— Хорошо. Но неужели ты его прощаешь?

— Всё. Не лезь, пожалуйста, — она встала и раздвинула шторы. — Спасибо, что беспокоишься, но я сама разберусь. Было бы здорово поехать загород, погода классная и вообще, но тогда Фил точно убьет меня. После клуба вон как взбесился.

Она остановилась в задумчивости глядя в окно.

— У тебя никогда не бывает такого чувства, будто знаешь, как умерла в прошлой жизни?

— Нет. Я вообще не очень уверена, что у меня была прошлая жизнь.

— А мне почему-то кажется, что меня убили. Когда вот так смотрю на небо и вижу летящих птиц, особенно сильно кажется, — она вдруг весело рассмеялась. — Поэтому лучше не рисковать.


Однако часа через два, когда я уже вернулась домой, так и не решив, готова ли я ехать без Вики, она перезвонила и переполненным счастьем голосом на одном дыхании выложила, что Фил «отваливает» на неделю в командировку, поэтому она с радостью составит нам компанию, тем самым разрешив и все мои сомнения.


На улице было свежо и туманно. Всё вокруг: и дома, и деревья, и машины, окутанные влажной голубой дымкой, слегка дрожали, а зыбкая небесная пелена, обещая скорое прояснение, едва заметно светилась. Дышалось легко и уже совсем по-весеннему. В сыром утреннем воздухе витало нечто трепетное и зовущее. Птицы на кусте сирени галдели, как одержимые, и чувствовала я себя необыкновенно хорошо.


Машина Артёма была старой тёмно-синей иномаркой с ярким рисунком в виде белых всполохов молний, пробегающих электрической сетью вдоль обеих дверей, и напоминала постапокалиптические автомобили из Мэд Макса. Броская, эпатажная машина, точно такая же, как и хозяин.

— Пандора, — сказал он, когда я садилась в неё.

— Что?

— Машину, говорю, зовут Пандора. Дверью сильно не хлопай. Она не любит и насылает проклятия.

Медленно опустившись на черное кожаное сидение, я осторожно прикрыла за собой дверь. В салоне приятно пахло освежителем.

— Как настроение? — вместо приветствия спросил Макс.

Он был в своём коричневом балахоне, и когда смотрел из-под капюшона, то виднелся только кончик его подбородка.

— Отличное, — ответила я, Артём прибавил громкость радиоприемника, и мы поехали за Викой.

Она уже нас ждала: с маленькой сумочкой через плечо, на каблуках и с двухлитровой бутылкой воды в руке. На ней были тёмно-синие джинсы, волосы забраны в хвост, а стоило ей сесть в машину, как аромат цветочных духов заполнил весь салон.


Артём притворно закашлялся и, задыхаясь, схватился за горло. Стёкла со всех четырех сторон автоматически опустились. Макс же и вовсе выскочил, бросился к багажнику и, поковырявшись полминуты там, вернулся, держа в руках два чёрных респиратора с круглыми коробочками фильтров по бокам.

Ни слова не говоря, они оба нацепили их, и нашим глазам предстали два жутких постаповских персонажа. Зловещий облик которых портили лишь сияющие детской радостью глаза.

Вика громко расхохоталась.

— Ну хватит, это, между прочим, Гуччи.

— Газовая атака Гуччи. Чумовая вещь! — пробубнил из-под респиратора Макс.

— Надеюсь, из тебя это скоро выветрится? — сказал Артём, и мы медленно покатились по дворам, со смехом наблюдая за недоумевающими лицами прохожих.

Один мальчик лет одиннадцати долго провожал нас взглядом. А двое других даже какое-то время бежали следом. Артём специально дразнил их, то притормаживая, то ускоряясь, и только когда Макс, высунувшись в окно, выпустил в них очередь голубых искр из короткой, напоминающей дубинку, палочки электрошокера, отстали.

Артём первый стащил маску и глубоко вдохнул воздух.

— Опасность миновала.

Макс осторожно приспустил респиратор и принюхался.

— Да, но кажется, теперь все заражены этой дрянью.

Веселье продолжилось и дальше.

В гипермаркете, куда мы заехали за алкоголем и сладким, они устроили дурашливую беготню: сначала по эскалатору — против движения, а потом с тележками на перегонки. Вика так громко хохотала, что ей постоянно делали замечания какие-нибудь тётушки, но она не обращала внимания, ещё больше подзадоривая парней своим смехом.

А потом мы разделились. Макс с Викой отправились за спиртным, а мы с Артёмом за тортами. Долго выбирали. Взяли пять. Я подумала, что это слишком много и стала выкладывать их обратно. На этой почве у нас завязалась небольшая борьба, в которой победила я, поскольку показала ему музыкальных зайцев и медведей, державших за спиной бархатные мешочки с конфетами, и, пока он увлеченно нажимал им всем на животы, успела выложить из тележки два торта.

— Ладно, ладно, — сдался он. — Ты какие конфеты любишь?

Я ответила, что Эмэндэмс, и он с новым энтузиазмом принялся закидывать в тележку желтые пакетики, словно собирался забрать с полок все.

Но тут позвонил Макс и стал ругаться, что они ждут на кассе, и мы побежали к ним.

Однако ту же очередь Артём занимать не стал, а выбрал соседнюю, и, крикнув Максу «мы вас сделаем», встал за неуклюжей, толстой бабкой, которая обернувшись на крик, зло прошипела ему в лицо:

— Лучше бы в лоб гвоздь вбил.

Я думала Артём нагрубит, но он просто показал ей язык и весело рассмеялся.

Бабка отвернулась.

— Летом ещё септум сделаю, — сказал он мне хвастливо.

— Что это?

— Кольцо в носу.

— Зачем? — поразилась я. — Это же отвратительно.

— Мне тоже не нравится, — он скорчил страшную рожу. — Я бы бороду отрастил, но сейчас это тренд, да и не растет она у меня толком.

— Зачем же ты хочешь изуродовать себя?

— А думаешь, легко жить, когда постоянно на морду все смотрят?

— Мне кажется, или ты сейчас выпендриваешься?

Он опять засмеялся.

— У меня мама красивая была. Очень. Модель. Её снимали для «Marie Claire» и испанского «Vogue», она была лицом нескольких знаменитых марок и вице-мисс Вселенная. Представляешь?

— Повезло тебе, — сказала я.

— Повезло? — неожиданно он посерьёзнел. — Вот именно. Чисто лотерейный билет. Достоинства родителей — не наша заслуга. А ты на папу похожа. Он когда ругается, тоже так смотрит, будто всю жизнь верил тебе, а ты его предал.

— Я когда тебя в первый раз у подъезда увидела, подумала, что ты фрик.

— А я когда тебя увидел, подумал, что ты ботаничка и маменькина дочка.

— Ты не ошибся.

— Теперь понимаешь, зачем нужны маски?

— Не совсем.

— Затем, чтобы никто смог разгадать тебя так легко, как я, — его рука доверительно опустилась на моё плечо. — Понятность делает человека очень уязвимым. Хочешь обучающий пример?

Он пробрался немного вперед и, обойдя троих человек перед нами, взял с стойки возле кассы упаковку презервативов, затем поднял вверх и громко крикнул, обращаясь ко мне:

— Какие брать? Экстра или Люкс?

Вся наша очередь, включая противную бабку, уставилась на меня.

— Лучше берите Экстра, — со знанием дела посоветовал мне сзади солидный мужчина лет пятидесяти.

— Ничего подобного, — вмешалась женщина, чья очередь уже подходила. — Они вызывают аллергию.

— В первый раз слышу, — с раздражением откликнулся мужчина.

— Можно подумать вам лучше знать, — парировала женщина.

К их дискуссии подключился кудрявый парень из соседней очереди и какой-то усатый хмырь.

Артём посмотрел на них с укоризной:

— Эх, вы. Сестрёнке в школе для опытов задали. Не видите, что ли, — ребенок?

Очередь пристыжено начала затихать.

Он вернулся ко мне и нежно поцеловал в лоб.

— Понимаешь теперь, какое у людей стереотипное сознание.

— Для каких ещё опытов? — он насмешил меня так, что я даже толком обидеться не смогла. — Сразу ясно, что ты не учился в школе. Из-под твоей маски уши торчат, учитель.


А как только отъехали от магазина, позвонила Полина. Я её сразу узнала.

— Занят? — голос у неё был приятный, но холодный.

— Ну, так, — Артём покосился на нас. Громкая связь в телефоне у него по-прежнему не отключалась.

— Можно сказать, что нет.

— Вот и отлично. Давай тогда по-нормальному поговорим. Только не начинай сразу психовать.

— Попробую.

— Тём, я тебя очень прошу, ты должен поехать на эту передачу. Должен дать все интервью. Это очень важно. И для тебя самого, и для меня, и для папы. Многие люди что угодно готовы отдать, лишь бы засветиться на Первом канале. А ты нос воротишь. Я лично ничего унизительного в этом не вижу. Все вокруг только и обсуждают: кто с кем спал, и у кого от кого дети. Это естественно. Это жизнь.

— Речь о моих родителях, как ты не понимаешь? Мне слушать о таком противно, не то, что говорить.

— А ты не слушай. Просто приди и ответь на вопросы. Общество любит сиротские истории.

— В сотый раз говорю, мне до этого вашего дебильного общества нет никакого дела. Уже давно нет. Наелся выше крыши, до сих пор раны зализываю.

— Только не нужно преувеличивать. Раны… Это всё оттого, что сейчас ты не востребован. А если бы была та же популярность, то и не жаловался бы. Сам виноват. Профукал всё. Зато сейчас у тебя реальный шанс напомнить о себе.

— Мне не нужно светиться, Полин, я просто помощник тату-мастера.

— Да знаю я это твоё «просто». Ты бы ещё сапожником пошёл, лишь бы доказать всем, какой ты бунтарь. Нет, серьёзно, Тём, ты говоришь, как старик, а ведешь себя, как ребенок. Совершенно ни о чем не думаешь, никаких планов на жизнь, только в игрушки играешь. Да, наверное, если бы мне на голову вдруг свалилось такое наследство, то у меня, может, тоже крышу снесло. Но вернись уже на землю. У тебя сейчас крутой шанс замутить что-то стоящее.

— Н-на передачу я не поеду! И п-планов на жизнь у меня никаких нет, — Артём начал заметно заикаться.