Его лицо испещрено усталостью, но он хотя бы уже не бледен.

— С ней все будет хорошо. Ничего плохого не случилось, насколько нам известно. Но мы не знаем, где она была. Она сильно путается.

Я киваю, хотя и не понимаю.

— Так, что будем делать теперь?

— Я не знаю, что делать, отец хочет оставить ее здесь, но она паникует и не соглашается. Если он заставит ее остаться, а она откажется, они будут вынуждены удержать ее. Запереть в отделении, чтобы она не сбежала снова. И чем более буйно она станет себя вести, тем выше вероятность, что так оно и будет.

Эван выдыхает вслед за краткими пояснениями.

Подобное варварское отношение задевает меня.

— Что? Почему твой отец не хочет забрать ее домой? Она же неопасна.

— Нет, но она опасна для самой себя. Видишь, что произошло: она бродила по окрестностям, не зная, где находится. А в больницу в Ланкастере она поехать не может, там нет мест. И если они удержат ее, она останется здесь. В скорой. До тех пор, пока у них не появятся койки, а это может занять несколько дней.

— Она должна остаться в больнице?

— Ее самочувствие не позволяет ей вернуться домой. Я думаю, она должна провести в больнице какое-то время, но не оставаться здесь навечно. Она растерянна и несчастна, но я видел ее в куда более худшем состоянии. Было бы лучше, если бы она смогла вернуться в больницу, в которой лежала раньше, в Ланкастере. Но это невозможно.

Я хватаюсь за слова, но никак не могу подобрать нужные.

Эван садится на неудобный пластиковый стул рядом со мной.

— Я не знаю, что делать.

— Пусть решает отец.

— Он не понимает.

— Тогда пусть врачи объяснят ему.

Он качает головой.

— Эван, пожалуйста, послушай. Тебе нужно покончить с этим. Когда она поймет, что ты не отвечаешь, она перестанет требовать от тебя ответы, которых у тебя нет. Ответы, которые ты не можешь ей дать.

— Я нужен ей. Посмотри, что вышло из-за того, что меня не было рядом.

— Тебе нужно жить своей жизнью. Ты и так делаешь все, что можно.

Я вонзаю ногти в ладони, чтобы перестать говорить то, что он не хочет слышать. Ситуация, он и все вокруг раздражают меня. Болезнь сестры поглощает его. Эван наклоняется к коленям и обхватывает голову руками.

Беспомощность, которую я чувствую, лишь капля в море по сравнению с его бедами.


ГЛАВА 27

НЕСС

Я уезжаю на следующее утро. Подбрасываю Эвана и его отца до дома и возвращаюсь в Лидс. Попытки убедить Эвана вернуться в Лидс со мной провалились. Люси остается в больнице Манчестера, так что, полагаю, тот факт, что он оставил ее и отправился в Ланкастер — это уже большой шаг. Эван упомянул, что через несколько дней Люси переберется в больницу в Ланкастере. В течение следующих нескольких недель мы созваниваемся пару-тройку раз. Я думаю, тот факт, что Эван живет рядом с ней — не норма для них обоих.

Теперь большинство вещей упаковано. Работа закончена, и я считаю дни до отъезда. Но что-то все равно не так. Слушать, как Эван разговаривает с обеспокоенным лечащим врачом, слушать истории об отсутствии последовательного лечения для Люси, видеть, как ее реальность втискивается в мир, о котором я и понятия не имела.

Я запуталась, и чем больше дней проходило, тем сильнее мне хотелось увидеть Эвана. Звонков было недостаточно. Я должна была поговорить с ним лично.

После дня в саду мы общались несколько раз, но невысказанного еще так много, а я не могу уехать из страны, не поговорив с ним. Но мне не хочется ехать к нему в Ланкастер. Мне кажется, Эвану пойдет на пользу, если он уедет оттуда на некоторое время. И оставит Люси. В конце концов, он соглашается приехать и повидаться со мной в день, когда вернется за вещами в свое общежитие.


***

Эван подходит к дому, и я с облегчением обнаруживаю, насколько лучше он выглядит. Лицо вновь светится, глаза живые. Он неловко обнимает меня, я стискиваю его в ответ, чтобы показать, что все в порядке, но он отстраняется. Его глаза останавливаются на куче коробок в комнате.

— Когда ты уезжаешь?

— В конце недели.

Он поджимает губы так, как обычно делают люди, которые стараются не прикусить их.

— Ты сбежала с птицефабрики? — спрашивает он, улыбаясь. Но в глазах улыбки нет и в помине.

— Слава Богу!

Как и несколько месяцев назад возобновляются неудобные разговоры, Эван вновь прячет свои чувства.

— А у тебя как дела? Все собрал?

— Да. Уезжаю завтра.

Я мнусь, а он присаживается на краешек дивана. Как много мне хочется сказать ему, но он закрылся от меня.

— Перед тем, как ты уедешь. И я уеду. Я хочу отвезти тебя кое-куда, — говорит он.

— Ого. Надеюсь, на пикник? — Я ожидаю, что он заразится моей беззаботностью.

— В место, которое тебе понравится. Только вечером. Пикник тоже можно организовать. — Он улыбается фирменной улыбкой Эвана, по которой я так скучала.


***

Мы едем по городу, а вовсе не загород к автомагистрали, как я думала. Не в наш фабричный город. Я ерзаю на сидении, внутри бурлит радость. Все в норме. И я не стану упоминать о Люси, пока он не сделает этого сам.

Беседа в машине не касается тем, на которые нам стоило бы поговорить, и я надеюсь, что мы не вернулись снова к игнорированию этих вещей. Я слушаю о Мэтте, сама рассказываю об Эбби и call-центре… За пределами данных тем мы не можем поговорить ни о чем больше. Так что разговор затухает.

Мы въезжаем в парк, и зеленые пастбища приводят нас к озеру, заросшему деревьями. Шины шуршат по гравию, пока он паркуется рядом с постройкой.

— Куда мы приехали? — спрашиваю я, выходя.

— Сними куртку, там жарко.

В июньском небе парят облака, и я слегка дрожу.

— Нет, не жарко.

— Внутри, куда мы пойдем, довольно влажно.

Я хмуро смотрю на него и обхватываю себя руками, моя тонкая зеленая безрукавка и джинсы не предназначены для уличной температуры. Когда мы подходим к деревянной постройке, я вижу вывеску.

— Тропический мир? — с любопытством спрашиваю я.

Эван мнет мои плечи.

— Будет весело, поверь мне.

Пока мы блуждаем по удивительному пространству зоопарка, до меня доходит, зачем он попросил меня снять куртку. Из-за воздухопроницаемой влажности запотевают окна.

Пройдя мимо сурикатов, которые теперь всегда будут напоминать мне о Люси, мы подходим к тонким пластиковым веревкам, свисающим с потолка. Я насмешливо приподнимаю бровь, пока Эван отодвигает занавес в сторону. Я вхожу внутрь.

Влажность здесь повыше, куполообразные парниковые растения перемежаются с деревянными аллеями и мостиками.

— Вот, что я хотел показать тебе, — шепотом произносит он мне на ухо.

Я решаю, что он рехнулся, поскольку я никогда не проявляла интереса к садоводству. Да, здесь много красивых тропических растений, тянущихся к потолку, и вьющихся вокруг мостиков. Но все это не для меня.

— Мило.

Эван смеется.

— Забавно, Несс, ты не сможешь соврать, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. Идем.

Эван берет меня за руку и подводит к краю деревянного мостика.

— Стой спокойно. И смотри.

Ко мне склоняется стрелиция12 с цветущим оранжевым бутоном. Позади виднеются низкорослые гиацинты, а на них белые бабочки. Мой взгляд привлекает какое-то движение, и я начинаю озираться по сторонам. Куда ни глянь, повсюду порхают бабочки самых разных цветов и размеров, и когда одна из них — ярко-синяя — устремляется ко мне, я слегка отклоняюсь.

— Не двигайся, она может сесть на тебя, — произносит Эван.

Я замираю и обращаю к нему взгляд. Он стоит, прислонившись к деревянным перилам, и выглядит как тот Эван, которого я знаю. Мир вокруг него наполнен тихим счастьем и широкой улыбкой. Его глаза сияют, пока он наблюдает за порхающими вокруг нас маленькими бабочками.

И все, чего мне хочется, это расплакаться. Никогда бы не подумала, что сантименты способны повлиять на меня так сильно.

— Дни бабочек? — почти выдыхаю я.

В его голосе возникает нерешительность, а на лице проступает страх из-за того, что он мог расстроить меня, когда он видит стоящие в моих глазах слезы. Я улыбаюсь и подхожу к нему, обвиваю его руками и прижимаю голову к его груди. Меня окутывают уют и тепло Эвана, а его запах пробуждает в памяти воспоминания. Его сильные руки нерешительно обнимают меня, и он гладит меня по волосам, пока я слушаю его неугомонное сердцебиение.

— Ты же не плачешь, правда? — спрашивает он.

— Нет. — Я смотрю в его обеспокоенные глаза и дотрагиваюсь до его губ. — Ты — сама непредсказуемость.

— Что тут скажешь, ты пробуждаешь во мне лучшее.

Все, чего мне хочется сейчас, это поцеловать его. Мне плевать на людей, бабочек, Люси и прочих. Сейчас лишь Эван имеет для меня значение. Я прижимаюсь к нему, запускаю пальцы в его волосы и приближаю к себе его лицо. Могу поспорить, он удивился, когда мои губы встретились с его губами, он не был готов. На мгновение я задумываюсь, а правильно ли поступаю? Но затем я получаю на свой поцелуй такой же нежный и настойчивый ответ, и осознаю, что все в порядке.

Знаю, он хочет поговорить со мной, да только я не желаю ничего слышать. Я просто хочу быть рядом с ним в этот момент, чтобы сохранить его в памяти. Я отказываюсь разъединять наши губы.


ГЛАВА 28

НЕСС

Эван расправляет одеяло на поросшем травой склоне, спускающемся к озеру. Несмотря на будний день, вокруг куча людей наслаждается теплым летним днем. Когда солнце проглядывает сквозь облака, начинаешь потеть. Короткое цветастое платье, в которое я одета, обнажает мои руки и ноги, и когда я сажусь на грубый плед, он царапает кожу на моих ногах.