— Дай-ка угадаю… из-за г-горелой манной каши? Или мыло, может, в душе часто ронял? Или к-колыбельные там совсем другие?

— Я сказал зачем, а не почему, — сквозь зубы процедил Макс.

— Зачем же?

Я приподнялась. Макс стоял красный, весь распаленный. Влажные волосы сосульками прилипли ко лбу, тяжелый подбородок выдвинулся вперед, ноздри раздувались.

— Чтобы убить тебя.

Артём наигранно и цинично хохотнул. Никакого удивления.

— Такой ты забавный. И ж-жалкий. Сейчас, когда мы на равных, самое время в-вспомнить об этом.

— На равных? — Макс негодующе раскинул руки. — Мы когда-нибудь были на равных? У тебя самые модные шмотки и коллекционные модели. У меня: твои старые игрушки и ношеные вещи. Твои наушники и пижама, которая сразу была мне мала.

— Хочешь уб-бить меня из-за с-старых игрушек?

— Я же был там. Если бы не ты, ничего бы не произошло. Ты спровоцировал отца и спрятался за мою мать.

— Это н-неправда.

— Я всё видел и слышал!

— Если ты всё в-видел, что же ты с-стоял, Котик? Тупо смотрел, как у отца крыша с-съезжает, и ничего не сделал? — Артём двинулся вперед. — Должен б-был, но не с-сделал. Вот п-поэтому ты забыл. П-понятное дело. Я тебя в-вытащил из леса, забрал из д-детдома, помог остаться у нас, оплачивал всё: от шмоток до репетиторов. А теперь ты решил вспомнить, что хотел уб-бить меня? Из-за какой-то наглой к-курицы, которая тебя даже не любит? Какая же ты д-дешевка, Котик, — он коротко рассмеялся, и, тут же схватившись за виски, опустился на корточки.

Вика продолжала смотреть, сидя на лодке, она всё слышала, но не подходила.

На лицо Макса падал рассеянный утренний свет, и было заметно, что глаза его слезятся не от ветра.

— Ты это делал, чтобы загладить свою вину.

— Я не п-просил твою м-мать з-защищать меня, — заикаться Артём стал сильнее, но говорил довольно поспешно.

— Ты всеми пользуешься, а потом говоришь: «Я не просил». Нарочно привязываешь к себе людей, делаешь их зависимыми, чтобы потом унижать или прятаться за их спинами.

— Это т-тебе т-твоя актриса наболтала?

— Взять хотя бы Виту…

— Вот с-сейчас з-заткнись, — Артем предупредительно наставил на него палец. — Лучше п-продолжай убивать меня.

Макс развернулся ко мне:

— Я тебя предупреждал. Но ты не послушала.

— Витя, з-закрой уши! — скомандовал Артём, подхватывая с земли камень.

Лицо его потемнело.

— Ты этого не заслуживаешь, — продолжал Макс.

— Ты о чём? — удивилась я.

— Короче, разводит он тебя и больше ничего. Игра такая.

Артём метнул в Макса камень, но тот успел увернуться.

— Разводит? Меня? Ты имеешь в виду…

— Да, я имею в виду секс, — оборвал Макс жёстко. — Он всех подло разводит и использует. Не ценит ни чувства, ни жизни людей.

— Это правда? — я посмотрела на Артёма.

— Нет, к-конечно. Я ценю ж-жизни людей.

— Я о другом.

На его напряженном лице появилась глупая, неестественная, натянутая улыбка.

— Тоже мне п-преступление. Котик, вероятно, считает, что зажимать д-девчонок силой по т-тёмным углам гораздо г-гуманнее и честнее. Слушай, Макс, неужели тебе самому не стыдно за всё, что п-происходит?

— Ты спрятался за моей матерью!

Артём недоуменно затряс головой, будто прогоняя сон.

— Почему ты т-только сейчас заговорил об этом? Почему молчал?

— Я забыл, — упрямо произнес Макс. — Если бы я об этом вспомнил, то вспомнил бы и остальное.

— Остальное? Что хочешь уб-бить меня? — Артём театрально рассмеялся. — Я п-понял. Если бы ты об этом вспомнил, тебе бы пришлось что-то с этим делать, а ты не хотел. Тебя всё устраивало. Тебе нравилось со мной. И тебе нравилось быть в-воображаемым. Ты не мог убить меня, потому что иначе тебя самого бы не стало. Я прав?

Макс молча утер ладонью глаза.

— Но с каких пор моя старая пижама стала тебя н-напрягать? Ты же сам её просил, потому что на ней был Халк. С каких п-пор ты вообще стал об этом думать? Ты, которого я так уважал за отсутствие зависти и корысти! Меня же эти мрази с б-битой собирались убить! Реально. К-ключицу, вон, опять сломали. Ты этого хотел? Нет, серьёзно, Котик, ты хотел меня уб-бить, — он сделал паузу, чтобы отдышаться, — а умер сам. В моих глазах умер. Теб-бя больше нет. Я в тебя б-больше не верю. Ты не существуешь!

Артём развернулся и направился вдоль реки, но, сделав пару шагов, оглянулся:

— Как я мог с-спрятаться за ней, если любил больше матери, дебил?! Она с-сама закрыла меня!

Его голос разлетелся по реке и утонул в тумане.

За спиной послышался протяжный скрипучий звук. Лодочник вышел на крыльцо, с силой захлопнул дверь и, не обращая на нас внимания, принялся возиться, навешивая на дверь большой ржавый замок.

— Ой, Макс, — вдруг, как ни в чем не бывало, обозначилась Вика. — Я совсем забыла про сумку. Она у них в машине осталась. Там ключи от квартиры и вещи. Сбегай, пожалуйста.

Но Макс стоял в немом оцепенении, ушедший глубоко в себя, как это у него случалось перед приступом бега.

— Макс! — Вика встала. — Слышишь, чего говорю? Сумку принеси срочно.

Я достала ключ от Пандоры и протянула ей.

— Машина ближе к лесу.

Вика, посмотрев на меня, словно впервые увидела, подошла.

— Ладно, сама схожу. Попробуй только сунься в лодку, — показала кулак.

— Она мне не нужна.

— Ты, Вита, лохушка по жизни. И ничего у тебя с Артёмом не выйдет. Он тебя использует, как и всех. Вырвет сердце и приколет ржавыми булавками в свой коллекционный альбом.

Она побежала в сторону дороги и на какое-то время исчезла, растворившись в сизо-белой дымке, а потом появилась вновь наверху возле дороги.

Справившись с замком, Лодочник постоял на крыльце, вглядываясь в туман, затем спустился.

Лицо у него было грузное, щетинистое, круглые водянистые глаза, густые чёрные брови и крупный перебитый нос. Примерно так я и представляла себе чокнутого отшельника. Такой точно мог приносить в жертву реке котят. В рыбацких сапогах и старом синем ватнике, должно быть, он производил эффектное впечатление на клиентов Варвары.

За спиной у него болтался походный рюкзак. Посмотрел на меня и неожиданно его мрачное, осунувшееся лицо расползлось в приятной улыбке.

— Михаил, — протянул мясистую ладонь.

— Вита, — я легонько коснулась его руки.

— Грести умеешь?

— Нет.

— Ну, ничего, как-нибудь доплывем, правда? — хитро подмигнул.

— Это не я поплыву.

— А кто? — чёрные брови сошлись на переносице, и он покосился в сторону Макса.

— Другая девушка.

— Да? — он огляделся. — Где она?

В стелящемся густом белом облаке просматривалась только удрученно бредущая вдоль берега тёмная фигура Артёма.

— Сейчас придет.

— Пусть поторапливается, — Лодочник нахмурился и направился к лодке. — Ждать я не собираюсь.

Он перевернул лодку, кинул в неё весла и спустил на воду.

Ни слова не говоря, Макс побежал к насыпи за Викой.

В тот момент я могла беспрепятственно уплыть. Воспользуйся я этой возможностью, никто уже не посмел бы обвинить меня в странности или назвать лохушкой.

Однако приближаться к ставшей яблоком раздора лодке не хотелось, словно, ступи я в неё, и уже больше никогда не отмоюсь от грязи, в которой перепачкалась.

Ветер продувал всё ещё мокрый свитер и пробирал до костей. Верхние, подсохшие пряди волос пушились при каждом его резком порыве. На сердце скопилась невыносимая тяжесть. Насчет мамы я больше не переживала. Завтра днём я позвоню ей сама. Она услышит мой голос, и я всё объясню. Она уже не будет так волноваться, она поймет. Она всегда меня понимала. Почти всегда. Но оставаться на несколько дней в обществе Артёма, не хотелось. В отличие от Вики у меня не было к нему претензий, и всё же, чтобы осмыслить, что же я на самом деле думаю и чувствую, требовалось время.

На вершине насыпи появились два бегущих по облакам тумана силуэта. Перед самым спуском Макс вдруг остановился, обнял Вику и попытался поцеловать, однако та очень торопилась, оттолкнула его и кинулась вниз, утонув в облаке.

За её спиной пронеслась машина. Посигналила. Догонять Вику Макс не стал, и она вскоре уже была на берегу. Пробежала, запыхавшись, мимо меня, отправила воздушный поцелуй и, наступив ногой в воду, забралась в лодку. Лодочник придержал её за локоть. После чего, знакомясь, пожал, как и мне, руку и взялся за вёсла. Вика весело помахала. Сумев добиться своего, она была счастлива.

Тогда я совсем на неё не злилась. Мне было очень грустно, что она оказалась такой, и что всё так обернулось.

Течение и ветер постепенно относили лодку вправо, в сторону переезда. Туман по-прежнему стоял плотный, и места, где находился мост, всё ещё видно не было.

Я поискала глазами Артёма, он стоял далеко, но, судя по застывшей позе, тоже наблюдал за лодкой.

На том берегу шумел лес. Отдельно стоящие деревья гнулись, грозя переломиться. По реке плыли коряги, куски досок, целлофан и пластик. Ласковое весеннее солнце играло на ребристой глади воды дрожащими бликами. Птицы продолжали голосить. В одном месте лодку с силой подхватило течение и развернуло боком, но постепенно она выровняла курс и довольно скоро и благополучно пристала к противоположному берегу.

Сожаление об упущенной возможности предательски всколыхнулось с новой силой. Я отошла от воды и отправилась к Пандоре. Мои испытания ещё не закончились. Вика говорила, что в жизни нет ничего случайного. Всё для чего-то. Значит, меня ждало нечто особенное, предназначенное специально для меня. Но то, что последовало дальше, не могло привидеться мне и в самом страшном сне.