— Если бы ты предупредил меня, что впервые за черт его знает сколько времени явишься к ужину — я бы так и сделала, — огрызаюсь. Ника отводит взгляд, явно смущенная нашим набирающим обороты скандалом, и ретируется с поля битвы. Но Клим этого, кажется, не замечает. Он тоже закусил удила, а я даже не понимаю, с чего это все началось.


— Ты меня в чем-то упрекаешь? — суживает глаза.


— Нет. Просто констатирую факт. В последнее время ты раньше десяти домой носа не показывал.


— Потому что мне осточертел этот балаган!


— Какой балаган?


— Вот этот! — Клим указывает большим пальцем себе за плечо, очевидно, намекая на своих загостившихся родственников, но я совершенно ему не верю. Тут что-то другое. Что-то сугубо между нами. То, из-за чего Клим от меня отстранился… Или то, что заставило его купить огромную коробку презервативов, без которых теперь не обходится наш с ним секс. — Клянусь, я уверен, что последствия потопа в его квартире уже полностью устранены! А если нет — значит, он нанял самого бездарного прораба в городе!


— Думаю, он просто хочет наладить с тобой контакт — поэтому и не съезжает. Все было бы гораздо проще, дай ты ему шанс.


Прохожу мимо Терентьева в гостиную и вытягиваюсь на диване. В последнее время я устаю так сильно, что это становится проблемой.


— Я не даю вторых шансов, Тата.


Почему-то от его слов у меня к горлу подкатывает мерзкий ком. И хоть я понимаю, что его слова относятся совсем не ко мне, в конце концов, я никогда его не подводила, все равно становится страшно.


— Тогда тебе, должно быть, очень нелегко жить.


— На что ты намекаешь?


— Ты сам себе не даешь быть счастливым. Только и всего. Иногда людям надо просто верить.


— Думаешь? — усмехается Клим. И приковав меня к себе цепким холодным взглядом, садится рядом на диван.


— Уверена, — шепчу я, с трудом шевеля языком.


На мою шею ложится рука мужа. Он не сдавливает пальцы, ничего подобного, но самого веса его ладони уже достаточно, чтобы я начала задыхаться. А еще этот пробирающий до костей взгляд.


— Значит, ты меня никогда не обманывала?


— Ни разу в жизни. Послушай, я не понимаю, к чему этот разговор? Если честно, ты меня немного пугаешь!


Извиваясь, как гусеница, я ухожу из-под его захвата.


— Тогда, если я кое-что у тебя спрошу, ты ответишь мне правду? Прямо сейчас…


— Мне нечего скрывать, Клим! И если у тебя есть ко мне какие-то вопросы — валяй. Я на все отвечу.


— Отлично. Тогда скажи мне, милая женушка… Как долго ты вынашивала этот план? Год? Два? Когда ты решила женить меня на себе во что бы то ни стало?


Глава 20

Клим


— Женить тебя на себе? Ты… ты спятил?


— Похоже на то! Как еще объяснить, что мы с тобой все же женаты?


Вскидываю взгляд. Татка отшатывается от меня, будто я ее пнул. Подтягивает колени к груди и, сидя вот так, обнимает себя руками. Отворачиваюсь, потому что то, как она смотрит, еще больше выводит меня из себя. Здесь не она жертва!


На заднем плане идет вечерний выпуск новостей, ведущая бодрым голосом рассказывает о новом китайском вирусе, постепенно захватывающем планету, а я ведь тоже, кажется, не здоров. Ведь с того момента, как узнал о Таткиных интригах, прошло уже три недели, а я до сих пор не нашел в себе силы поставить точку во всем этом дерьме. Я даже не знаю, что может стать этот самой точкой. Логичней всего, конечно, развод. Но я даже думать о нем не хочу. Буквально за какие-то дни… недели… Татка полностью разрушила мою прежнюю жизнь и воздвигла на ее месте что-то совершенно новое, то, что у меня не поднимается рука ломать.


— Если ты забыл, могу тебе напомнить, что это ты предложил сохранить наш брак. Я лишь согласилась попробовать сделать это.


— Да! Признаю. Был дураком… Но ведь на это ты и рассчитывала?


Татка перекидывает ноги на пол и резко встает с дивана.


— Я тебя не понимаю, Клим. Совершенно.


— Твои родственники рассказали мне презабавную историю. Ну, знаешь, о том фото, что ты мне подарила.


— И что же они тебе рассказали?


— То, что ты, оказывается, с десяти лет вынашивала план женить меня на себе. — Татка вздрагивает и замирает посреди комнаты, опустив плечи низко-низко. Что это, если не признание вины? — Скажешь, нет?


— Нет. — Татка оборачивается и качает головой из стороны в сторону. — Ничего подобного. А то, что мы поженились, ты в курсе — случайность чистой воды.


— Каких только не бывает случайностей, когда твоя тетушка — директор ЗАГСа, правда?


— Постой… Что ты хочешь этим сказать?


— О, да брось! Я все знаю… про Жанну Пагасян — невестку брата дяди Гамлета из Одессы.


В пылу ссоры начинаю орать. И это минимум того, что мне хочется сделать. Максимум — встряхнуть ее как следует или… ударить! За то, что она смешала с грязью все, что я, по наивности, считал настоящим, что она оказалась такой же, как все. И вся ее обо мне забота, все то, от чего я сытым котом млел — лишь продуманный план… Чего? Я не знаю. Завоевания пресытившегося и разочаровавшегося по всем направлениям циника? Если так, то она выбрала идеальную выверенную стратегию. Обогреть, приласкать, накормить, позаботиться о том, до чего у самого никогда не доходили руки. Дать почувствовать себя незаменимым…


— О, господи! Только не говори, что… — Татка делает шаг назад и прикладывает ладонь к сердцу. — Только не говори, что ты решил… О, господи!


Со все возрастающей тревогой наблюдаю за ее метаниями по гостиной. Делаю шаг вперед.


— Нет! — пресекая мою попытку подойти ближе, кричит Тата. — Стой, где стоишь.


Мне кажется, еще немного, и она вот-вот заплачет. Не знаете, почему я чувствую себя последним дерьмом? Именно я чувствую!


— Послушай…


— Нет, это ты послушай! А лучше ответь на один вопрос.


— На какой?


— Ты действительно думаешь, что это я все подстроила? Я?!


Признаться, еще несколько минут назад я был в этом абсолютно уверен. Меня уже пытались использовать один раз, и я не хочу повторения!


— Согласись, что такие случайности довольно маловероятны. Уж слишком много всего совпало. Тебе не кажется?


Татка зарывается пальцами в растрепанные белокурые волосы и, к моему удивлению, качает головой.


— Кажется… И в такую случайность действительно трудно поверить. Но, постой… Как долго ты уверен, что я тебя обвела вокруг пальца? Сколько времени прошло с Восьмого марта? Три недели? И все это время ты, считая меня… мерзкой лгуньей… жил со мной бок о бок, спал со мной…


— А что мне надо было делать?! — огрызаюсь и так же, как она, упираю руки в бока, неосознанно копируя ее позу.


— Не знаю. Наверное, подать на развод, — Татка опускается в кресло и растерянно трет лицо руками. — Так почему ты этого не сделал? — вскидывает взгляд. И то, что я вижу там — напрочь выбивает из меня все дерьмо. В них столько страха… И столько надежды! Словно мой ответ может вознести ее на вершину мира, а может — низвергнуть в ад. Что за черт? Какого хрена вообще происходит?


— Не знаю. Решил, что не стоит рубить сгоряча. Мне… неплохо с тобой. И, может быть, через некоторое время я сумею простить это все… Дать тебе второй шанс.


— Совсем недавно ты сказал, что не даешь вторых шансов, — шепотом напоминает мне Татка.


— О, да бога ради! Не строй из себя оскорблённую невинность! В данном случае я — пострадавшая сторона, тебе не кажется?


— А знаешь что? — вдруг вскидывается Татка. — Нет! Не кажется! Никакая ты не пострадавшая сторона. Ты — тупоголовый осел! И это не мне нужны вторые шансы, понял?! Они нужны тебе, — она подходит ко мне близко-близко и подносит к моему носу грозно выпяченный вперед указательный палец. — Потому что, мерзкая ты задница, я ни в чем перед тобой не виновата.


Напоследок Татка толкает меня в грудь ладонями и, когда я отступаю на шаг, со всех ног припускает к выходу из гостиной. Срываюсь за ней следом. Перед самым ее носом захлопываю дверь, а для надежности еще и спиной подпираю — отрезая своей спятившей женушке все пути к отступлению. Окружающее нас пространство будто потрескивает от скопившегося в воздухе напряжения. Ведущий погоды пугает первой в этом году грозой, и я готов поклясться, что уже слышу приближающиеся раскаты грома.


— Клим, Тата? У вас все нормально?


Ах, это не гром! Это мой отец, которого я все никак не выгоню, стучит кулаком в дверь.


— Да!


— Нет! — кричим с Таткой одновременно.


— Немедленно выпусти меня! — шипит она.


— Мы не договорили.


— Ты ошибаешься! Я тебя вдоволь наслушалась. И знаешь что? Я от тебя ухожу!


— Никуда ты не пойдешь!


— Это еще почему?


— Потому что… потому что… — перебираю в голове причины и не нахожу ни одной стоящей: — я тебя не отпускал!


— О, это, конечно, все меняет!


Татка зло фыркает, отступает к стене и в немом отчаянии запрокидывает голову к потолку. Черте что! Может быть, она и впрямь ничего такого не делала? Я бы многое отдал, чтобы так оно все и было. Я бы все, что угодно, отдал.


— Тат…


— Что? — тяжело выдыхает она, не сводя взгляда с потолка.


— Я…


— Ты полнейший придурок!


Наверное, это должно меня оскорбить, но нет, ничего подобного не происходит. И это только лишний раз доказывает, что еще никогда я не хотел ошибиться в своих выводах так отчаянно, как сейчас. Уж лучше я буду придурком, чем ложью — все то, что было между нами с Таткой.


— Ну…