— Чем могу быть полезна? — она подошла к бурлящему самовару и выдернула вилку из розетки.

— У вас кофе есть?

— Вы проделали столь долгий путь, чтобы попросить чашечку кофе? — голос у неё был ласковый и мягкий.

— Нет, но кофе никогда не помешает, — Артём ответил ей своей коронной белозубой улыбкой.

— Вообще-то я не приглашаю на кофе всех подряд.

— А мы не все подряд. У нас был очень тяжелый день. Посмотрите на нас, — Артём развёл руки в стороны. — Вы же экстрасенс. Вы всё должны видеть.

— Я не экстрасенс, но для того, чтобы оценить ваш плачевный вид, третьего глаза не требуется.

— Тогда вы должны войти в наше положение и проявить снисходительность. Нам сказали, вы помогаете людям.

— Я помогаю людям в их житейских проблемах и за деньги.

— Предлагаете нам купить у вас кофе? — говорил Артём спокойно и даже доброжелательно, но по обыкновению вызывающие нотки невозможно было не уловить.

— А вы, юноша, за словом в карман не полезете, — заметила она, цепким взглядом оглядывая его с головы до ног.

И я уж было подумала, что сейчас Варвара нас выгонит, но вместо этого она выглянула из дверей беседки и негромко велела:

— Принеси большой кофейник и сливки.

Затем обратилась к нам:

— Теперь можно попросить вас вернуть мне стул?

Артём встал и отнёс ей стул.

Варвара кивнула в торец стола. Села, выпрямила спину, откинула с плеча косу, сложила худощавые руки перед собой.

— Михаила здесь нет. Разлив сейчас на реке. Он у себя в затопленной деревеньке. В это время он всегда туда уходит. Жену-покойницу и детишек оплакивает.

— И далеко эта деревенька? — Артём устало посерьёзнел.

— Могу я поинтересоваться, с какой целью вам понадобился Михаил? — Варвара склонила голову на бок.


Отдав ей стул, Артём так и остался стоять, засунув руки в задние карманы джинсов. По выражению его лица я поняла, что он недоволен и вот-вот скажет что-нибудь дерзкое, поэтому поспешила ответить сама.

— Нам очень нужно, чтобы он перевез нас на тот берег. Мне очень нужно. У меня родители из командировки возвращаются, и если обнаружат, что меня дома нет, мама весь город на уши поднимет.

— Не думаю, что он согласится. Два года в лодку не садился. И у него свои условия. Берет только одного человека и раз в сезон. Река больше не позволяет.

— Вы нам просто его адрес дайте, а мы там как-нибудь решим. Я сам на вёсла сесть могу.

Варвара смерила Артёма осуждающим взглядом. Глаза у неё были серые, круглые, изучающие, но не злые:

— Вы, Артём, хотите казаться очень самонадеянным, но вам это совершенно не помогает.

Артём насторожился:

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

Но ответить она не успела. Вошел парень в расшитых валенках и принес серебристый поднос с изящным кофейником, фарфоровой сахарницей и таким же молочником. Подал чашки-пиалы с блюдцами.

Пока Варвара медленно разливала кофе, Артём присел рядом со мной и повторил свой вопрос ещё два раза, но она молчала, и я заметила, как он начал закипать. Пришлось незаметно под столом положить ему руку на колено, он накрыл её ладонью и кивнул, как бы обещая успокоиться.

— Считайте, что просто знаю и всё, — наконец, вымолвила Варвара, опускаясь на свой стул. — А ещё знаю, что у вас очень пылкий, эмоциональный темперамент, которого вы очень сильно стыдитесь. Вы вообще много чего стыдитесь, правда?

— Ничего подобного, — фыркнул Артём. — Полная чушь. Вам за такое люди деньги платят?

Она подалась всем телом вперед, но стола не коснулась.

— Я же вижу, что вам нужна помощь. От меня этого не скрыть. Вы потеряны и одиноки. Вы не верите ни в себя, ни в людей. Вам очень грустно и тяжело жить со всем этим. Сколько тебе? Девятнадцать? Двадцать? А ты уже весь изъеден червями отчаяния и страха, — она так быстро перешла на «ты», что не сразу это заметила. — Ты цепляешься за бессмысленность сиюминутных удовольствий, но они проходят, а боль и пустота остаются. И в одиночку ты никогда с ними не справишься. Тебе необходима помощь. Просто признай это. Ведь там, глубоко внутри, ты всё ещё беспомощный ребенок, которому так нужна поддержка и одобрение. Ребенок, который всего-то навсего просит любви. Обычной человеческой любви. Тепла, заботы, похвалы и восхищения. И ему сейчас невыносимо одиноко.

— Всё. Хватит, — Артём резко отодвинул чашку. — Д-дайте нам адрес, и мы уйдем.

Его колено нервно вибрировало, плечо дрожало, в словах проскользнули первые признаки заикания. Но он терпел. И я была ему очень благодарна, что он сдерживается, чтобы не нагрубить ей из-за меня.

Однако Варвара, казалось, только начала. В этой своей речи она неожиданно преобразилась и будто бы заняла собой всё пространство помещения. Даже воздух.

— Твоя злость и агрессия — всего лишь жалкие попытки компенсировать то, что ты пережил: унижение, бессилие, слабость, бесправность. Это боль, которую ты испытал когда-то, и которая никуда не делась. Знаешь, как по-армянски «я тебя люблю»? «Я возьму твою боль на себя». Ты чувствуешь? Чувствуешь, что я хочу сказать? Тебе нужна помощь!

Лицо Артёма менялось на глазах: от первоначального отторжения до растерянности и согласия. Но это было некрасиво и унизительно. Он не должен был выслушивать подобное.

К насыщенному аромату кофе вдруг примешался тот самый запах, который я почувствовала в начале, только теперь я его узнала.

— Вы действительно видите людей насквозь, — сказала я. — Это поразительно. Артём, ты обязательно должен сюда вернуться, когда отправишь меня в Москву.

— Ты так считаешь? — на полном серьёзе спросил он.

— Конечно! Твоя несдержанность. С ней просто необходимо что-то делать. Варвара Акимовна тебе поможет. Вы безналичный расчет принимаете?

— Естественно, — обрадовалась она. — Когда связь появится и всё заработает. Мы цивилизованные тут, хоть и живем в согласии с природой.

— Замечательно, — я поднялась. — Скажите, пожалуйста, как нам добраться до затопленной деревни?


Когда же калитка за нами закрылась, и мы немного прошли по лесной дороге, я ткнула Артёма в плечо.

— Сейчас же соберись. Я тебя не узнаю. Ты ведь взрослый, как ты мог поверить во всю эту чушь?

— Но откуда она могла про меня всё это узнать?

— Да ничего она не знает. Ничегошеньки. Это обычная разводка. Всё это можно сказать любому человеку.

— Нет, в её словах слишком много правды. И потом, откуда она узнала, как меня зовут?

— Сказать, как она это узнала?

Артём с любопытством остановился.

— Вика с Максом были здесь до нас. Вся беседка пропахла Викиными духами, только я не сразу это поняла.

— Как? Они нас опередили?

— Да, но ненамного. Запах был очень сильный.

— Получается, это Макс ей про меня рассказал?

Я развернула его к себе.

— Не выдумывай. Её слова заготовка. Макс никогда бы не стал ничего про тебя рассказывать. Выкинь это всё из головы. Наверняка они просто упомянули нас. Возможно, спросили, не приходили ли мы или ещё что-то вроде того.

— Но ты сказала, что мне нужно вернуться.

— Артём! — я потрясла его за плечи. — Если бы я этого не пообещала, она не дала бы нам адрес.

— Витя, — он захлопал глазами и медленно улыбнулся. — Ты превзошла все мои ожидания.


Глава 18


На обратном пути, ещё в лесу, нас настиг дождь. Хлынул холодным проливным ливнем, застилая и заглушая всё вокруг. Прятаться под деревьями было бесполезно — лило отовсюду, и мы промокли насквозь за пару минут.

Вышли на асфальтированную дорогу и побрели в сторону поселка. Артём старательно подбадривал и даже пытался снова что-то петь, но мысли его всё ещё оставались в той беседке, и от этого получалось невесело, кроме моментов, когда вода попадала ему в рот, и он забавно отплёвывался и фыркал.

Однако, если бы не он, я бы чувствовала себя замерзшей, разбитой и несчастной, с непрекращающейся ноющей болью в натёртой ноге, но мне достаточно было просто видеть его, чтобы всё это отступало на второй план.

В этот раз нам повезло, и первая же проезжавшая в нашу сторону машина притормозила. Приятная пожилая пара. По виду дачники. Сразу сказали, что до поселка они не едут, но подбросить немного могут. Проехали совсем чуть-чуть, и я только начала согреваться, как пришлось уже вылезать.

Пока шли, холода не чувствовалось, а как выбрались из тёплого салона, машины пробил такой озноб, что аж зубы застучали. Артём попытался отдать мне джинсовку, но, промокнув насквозь, она никак не снималась с рукавов, тогда он накрыл меня её полой и крепко обнял за плечо.

В эту минуту я снова могла бы свалиться в обморок, однако уже совсем по другой причине. Как только он накинул на меня часть куртки, я развернулась и посмотрела на противоположную сторону дороги, туда, где находилась автобусная остановка.

На ней я отчетливо различила двоих. Девушка сидела на скамейке, а парень лежал у неё на коленях.

Вика увидела нас, а Макс не замечал, он что-то говорил и, пытаясь привлечь внимание, размахивал перед её лицом руками.

— Вон они, — прошептала я.

Артём резко обернулся.

Вика медленно встала, и Макс чуть было не скатился с её колен, а когда выпрямился, посмотрел в нашу сторону, будто не веря своим глазам, подошел к краю остановки. Вика тоже подошла. Они так сосредоточенно смотрели на нас сквозь потоки дождя, словно мы явились к ним из другой реальности.

Намереваясь подойти, Макс дернулся первым, но Вика схватила его за толстовку, сказала что-то, и он вернулся на лавку, а она сама решительно направилась к нам.

Вид у неё тоже был не самый лучший, но всё же не такой плачевный, как у нас. Мокрые волосы обвисли, от косметики не осталось и следа, с розового меха текли струи воды. Прекрасные карие глаза переполнял гнев, кончик носа чуть припух от слёз, на нижней губе образовалась трещинка, но у неё всё равно получалось выглядеть эффектно.