— Кажется я его посеяла. Телефон. Выпал из кармана.

— Хочешь вернуться за ним?

— Я уже не знаю, чего хочу. Просто смотрю на небо и кажется, что плыву. Оно меня успокаивает.

Я тоже пошарила по карманам, нащупала свой телефон и облегченно вздохнула. Между пальцами застрял шарик Эмэндэм, и, когда я достала руку обратно, он выкатился и заалел красной ягодой в коротенькой траве.

— Идем, — сказала я. — Нам нужно выйти на дорогу. Там всё-таки безопаснее.

— За телефон мне Фил такое устроит… Звонить будет — не дозвонится, в четверг приедет, и мне крышка. Кольца нет, телефона нет, начнет расспрашивать, где была и с кем.

Вика закрыла глаза и принялась глубоко вдыхать воздух. Её длинные ресницы едва заметно подрагивали. В волосах запутались веточки.

— Как ты думаешь, Артём серьёзно про Полину говорил?

— Вик, давай потом. Тот мужик нас может и здесь найти.

— Нет, ответь.

— Наверное, серьёзно.

— И ты думаешь, что из-за этого он такой… Такой… Холодный. Нет, равнодушный. Нет, чёрт, не могу подобрать нужное определение.

— Мне кажется, ты просто очень открыто лезешь к нему. И поэтому он над тобой посмеивается. Шутит.

— Я лезу? — она с негодованием села, от апатичной расслабленности не осталось и следа. — Ну, хорошо. Да. Лезу. Но это так важно, как ты не понимаешь? Мне просто уже не до его шуток. Иначе, иначе… Я не знаю, что мне вообще делать. Буду на улице жить. Как бомж.

— Вик, а он тебе хоть немного нравится? Сам по себе. Или ты всё время притворяешься?

— Нравится, конечно, но порой этот глумливый пафос и детское самодовольство бесят.

— А хочешь, я с мамой поговорю, и, может, она разрешит тебе у нас немного пожить? Они на этой неделе прилетают.

Вика подняла брови домиком, жалостливо выпятила нижнюю губу, затем обняла меня и крепко прижала к себе.

— Ты такой ребенок, это нечто. Так бы и удочерила.

Быстро чмокнула меня в щёку и поднялась.

— Пойдем, поищем телефон?

— А если мужик всё ещё там?

— Плевать, — она отряхнулась. — Фила я боюсь гораздо больше. Сейчас только найду палку побольше и так этому придурку врежу, всю жизнь помнить будет!


Я взглянула на часы в телефоне. С момента, как мы вылезли из кабины дальнобойщика, прошло каких-то сорок минут, а такое чувство, будто вечность. Зарядки оставалось совсем мало. Натёртая нога побаливала.

Немного пройдя в обратном направлении, мы с неприятным удивлением обнаружили, что не можем найти место, откуда вышли к путям.

Лес везде был одинаковый. Чёрные от сырости голые стволы, корявые ветви в обнимку с еловыми лапами. Со всех сторон поваленные и покосившиеся деревья. Под ногами скользкий ковер из хвои и прошлогодней листвы, кое-где ещё лежал тонкий слой сероватого, покрытого твёрдой коркой снега.

Мы пробирались по направлению к дороге наугад. О том, чтобы искать телефон, не могло быть и речи, хотелось уже поскорее выйти из этого пропитанного удушливой влагой и нашим страхом леса.

Но только спустя час тщетных блужданий, внезапно услышали свист. Отдаленный и протяжный. Это означало, что где-то поблизости есть люди.

— Я больше не могу бегать, — сказала я. — И ходить тоже не могу. Нога очень болит.

— Ладно, — немного подумав, согласилась Вика. — Давай будем считать, что нас сейчас найдет добрый лесничий и спасет.

И мы дружно на разные голоса завопили: «Люди! Ау! Ау!».

Вскоре свист повторился и уже намного ближе. «Ау, ау…», — кричали мы, пытаясь определить с какой стороны он доносится.

— Если это тот, — решительно сказала Вика. — Бей жёстко, не жалей. Меться в горло или в пах, а ещё лучше со всей дури в колено, так, чтобы больше никогда ходить не смог. Если же совсем припрет, выдавливай глаза. Ясно?

— Ясно, — пролепетала я. От её слов снова стало страшно.


И тут за Викиной спиной, среди ёлок, что-то мелькнуло. Очень быстро. Появилось и мигом пропало, оставив качаться задетые ветви.

В животе похолодело. Раз кто-то прятался, значит, ничего хорошего ожидать не стоило.

Вика обернулась и попятилась, мы обе, не сводя глаз с ельника, подняли палки.

Неожиданно за нашими спинами раздался хруст, и Викины плечи резко обхватили чьи-то руки. Она истерически завизжала, и я, уже совершенно ослепленная страхом, со всей силы опустила палку на крепко сжимавшую Вику в объятиях тёмно-коричневую спину.

— Офигела! — Макс болезненно изогнулся назад, капюшон с него слетел.

— Прости, — только и смогла проговорить я.

Хорошо, хоть по совету Вики в горло не метилась.

А она, как только увидела его лицо, кинулась на шею и принялась расцеловывать. Макс мгновенно разомлел.

— Как ты нас нашел? — поразилась я.

Но вместо ответа ветки ельника раздвинулись и из-под них, весело улыбаясь, вылез Артём.

— Что? Испугались?

При виде его вдруг накатило такое необыкновенное, беспомощное бессилие, что я в изнеможении опустилась на колени и закрыла лицо руками, стараясь не расплакаться.

Джинсы тут же промокли.

— Эй, ну ты что? — он погладил по голове. — Мы же вас всё-таки нашли.

— На нас какой-то маньяк набросился, — с жаром пояснила ему Вика. — Он меня своими вонючими руками трогал. Прямо под кофту залез, тварь. Хорошо, Вита его треснула.

Артём тяжело вздохнул:

— На весь лес один мужик, и того ты цепанула.

— На запах Гуччи шел, — подсказал Макс.

— Не смешно! Мы чуть не умерли от страха и собирались его убить, — Вика пару раз всхлипнула, и когда Макс её обнял, горько, совсем по-детски, в голос разрыдалась.

— Ты как? — зацепив пальцем подбородок, Артём заглянул мне в глаза.

— Нормально.

— Не вздумай больше теряться.

На его красивом лице появилась серьёзная, не свойственная ему озабоченность. Взял обеими руками за плечи и поставил на ноги.

— Вы почему меня не послушали? Куда вас вообще понесло? Совсем безмозглые?

— Нам человек один пообещал помочь. Вике за это пришлось кольцо отдать.

— И телефон я потеряла, — сквозь рыдания проговорила та. — А ещё он нам всякие ужасы рассказывал, что здесь в это время вечно что-нибудь страшное происходит. И вообще, это ты виноват! Зачем того упыря дразнили? Тут вам не Москва!

— Вот, поэтому я и не хочу собаку! — сказал вдруг Артём Максу. — Одни нервы.

После чего повернулся и пошел прочь от нас, и когда чёрная блестящая куртка скрылась за деревьями, до нас вдруг донеслось его веселое, беспечное пение:

— Куда ты тропинка меня привела? Без милой принцессы мне жизнь не мила…

— Ведь я не боюсь никого, ничего…, — подхватил Макс, взял Вику за руку, и мы поспешили догонять Артёма.


Глава 13


Оказалось, что с шоссе парни почти сразу съехали на небольшую лесную дорожку, спрятали там Пандору и пешком вернулись к кафе.

Официант объяснил, что мы уехали с местным дальнобойщиком, и они, чтобы не «светить» Пандору, тут же договорились с другим водилой, обедавшим в кафе.

Грузовик Саныча нагнали на перекрестке, и он клятвенно заверил, что мы сошли по дороге.

Тщательно высматривая нас на обочинах, парни медленно поехали обратно. Тогда-то Артём и заметил на дороге рассыпанные эмэндэмки. Спустившись в этом месте в лес, они почти сразу обнаружили Викин телефон. А потом мы сами откликнулись на их свист.

Вика была так рада телефону, что вмиг позабыла обо всех страхах и опять вовсю смеялась и кокетничала, словно ещё совсем недавно не лежала на шпалах, желая унестись вместе с облаками.

А я думала только о маме и о том, что будет, когда она не дозвонится мне.


Как я поняла из разговоров Макса с Артёмом, в возможность объезда они уже верили слабо, потому что тот водитель, с которым они ездили догонять грузовик, очень доходчиво объяснил, что выезда нет так же, как и переправы. И все, кто находится в момент половодья в их районе, оказываются заперты на небольшой территории. Даже границы её нарисовал на карте. Нечто похожее на треугольник, где по основанию и левой стороне проходила река, а правая замыкалась внушительным отрезком лесного массива. В вершине этого треугольника, за перекрёстком и находился переезд, через который, судя по карте, можно было выбраться на объездную трассу.

Однако, чем ближе мы к нему подъезжали, тем дорога становилась всё хуже: кругом рытвины и колдобины, ямы и выбитые куски асфальта. Когда же доехали, стало ясно, о чем говорил тот водитель.

Железнодорожные пути были проложены высоко на насыпи, и никакого моста или подъезда к ним не наблюдалось. Мы вылезли из машины и забрались на насыпь.

Судя по маленьким ёлочкам, пробившимся через асфальт на другой стороне дороги, переезд не работал уже долгие годы.

— Без паники, — Артём по-деловому засучил рукава. — Сейчас купим еды и вернемся на дачи к той тётке, которая угол предлагала. Будем считать, что у нас дауншифтинг такой. Я, правда, не знаю, чем можно заниматься неделю в такой глуши, но уверен, Макс что-нибудь придумает. Что скажешь, Котик?

— У меня матан. Если хоть одну лекцию пропущу, зачет автоматом не поставят.

— Да брось, ты и без автомата всё сдашь. Я, например, даже рад. Пусть Костровы с Кариной понапрягаются. Поищут. Впредь будут заботливее. А если ничего не придумаем, то просто напьемся и будем играть в карты на раздевание или ещё на какие-нибудь глупости, — он подмигнул Вике.

— Хорошо, — согласился Макс. — Всё равно я всегда выигрываю.

— Не всегда, — ответил Артём.

— Всегда.

И они стали спорить, вспоминая разные случаи, где, кто и при каких обстоятельствах выигрывал, а когда закончили, я сказала, что никак не могу остаться на неделю, потому что у меня в четверг приезжают родители. И что у моей мамы может случиться сердечный приступ только от того, что она мне сегодня не дозвонится, а уж о том, что будет, если я пропаду на неделю, и, вернувшись, она не обнаружит меня дома, даже думать не хочется.