И действительно, Макс выглядел неважно: губы с силой сжаты, подбородок выдвинут вперед, в глазах — тоска.

— Если что, мы потом в это Логово с ребятами пойдем, — Артём кивнул на Рому. — Про Лодочника узнаем.

— Понял, — Макс накинул капюшон, сунул руки в карманы и направился в сторону широкой улицы со светофорами.

В его обычно непринужденной и спортивной походке сквозила такая тяжесть, словно он был скован цепями и тащил за собой мешки с цементом. Мы проводили его взглядом.

— Пойду с ним, — сказала я. — Я не ем торты и кофе не люблю.

— Ты чего? — возможно, впервые на лице Артёма появилась искренняя растерянность.

— Вы меня сами только что поучали, что подавлять желания плохо. Так вот, я хочу пойти с Максом, — и, не дожидаясь, что они на это скажут, я побежала за ним.


Догнала и просто пошла следом, вглядываясь в трагическую спину и боясь нарушить горестное одиночество.

Вспомнился недавний разговор с тётей Катей, когда я сказала ей, что тону и боюсь не выдержать этой глубины. А она ответила, что нужно перестать сопротивляться, и что если любишь по-настоящему, то нужно думать не о себе.

Я должна была сказать ему нечто подобное. В тот момент мне это помогло. Ведь получалось, что если не можешь побороть эгоистическое стремление к взаимности, то вроде как и не любишь, а раз не любишь, то и страдать нечего.


Макс заметил меня на пешеходном переходе и обрадовался. Ничего такого не сказал, но я почувствовала.

— Давай ещё в аптеку зайдем? — попросила я. — Ногу натёрла. Болит.

— Хорошо.

— А ты от меня не сбежишь?

— Не знаю, — он улыбнулся.

— Можешь не сбегать? Пожалуйста. Я тут потеряюсь.

Он взял меня за руку и крепко сжал:

— Если побегу, держись крепче.

— Тогда моим ногам точно придёт конец.


Аптека попалась нам раньше, чем пиццерия. Я купила пластырь, влажные салфетки и жвачку. Макс бритвенный станок, пасту и две зубные щётки. Я посмотрела на него и тоже взяла пасту и щётки: себе и Вике. Пусть она и хотела меня обидеть, выставляя дурочкой, но её можно было понять.

А когда вышли на улицу, Макс вдруг поднял голову вверх и замер.

— Чувствуешь? — глубоко с упоением вдохнул воздух.

Я принюхалась. Пахло свежим, тёплым хлебом и приближающимся дождем.

— Идём, — и он повёл меня на запах.


Долго искать не пришлось. Это была маленькая, уютная булочная, каких в Москве не осталось. Даже горячая выпечка из гипермаркетов не пахла так вкусно.

На прилавке под стеклом лежали обсыпные булочки, рогалики, бублики, ватрушки. За ними несколько видов черного и белого хлеба, а в самом конце целый поднос с пирожками: круглыми, овальными, жареными и печеными. Макс остановился перед ними с лицом, каким он обычно смотрел на Вику. В ту минуту он совершенно точно позабыл о ней.

— Что вы хотите? — подошла к нам продавщица.

— А с чем у вас пирожки? — спросил он.

— Да с чем хочешь, — она тут же принялась показывать. — Вот эти длинные с картошкой, эти с грибами, с капустой, творогом, печенью, с мясом. А круглые — сладкие. С вишней, яблоками, курагой.

— Может, ну её пиццу эту? — спросил Макс с надеждой.

— Ты какие хочешь?

— Мама обалденные с капустой пекла. Самые лучшие. Но с картошкой я тоже люблю.

— А я с вишней хочу и с яблоками.

— Тёма с грибами любит. Давай всем возьмем.

Увлёкшись, мы с какой-то необычайной детской радостью набрали семь пакетов с разными пирожками и сложили их в один большой.

Но как только вышли на улицу, Макс, не тратя время на развязывание узелка, разодрал тонкую плёнку прозрачного пакетика и, задыхаясь от удовольствия, набросился на пирожки.

— У мамы были круче, но эти тоже ничего. Попробуй, — достал ещё один пирожок и дал мне.

Мы сели на металлическое ограждение перед магазином и стали есть.

Густая, насыщенная влага стояла повсюду, размывая, словно акварель, очертания магазинов, домов и деревьев. Было душно и в расстегнутой куртке даже жарко. Дело шло к маю.

— Слушай, Максим, — как заговорить про Вику я не знала. — А ты бы мог в меня влюбиться? Ну просто так. Чисто теоретически.

Макс перестал жевать и уставился на меня.

— Возможно. Я про это не думал.

— Потому что я чудная? Некрасивая? Маленькая?

— Вовсе нет, — справившись с удивлением, он проглотил кусок. — Просто не думал и всё.

— Из-за Вики?

— Ну, да, — обрадовался он подсказке. — Из-за неё.

— Ты её любишь?

— Давай дальше.

— Я хотела сказать тебе, что если ты её по-настоящему любишь, то должен желать ей счастья.

Он сосредоточенно нахмурился:

— О чем вообще речь?

— Я же вижу, как тебе плохо оттого, что она не с тобой. Перестань сопротивляться и просто плыви по течению. Тогда и тонуть не будешь.

— Перестать сопротивляться? — лицо его сделалось мрачным и упрямым. — С какой стати? Я без борьбы никогда не сдаюсь.

— Сам же говорил, что у тебя нет шансов…

— Я передумал. Шансы есть всегда. Как думаешь, сколько денег ей нужно?

— Но, Максим, это неправильно. Чувства же нельзя купить.

— Разве? Не слышала, что она сказала? — тон его сделался злым. — А раз такое дело, то я в игре.

— Где же ты возьмешь такие деньги?

— Есть у меня один хороший знакомый… И у него их много.

— Зачем же Артёму тебе помогать, если он сам в неё влюблён?

— Серьёзно? — Макс хохотнул. — Вот это новость. Он тебе сказал?

— Нет, но я же понимаю.

Макс наклонился надо мной.

— Поверь, во всём, что касается девок, Тёма бесчувственный гад. Я тебе уже как-то об этом говорил. Хочешь честно?

Я кивнула.

— Он мне сам деньги на Вику предложил, а я отказался. Просто верить не хотел. Понимаешь? Надеялся, что ошибается. А ведь он в первый же день сказал, какая она, и я с ним спорил до посинения. Но зато теперь у меня есть не просто шанс, а практически гарантийное письмо.

Говорил он с упрёком и горечью. Но мне вдруг отчего-то стало ужасно жалко Вику. Она так старалась, так верила в себя.

Макс словно прочел это на моём лице.

— Не говори ей. Я сам, — помолчал немного. — Ты спрашивала, люблю ли я её. Да, люблю. Про это можешь сказать.


И мы отправились через дорогу в Дикси за водой.

Магазин был совсем маленький — едва развернешься, чтобы не сбить товары с полок. И я сбила. Не только из-за магазина, но и потому что задумалась о том, что говорил Макс. Задела локтем коробку с зелеными яблоками, коробка не упала, но яблоки, которые наполняли её с горкой, покатились. Макс к этому моменту уже ушел за водой.

Я присела и только начала собирать яблоки, как тишина торгового зала вдруг наполнилась громкими, грубыми голосами и резким неприятным смехом. Подняла голову и увидела тех самых ужасных типов с бейсбольной битой и пистолетом. Вошли по наглому, как к себе домой, зачем-то пнули стоявшие у входа сложенные металлические корзинки, которые тут же с грохотом свалились, а когда проходили неподалёку от меня, Гашиш схватил мандарин и запросто кинул его в своего приятеля.


Позабыв про яблоки, со скоростью гепарда я, минуя молочно-колбасные и конфетно-чайные отделы, которые, как водится, нужно пройти, чтобы добраться до напитков, бросилась искать Макса.

Возле его ног стояла упаковка с Аква минерале, а в руках он крутил бутылку вина.

— Уходим, — выхватила вино из его рук и сунула на полку. — Здесь Гашиш.

— Кто?

— Тот, который тебя ударил возле кафе.

— Пучеглазый?

Однако моего ответа не потребовалось, потому что они уже вырулили из-за стойки. Макс резко развернулся к ним спиной, и быстрым шагом мы направились к выходу.

Наверное, именно наша поспешность и привлекла их внимание, потому что кто-то тут же крикнул в спину.

— А ну стоять!

— Кто это? — спросил второй.

— Пока не знаю, но мне уже не нравятся.

Мы ускорились.

— Постой-ка, я узнал его! Вот сученыш!

Тогда-то мы побежали. Промчались мимо кассы с молоденькой кассиршей, жавшегося неподалёку пожилого охранника и выскочили к шкафчикам для сумок.

Вот там я и налетела на третьего, татуированного парня, который тут же широко расставил руки.

— Опа! Попалась!?

От него сильно несло табаком и потом, и, едва я успела это почувствовать, как Макс ударил его в плечо, от неожиданности парень ослабил хватку, и через несколько секунд мы уже неслись через парковочную площадку, поперек которой стояла здоровая машина этих уродов.


Я держалась за руку Макса так крепко, как могла. И если до этого я думала, что моим ногам вот-вот придет конец, то сильно ошибалась — я их не чувствовала.

Ещё утром, когда мы бежали с Викой от дурочка Колюни, мне казалось, что быстрее бегать я просто физически не способна, но то ли Макс, подобно Гермесу, нёс меня каким-то волшебным образом, то ли я себя сильно недооценивала.

Мы влетели в первый попавшийся двор и чуть притормозили. Макс огляделся. Было темно и после фонарей на улице видно очень плохо. «Упыри», как называла их Вика, бежали за нами буквально попятам. Так, что я могла слышать их голоса.

Макс метнулся к ближайшему подъезду, широко распахнул дверь, но передумал и потащил меня под окна дома в сторону подвала. И только мы успели спуститься по лесенке вниз и притаиться в нише подвального колодца, как наши преследователи остановились возле подъезда.

— Внутрь забежали, — сказал Гашиш.

— Сколько здесь этажей? — откликнулся другой.

— Пять вроде.

— Зуб даю, на последнем сидят.

— Дайте замочить кого-нибудь, не, ну дайте, — подал голос третий.