— Я пытался. Включается голосовая почта. Скорее всего, ее телефон тоже разряжен.

Эван колеблется, и мы неловко соприкасаемся друг с другом, чтобы он смог дотянуться до своей сумки. Достав зарядку, он замирает в нерешительности. Осторожно забираю ее у него и кладу зарядку на стол. Обхватываю его руку и сжимаю.

— Я разберусь с этим, Эван. Прими душ. А я подожду здесь телефонных звонков. Когда тебе станет легче, мы решим, что делать дальше.

— В прошлый раз… — Он замолкает и высвобождает руку. — В прошлый раз, когда она сделала это, все закончилось плачевно.


ГЛАВА 26

ЭВАН

Несс подвозит меня до дома. В Ланкастер, я имею в виду. Мир вокруг холодный и чужой, мне едва удается сдерживать страх и ярость. Но Несс рядом. Спокойная красавица Несс, которая знает, что сказать, когда и сказать-то нечего. Она понимает меня. Понимает, как никто другой на свете. Я хочу сказать ей, как много это значит для меня, но внутри я уже мертв. Я потерян. Я продолжаю вспоминать портрет Люси в ожидании звонка из полиции. Вот уже почти двое суток от нее нет ни слуху ни духу.

Мы сидим в саду, в котором я сидел с Люси весной. Нарциссов нет, отец не занимается садоводством, так что сейчас на земле ничего не растет кроме одуванчиков, которые так нравились Люси в детстве. Воздух вокруг нас наполнен летом: пением птиц, запахом скошенной травы и солнечным сиянием на далеких коричнево-зеленых холмах.

Два дня, но ни одной весточки. Нам остается только ждать. Я парализован и не способен ни на что, кроме как сидеть возле телефона. Я нахожусь в глубоких раздумьях, в кошмаре, в котором я даже не знаю, жива ли еще моя сестренка или нет.

— Мне нужно уехать сегодня, — произносит Несс. — Завтра с утра у меня смена.

Иногда я забываю, что она здесь.

— Конечно.

Несс снова кладет руку мне на колено, она постоянно так делает. Я хочу обнять ее и рассказать, что чувствую по отношению к ней, но не могу.

— Если только тебе не нужно, чтобы я осталась.

Кислород застревает у меня в легких. Нужно. Вот причина всех моих неудач в жизни. Я смотрю на нее.

— Делай, что хочешь, Несс.

В ее глазах блестят слезы.

— Я хочу знать, что с тобой все в порядке.

Я не могу перестать смотреть на нее, на красивый рот, который я когда-то целовал и который теперь превратился в жесткую линию, на морщинки беспокойства над сияющими глазами. Как бы я хотел никогда ее не отталкивать.

Дрожащий вздох переходит в слова, которые я должен был сказать ей день назад и всякий раз, когда она спрашивала меня об этом.

— Я не в порядке.

Несс протягивает руки и прикасается к моему лицу нежными пальчиками.

— Я здесь, — произносит она. Я закрываю глаза, не в силах поддаться чувствам. Не в силах открыться кому-либо.

Я изумленно подскакиваю, когда она касается меня губами. Один нежный, невероятно возбуждающий поцелуй, и она снова отстраняется. Желание обнять Несс и ощутить ее тепло заполняет меня наряду с потребностью восстановить с ней связь. Я подаюсь вперед и тоже целую ее, прислоняясь ртом к знакомым мягким губам. Мы обнимаемся и томно целуемся, хоть мое тело и разрывает от болезненного желания прижать ее сильнее, удержать и никогда не отпускать.

Отстранив свое лицо, я провожу тыльной стороной ладони по ее щеке.

— Спасибо тебе.

Она берет меня за руку и сжимает.

— Я останусь, если нужна тебе.

Под глазами Несс залегли темные круги, она поспала в моей постели, пока я бодрствовал внизу, но не думаю, что ей удалось выспаться.

— Лучше поезжай домой, — говорю ей я.

Несс убирает волосы с моего лица.

— Кто-то должен быть здесь. Рядом с тобой.

Лучше бы она не произносила эти слова.

— Я в порядке.

— Нет, не в порядке, твоя сестра пропала, тебе тяжело.

— Справлялся же я раньше. — Она пытается взять меня за руку, но я не могу, я вырываю ее. — Несс. Не надо. Я справлюсь и в одиночку.

Глубоко вздохнув, Несс трет свои усталые глаза.

— Я знаю, мы не общались несколько недель, но я волнуюсь за тебя, Эван. Мне невыносимо видеть твою боль. И я хочу помочь.

— Ты уже помогла. Но у тебя есть и своя жизнь, к которой необходимо вернуться.

— Птицефабрика подождет, да и что они сделают? Уволят меня? Все равно осталась всего неделя до моего ухода… — Несс замолкает, когда мой взгляд выдает мои чувства. — Прости, я хотела сказать…

— До твоего отъезда. Все в порядке, я и не ждал, что ты останешься тут навечно.

Я не знаю, что она видит на моем лице, поскольку уверен, что все мои чувства надежно скрыты, но ее глаза наполняются слезами. Я закрываю свои, не желая видеть, как она заплачет. Да и с чего бы ей плакать? Она всхлипывает, я открываю глаза и вижу, как она качает головой и моргает прежде, чем одарить меня слабой улыбкой.

— Сейчас я здесь с тобой, — мягко произносит она, кладя обе руки на мои щеки.

Порой люди произносят что-то простое, но эти слова все равно заполняют пустоту в твоем сердце.

Я накрываю ее руки своими.

— Я люблю тебя.

И едва сдерживаемые ею слезы наконец сбегают по ее лицу, от глаз, продолжающих искать мой взгляд, отражая меня и проникая в самую душу. Мои ладони покоятся на ее руках, пока она целует меня и трется мокрой щекой о мое небритое лицо. Я должен удержать то, что имею сейчас, и справится с болью, когда потеряю ее.


***

НЕСС

В эмоциональном порыве Эван сжимает мои руки. Тепло и грубо. Он сжимает их так, как будто не хочет меня отпускать. Последние два дня я нахожусь с ним, слушаю его и подбадриваю. Потакаю его расстройству за неимением лучшей помощи. Понимание того, с чем он имел дело в последние несколько лет, разбивает мне сердце. Люси поступает так уже в третий раз, и каждый раз он берет на себя ответственность за это. Как и в шестнадцать лет, он единственный, кто отвечает за здоровье своей близняшки. Я убеждаю Эвана в том, что это неправильно и что если бы она была психически не здорова, то никто бы не стал просить его заботиться о ней. Эван лишь качает головой, не слушая.

В доме звонит телефон, Эван снимает свои и мои руки с моего лица и поворачивает голову на звук. Мой мобильный. Он устремляется в дом, берет мой телефон и передает его мне. На его лице вспыхивает разочарование.

— Ванесса? С тобой все в порядке? Где ты? — Голос моей матери на несколько октав выше обычного, а на заднем плане я слышу отца.

— Мам, я в норме, остановилась у друга. А что? Вы в Лидсе?

— Нет. Звонили из полиции. По поводу девушки, у которой нашли твой кошелек, она сейчас в больнице и по описанию не похожа на тебя… — Пока моя мама бьется в истерике, я перевожу взгляд на Эвана, борясь со слезами.

— С ней все хорошо? С девушкой?

Эван бледнеет и подходит ко мне.

— Что? Что случилось?

— Я не знаю все ли с ней хорошо, дорогая, мы были вне себя от беспокойства. У тебя украли кошелек?

— Нет. Нет. Я знаю ее. Где она?

— Можно мне поговорить с ней? Пожалуйста. — Эван протягивает руку, в глазах плещется отчаяние.

Я вручаю ему телефон, и он идет обратно в сад. Он говорит приглушенным голосом, так что я не могу его слышать. Когда Эван возвращается, он отдает мне мобильный.

— Она в Манчестере.

— Люси? Где?

Он смотрит на меня странно.

— В больнице. Они нашли ее, бредущей по главному шоссе. Не в себе. Твоя мама дала мне номер полиции, я сейчас позвоню им.

— Позвони отцу на работу.

Эван растирает голову.

— Зачем?

— Ты должен покончить с этим, Эван. — Я произношу эти слова так мягко, насколько могу. Я сдерживала их в течение двух дней, но больше не могу.

— Ей нужна моя помощь, Несс.

— Нет, ей в принципе нужна помощь. Не только твоя.

Мысли возвращаются к первому столкновению с Люси в наших отношениях и тому отвращению, которое я испытывала к зависимости семьи Эвана от него самого. И теперь, как и месяцы назад, я была уверена, что ему стоит снять с себя воображаемую ответственность за нее. Ясно, что этого никогда не случится.

— Не нужно об этом сейчас, — тихо говорит он.

Ранимый Эван, который целовал меня снаружи, исчез, уступив место поникшему Эвану, который отлично справляется, закрываясь. Он нуждается во мне, но в той мне, что была с ним в последние несколько дней. Об остальном можно поговорить позднее.


***

Я прогуливаю смену и еду вместе с Эваном и его отцом в Манчестер. Люси находится в травмпункте, чего я никак не могу понять, ведь Эван говорит, что физических повреждений у нее нет. Он терпеливо рассказывает мне о пробелах в системе общественного здравоохранения. Все, что я без конца видела и слышала в течение всей своей жизни, все жалобы, которые слышала от родителей. Теперь я знала обо всем из первых рук, потому что эта ситуация коснулась моей жизни. Там ей некуда было пойти, и она не чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы ждать нашего прибытия. Так что она дожидается нас в одноместной больничной палате, испуганная и взволнованная. Я чувствую себя скверно.

Эван с отцом оставляют меня в комнате ожидания, где мои глаза наблюдают за миром, от которого я так защищалась. Ни одна болезнь не вторгалась ни в нашу семью, ни в мое детство, ни одна борьба не коснулась меня. Я понимаю, что мир подвел не только Люси, но и Эвана тоже. А также людей вроде него. Я прислоняю голову к стене, разрисованной магнолиями, съежившись на ковшеобразном сидении среди других людей, ожидающих помощи. Веки опускаются, и я дремлю под голоса детей и медсестер.

Эван дотрагивается до моего плеча, и я подскакиваю, просыпаясь.

— Она в порядке? — спрашиваю я.