! — Аннабел украдкой бросила на него взгляд из-под длинных ресниц. — Я ужасно тосковала до сих пор, но сейчас у меня вдруг снова проснулся интерес к Лондону.

Раф внимательно посмотрел на нее. Она разглядывала свои перчатки.

— По-моему, от Лондона невозможно устать. — Аннабел подняла глаза и игриво улыбнулась Рафу, и он догадался, что она сознавала, насколько двусмысленно прозвучали ее предыдущие слова.

— Разумеется, здесь много любопытного, — согласился Раф, — но гораздо приятнее проводить время в обществе друга. Я получил приглашение на бал-маскарад в Воксхолле на следующей неделе, но мой друг Драм покинул меня, отправившись в Италию. Все остальные друзья отдыхают вне города. Мы могли бы пойти вместе с вами… если, конечно, вы свободны.

— С удовольствием, — оживилась она, но тут же вздохнула: — Если я действительно свободна. Мне необходимо просмотреть записи приглашений, когда вернусь домой. Вы можете немного подождать?

— Конечно. Бал состоится не раньше следующей недели. Кстати, вам нравится Воксхолл? Кухня там неважная, но помещение вполне подходит для спектаклей в летнее время.

Раф не требовал немедленного ответа, не настаивал и больше не упоминал о своем приглашении, отчего Аннабел немного встревожилась. Но так даже еще заманчивее.

Через час Раф развернул лошадей, и они поехали назад, к ее дому. Он легко спрыгнул на землю и сам сообщил лакею у двери, что они вернулись. Это тоже приятно удивило Аннабел. Обычно ее спутники бросали монету какому-нибудь мальчишке и посылали его к двери. Однако возможно, Раф старается лишний раз продемонстрировать свою стройную фигуру. Что ж, Аннабел не осуждала его — ему есть чем гордиться, и, вероятно, он знает об этом. Раф хорошо сложен, но не так, как Деймон. У того ноги длиннее, и он более гибок, и подвижен.

Раф ждал у двери, когда к ним присоединится женщина для сопровождения Аннабел. Наконец появилась граафиня, ее мать, в блестящем пурпурном платье и поздоровалась с ним. Он поклонился и устремил взгляд на 1верь, полагая, что увидит другую женщину, но за графиней никого не было. Мать Аннабел направилась к карете.

Неужели графиня поедет с ними пить чай? Раф удивился, что ему оказана такая честь.

Он подал ей руку, подвел к карете и помог сесть. Графиня поблагодарила его и устроилась между ним и дочерью. Ее взгляд устремился на Аннабел, и та, ответив матери легкой улыбкой, едва заметно кивнула, В глазах матери промелькнул откровенный интерес.

От Рафа не укрылось это. Он тронул поводья, и карета плавно покатила по улице.

— Значит, едем к Хэммонду, леди? — любезно осведомился он.

— Конечно, — отозвалась графиня. — Кстати, я слышала, ваш дом находится неподалеку. Вы покажете нам его, если мы будем проезжать мимо? Я знаю, не совсем прилично проявлять такое любопытство, — добавила она, хотя по ее тону можно было понять, что это ее ничуть не смущает, — но кое-кто хотел бы знать, где вы живете.

Аннабел отчаянно покраснела, а Раф подавил улыбку. Им явно заинтересовались. Обычно его раздражали подобные просьбы, но это была мать Аннабел! Для нее он готов на все. Желание посмотреть, где живет молодой человек, было равносильно просьбе заглянуть в его банковский счет. Можно было бы познакомиться с его домом незаметно, но графиня намеренно сделала так, чтобы он знал об этом'.

— Разумеется, — обрадовался Раф и повернул лошадей на запад. — До моего дома всего несколько улиц, пролегающих в стороне от нашего маршрута.

Щеки Аннабел порозовели, а затем покраснели еще гуще, когда они приехали на улицу, где жил Раф, и он приостановил лошадей возле своего дома.

— Не хотите ли зайти? — предложил он. — Правда, я совсем недавно вернулся из путешествия, и в доме царит беспорядок, так как мой слуга в отпуске.

— Возможно, в другой раз, — промолвила Аннабел. — Мама не станет затруднять вас.

— Никаких затруднений, — возразил Раф. Мысль о том, что Аннабел посетит его дом, доставляла ему необычайное удовольствие.

Но мы не хотели бы проявлять навязчивость, — продолжала Аннабел.

Вы желанные гости. — Раф повернулся к девушке и почувствовал, что теряет контроль над собой при виде ее прекрасных, широко раскрытых глаз. Он тряхнул головой, стараясь скрыть замешательство, и подстегнул лошадей. Только одно волновало его — что произойдет, когда Анна-бел увидит Эрика. Впрочем, Эрик собирался спать. К тому же он болен.

— Прекрасно! — воскликнула графиня. — Я не хотела выглядеть бестактной, но кое-кто желает ознакомиться с обстановкой, в которой вы живете.

— Она мало, чем отличается от обстановки других домов на этой улице, — сказал Раф. — Горячая вода подается те только на первый, но и на второй этаж.

— Да что вы! — с завистью воскликнула графиня. — Как чудесно! А у нас нет.

Оставив дам у входа, Раф направил лошадей в конюшню, а затем быстро вернулся назад, но ни графини, ни ее дочери нигде не было видно. Нахмурившись, он толкнул дверь — она оказалась незапертой, и Раф открыл ее.

Лучше бы ему не видеть того, что предстало перед его взором.

Аннабел и ее мать застыли на пороге, а перед ними в холле в лучах солнечного света, проникающего через фрамугу над дверью, стояла женщина в длинном темно-красном мужском халате. Ее распушенные влажные черные волосы блестели как шелк и ниспадали каскадом на плечи и груди, контуры которых отчетливо вырисовывались под тканью. Очевидно, она накинула халат на голое тело и теперь плотнее запахнула ворот и смотрела на вошедших широко раскрытыми сверкающими глазами.

Щеки ее пылали румянцем, отчего экзотическое лицо выглядело особенно чувственным. Рот был широко раскрыт от удивления. Но не так широко, как у леди Аннабел и ее матери.

Глава 5

— Это невозможно, — сказана Бренна тихо, но твердо. Она сложила руки на коленях так, чтобы никто не видел, как они дрожат.

Ее брат закрыл глаза и, откинув голову на спинку кресла, снова начал считать до тридцати.