— Она… соврала, чтобы тебя охмурить?


Пожимаю плечами и вместо очевидного замечаю:


— Я всегда хотел нормальную семью. Ведь у меня никогда ее не было. Но поскольку был молодым и глупым, выбрал совсем неподходящую женщину, — с намеком стучу пальцем по голове — дурак, мол, был. Признаю. Тата вздыхает. Прислоняется спиной к стене и, сложив на груди руки, смотрит на меня как-то так… снисходительно, что ли?


— А теперь, значит, поумнел и урвал жену получше?


— Очень на это надеюсь, — отчего-то злюсь я.


— Знаешь, в чем твоя проблема, Клим? — вздыхает Тата.


— А она у меня есть?


— Да! Определённо… Ты слишком много думаешь там, где надо чувствовать.


Татка таки уходит в душ, но прежде ласково проводит рукой по моей щеке. А я остаюсь посреди чертового коридора, так явно ощущая это касание. Отмираю спустя пару секунд. Сверяюсь с часами. До званого ужина, который Шульманы устраивают в своем загородном доме, еще достаточно времени. Открываю чемодан, выкладываю свои вещи и специально купленное по такому случаю Таткино платье. Его я выбирал сам. Просто потому, что эта упрямица напрочь отказалась сопровождать меня в походе по магазинам. У Татки прямо какой-то пунктик насчет денег. Она даже подарки не хочет от меня принимать! Это я уже тоже выяснил.


Впрочем, сегодня ей не отвертеться. Приглаживаю пальцами черный бархат. Немцы — довольно скромный народ, и это платье должно прийтись им по вкусу. Хотя мой выбор остановился на этой вещице совсем не поэтому.


— О, как миленько! Ты собираешься идти в платье? Думаешь, Шульманы вот прям настолько ушли вперед в своих взглядах на моду?


Смеюсь. Потому что это и впрямь смешно. Мне нравится Таткино чувство юмора, как и многое другое в ней. За исключением разве что того самого упрямства, с которым, похоже, мне в который раз придется столкнуться.


— В платье пойдешь ты. Я его сам выбирал. Нравится?


Встаю с кровати, подхватываю вещицу и подхожу к заметно нервничающей жене.


— Я говорила, что мне ничего от тебя не надо!


— Ну-ка, примерь! — игнорируя ее протест, тянусь к пояску на махровом халате, который Татка надела после купания. Но та отскакивает от меня, как ужаленная.


— Я не одета!


— Ну, так оденься. Или я тебе помогу, — улыбаюсь, поигрывая бровями. Смущение Таты выглядит так же трогательно, как и неуместно, учитывая все то, что уже было между нами.


— И не подумаю! У меня есть платье. Я пойду либо в нем, либо…


— Голая?


— … либо вообще не пойду! — топает ногой. И тут я понимаю, что передумать её заставит разве что какое-то чудо, ну, или… Хватаюсь за сердце и оседаю на кровать. Актер из меня никудышный, но Татка, напуганная случившейся в самолете историей, реагирует просто мгновенно. Подлетает ко мне, обхватывает лицо ладонями.


— Что? Тебе плохо?! Клим!


— Плохо… Видишь, до чего ты меня довела?


— Я?


Пока моя женушка удивленно хлопает ресницами, я проворно развязываю поясок на ее халате, развожу полы в стороны и касаюсь вершинок груди большими пальцами. На секунду Татка замирает в моих руках, ее взгляд темнеет, и вот сразу после этого мне прилетает. В голову. Подушкой.


— Придурок! Ненормальный! Знаешь, как я испугалась?! А тебе все шутки?


Она опрокидывает меня на кровать и, оседлав, как ковбой мустанга, встряхивает, что есть сил. А я опять улыбаюсь. Резко переворачиваюсь, подминая жену под себя, и веду носом по ее шее.


— Я же правда за тебя испугалась, — вдруг всхлипывает она. — Тогда, в самолете… я, кажется, никогда не испытывала такого ужаса.


Это приятно. Очень… Ее искреннее волнение. Определенно, в этот раз я сделал правильный выбор, чтобы там она ни говорила.


— Ну, извини меня. Я просто не знал, как еще тебя убедить.


— Убедить в чем?


— Надеть это чертово платье! Ради меня… — касаюсь губами трепещущей жилки в яремной впадине, прихватываю кожу зубами, — пожалуйста…


И дело ведь даже не в этой проклятой тряпке! Я просто хочу понять, чем она готова пожертвовать ради наших отношений. Не спрашивайте, зачем мне это. Я и сам не знаю.


— Ладно. Хорошо… Но только на этот раз. Себе я его не оставлю! А теперь отпусти.


В голос Татки просачиваются непонятные мне жалобные нотки. Качаю головой, но в сторону откатываюсь не сразу. Мне нравится, как совпадают наши тела, как трепещет тоненькая голубая жилка под нежным атласом кожи, выдавая ее волнение и… желание. Не знаю, кого там она любит, и знать не хочу! Пока мне достаточно того, как реагирует Таткино тело на мою близость. Слова бывают обманчивы. Но ничто не может заставить тело солгать.


Как я и думал, платье идеально подходит Тате. Бюстье подчеркивает высокую грудь и тонкую талию. Не будь Татка такой худышкой, бархат бы добавил ей ненужных объемов, но с фигурой моей жены, как и со всем остальным, все в полном порядке. Я настоящий счастливчик — с какой стороны ни смотри. Веки тяжелеют. И с каждой проведенной с ней рядом секундой мне все меньше хочется куда-то ехать. Откашливаюсь, вдруг вспомнив о том, что забыл едва ли не самое главное.


— У меня кое-что для тебя есть. В прошлый раз Шульман вроде бы ничего не заметил, но сейчас лучше предусмотреть каждую мелочь.


Достаю небольшую коробочку. Открываю, глядя Татке в глаза. Вижу, как судорожно она втягивает воздух, прежде чем вообще разучиться дышать.


— Иди сюда, — подзываю Татку рукой.


— Мне не нужны от тебя подарки, — повторяет она опостылевшую до печенок фразу.


— А это и не подарок. Это — кольцо. Обручальное. Ну же!


— Ты хочешь мне его надеть?


— Я — тебе. Ты — мне. Ты часом не забыла, что у нас все по-настоящему?


— Нет. Просто… никак не могу привыкнуть.


Татка робко улыбается мне и делает маленький нерешительный шажок, наконец, проявляя любопытство к происходящему. В полнейшей тишине надеваю кольцо ей на палец.


— Никаких выпирающих камней. Чтобы ты могла не снимать его, надевая перчатки, — поясняю свой выбор.


Татка в ответ кивает. Опускает взгляд на собственные отполированные ногти и принимается жевать губу — вот и вся реакция на мои старания. Признаться, я думал, что это будет немного не так… Может быть, она, напротив, хотела бриллиант побольше? Вскидываю голову, чтобы уточнить этот вопрос, а Татка, напротив, опускает лицо и прячет у меня на макушке.


— Спасибо. Оно… очень красивое.


Машинально прижимаю Татку к себе, вжимаюсь лицом в ее живот и понимаю, что она просто расчувствовалась и застеснялась. Так по-женски, что даже неожиданно. Я уж ожидал очередной шуточки. Или чего-то вроде того. В духе моей женушки.


— Тут я и себе купил, — говорю, откашлявшись. Татка немного отстраняется. Я протягиваю ей коробочку по второму кругу. — Наденешь?


— Да. Но только давай сразу проясним, потому как я серьезно запуталась… Мы это делаем ради Шульмана, или все же ради себя?


Чешу в затылке. М-да. Что-то я и впрямь не с того начал.


— Ради себя. О Шульмане — так себе была подводочка. Думал, что в противном случае ты и от кольца откажешься. А тут… вроде как надо.


— Ага, — улыбнулась чему-то своему Татка, — с этим мы разобрались… Ну, а раз все у нас по-настоящему, то… — ее тонкие длинные пальцы скользнули по моему, надевая обручалку, — вот. Теперь ты сто процентов мой, Клим Терентьев.


— Да, пожалуйста. Мне не жалко. А ты не думала взять мою фамилию, кстати?


— Ты мне не предлагал.


— Правда? — кошусь на часы, потому что, еще немного, и время начнет поджимать. — Значит, предлагаю. Мне кажется, так будет правильно. Ну, мы идем? Машина уже, наверное, ждет нас.


Татка кивает. Надеваю пальто, помогаю одеться ей, и спускаемся вниз. На небольшой стоянке у отеля нас ждет новенький Мерседес, который я арендовал на время нашего пребывания в Мюнхене. На хорошей машине, да по замечательным дорогам Германии — едем с ветерком. То и дело взгляд сползает с полотна трассы то на поблескивающее в свете фар кольцо, то на Таткин красивый профиль. Чувствую себя умиротворенным. Даже когда по приезду нас выходит встречать тот самый Клаус Шульман.


Глава 15

Тата


Самое удивительное, что я чувствую себя довольно комфортно. Среди всех этих людей. Довольно сдержанных, но приветливых, а еще очень мне интересных с точки зрения профессии. Разговоры кружатся в основном вокруг фармацевтики, но мне и эта тема более чем близка.


— Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю, — улыбается Клаус, легонько приобнимая меня за талию. Оборачиваюсь к Климу. Он не говорит по-немецки, и поскольку я выступаю для мужа еще и в роли переводчика, не могу вот так запросто взять и уйти. — Пойдем, Тата! Тебе понравится. Отец пригласил самого Кёлера.


— Кёлер — это… — хмурит брови Клим.


— Профессор Кёлер. Он — просто гуру в сфере трансплантологии, — объясняю мужу и, вытянув шею, принимаюсь вертеть головой по сторонам. Мне ужасно не терпится познакомиться со светилом медицины. Прав был Клим — эта поездка помогла мне отвлечься от мыслей о моем маленьком пациенте. И хоть я не до конца еще оправилась от того, что случилось, дышать мне все же стало полегче.


— Тогда иди. Без тебя справлюсь. Только…


— Да?


— Если этот сопляк еще хоть раз протянет к тебе свои грабли, я их ему повыдергиваю. Согласись, некрасиво получится.


Клим говорит со мной по-русски. А смотрит исключительно на Клауса. Да так смотрит, что тот, не зная языка, все понимает, как надо. Улыбается, убирает руки, а когда мы отходим на безопасное, по его мнению, расстояние, шепчет: