Вскрикнув, он отпустил, а я, нагнувшись, прошмыгнула мимо их ног и бросилась бежать.

Сердце было готово выскочить от паники и ужаса.


Парни, конечно же, бегали быстрее меня, их было трое, и с веселым пьяным улюлюканьем они кинулись вдогонку.

На счастье, по дороге проехала машина, заставив их притормозить, и расстояние между нами увеличилось.

Вдалеке мелькали силуэты людей, но добежать до них я бы точно не успела, оставалось только кричать, но тут сообразив, что я мчусь прямиком к Викиному дому, рванула прямо в её подъезд и, стараясь не думать о том, что будет если они догонят, открыла металлическую дверь рывком, также, как Артём, когда я его в первый раз увидела.

Бежать нужно было на пятый, а уже на третьем этаже, я услышала внизу их голоса.

Подлетела к Викиной двери и принялась звонить и стучать, как полоумная.

Вика опасливо выглянула на площадку. Отпихнув её, я заскочила внутрь и со всей силы захлопнула дверь.

Вика недоуменно уставилась на мои голые ноги и болтающиеся вокруг лохмотья. Я всхлипнула раз другой, и внезапно дико, безудержно разревелась, осев прямо на пол в коридоре.


Она быстро нашлась: подняла меня, отвела в ванную, умыла, переодела в свой розовый спортивный костюм, уложила на кровать и принесла горячий чай с лимоном. После чего села рядом и пристроила мою голову у себя на коленях.

— Только не вздумай заморачиваться. Такое сплошь и рядом происходит. В детском доме всё в разы хуже. Один раз физрук среди ночи пьяный завалился, еле отбились вчетвером. А наутро оказалось, что мы ему палец сломали и нас две недели заставляли туалеты мыть. В другой раз уборщица мокрой тряпкой избила прямо в душе за то, что у меня с сапог комья грязи насыпались в комнате. В душе камер нет, и они постоянно там нас подлавливали. А воспитателям пофиг. И там знаешь, никто тебя жалеть не будет. Поэтому ни ныть нельзя, ни расслабляться. Просто пойди и убей их.

— Что? — я решила, что ослышалась.

Вика весело рассмеялась.

— Ладно. Шучу. Но я бы это так не оставила.


И она принялась подробно рассказывать, как однажды в девять лет собрала вещи и решила сбежать из детского дома.

Выбралась с утра пораньше и пошла пешком до поселка, чтобы там сесть на автобус. Однако далеко уйти не успела, потому что по дороге на неё набросилась дикая собака, разорвала одежду, искусала руки и ноги, и если бы Вика не дотянулась до палки, то возможно и загрызла бы насмерть. Так что обратно она почти ползла.


Потом ей наложили множество швов, которые сильно болели до тех пор, пока она не договорилась со старшими мальчишками, чтобы они нашли и убили ту собаку. И только после этого у неё перестало болеть.


Колени у Вики были мягкие, а руки тёплые, от неё пахло гелем для душа и кремом. В глубоком вырезе халата на пышной груди мерно покачивалась тонкая золотая цепочка, она гладила по волосам и действовала на меня очень успокаивающе.

— А потом появился Фил и увёз меня оттуда.

— Кто такой Фил? — у неё отлично получалось заговаривать мне зубы, не давая возможности вспомнить о Дубенко.

— Парень мой. Мы не часто встречаемся.

— Почему?

— Он женат. Но иногда приходит переночевать.

После этих слов Вика в моих глазах существенно повзрослела. Такие отношения казались мне запредельно взрослыми.

— Ты его так сильно любишь?

— Я никого не люблю, — Вика пожала плечами. — Ну, и потом Фил сказал, что убьёт меня, если я буду ему изменять с кем-то постоянным.

Я смотрела снизу-вверх на её красивое лицо и пыталась представить, как можно быть с человеком, которого не любишь.

— От любви вообще одни неприятности, — сказала она. — А у меня большие планы на жизнь.

— Но разве любовь не может входить в эти планы?

— Конечно, нет. Любовь заставляет людей совершать разные глупости и страдать.

— И тебе не обидно, что он живет с женой, а к тебе приходит только ради… Ради ночи. Мама говорит, что это унизительно.

Вика выразительно закатила глаза:

— Много твоя мама понимает. Секс для мужчин равен любви. Если у тебя с этим всё хорошо, значит, и любить будет именно тебя. Ты как будто с неба свалилась. Так что это пусть его жена обижается.

— Но получается, что он тебя использует.

— Ничего подобного. Это я его использую. Это его квартира. И денег он мне дает. Ты такая ещё маленькая, Вита, просто не верится. Я в твоём возрасте уже двоих бросила и с Филом начала встречаться. Он к нам в командировку приезжал. Всё, спи. Завтра проснешься и уже не вспомнишь про этих своих придурков.

Вика встала и погасила свет. Я подвинулась, она легла с краю ко мне спиной, и через минуту до меня донеслось её размеренное дыхание, а у меня перед глазами всё ещё стояли омерзительные морды Зинкевича и Дубенко.


Проснулась я от громкого разговора в коридоре и пока не разлепила глаза, думала, что это мама с папой снова спорят из-за старых папиных ботинок, которые он десять лет не может выкинуть. Но потом услышала Викин жалобный голос и сразу всё вспомнила.

В следующий же момент дверь в комнату распахнулась, зажегся свет, и из-под прикрывающей глаза руки я увидела молодого пухлого мужчину в расстегнутом пальто. Лицо его было красное, большой, с уже наметившимися залысинами лоб блестел от пота, глаза сверкали. Он нервно сжимал-разжимал кулаки и явно был сильно зол.

— Ну, вот, видишь, подружка. Говорю же! — суетилась возле него Вика.

— Тупая ты, бестолочь, — зло рявкнул он. — И какого спрашивается чёрта пёрся к тебе?

— Ну, прости, пожалуйста, Фил, я же не знала. Ты должен был предупредить.

— Что? — взревел он. — Должен?

— Извини, я не так выразилась. Я имела в виду…

— Ещё вякнешь что-нибудь в этом духе — вылетишь отсюда со свистом. Поняла?

— Конечно, прости, пожалуйста. Если бы я знала…

Видеть унижающуюся Вику было удивительно и неприятно.

— Ещё докладывать тебе о своих планах. Много чести. Захотел — приехал. Всё! Ты должна сидеть тут и всегда быть готовой к моему приходу. Одна! Ясно?

— Я могу уйти, — сказала я.

— Поздно. Всё настроение испортили.

— Умоляю, успокойся, — Вика ласково обхватила его руку и прильнула к плечу, но он с силой оттолкнул и вышел из комнаты.

Она побежала за ним.

— Приходи завтра, хорошо? Придешь?

Дверь громко хлопнула.


Перемену, произошедшую с Викой, когда она вернулась в комнату, трудно описать. Это была странная смесь горечи и отчаяния. Она постояла несколько секунд, глядя на меня немигающим взглядом, а потом, вцепившись пальцами себе в волосы, рухнула на колени и разрыдалась.

Мигом соскочив с кровати, я кинулась к ней.

— Тварь, тварь, тварь, — повторяла она.

— Не волнуйся, он простит тебя. Ты же ничего плохого не сделала.

— Простит, конечно, — сквозь рыдания проговорила Вика. — Только я не могу больше его терпеть.

— И не терпи. Он некрасивый, грубый и старый.

— Ему тридцать два.

— Я и говорю, старый. Ты такая красивая и добрая. А он плохой человек, это видно.

— Спасибо, — горячими от слёз губами она прижалась к моим, и я почувствовала привкус её слёз. — Но что со мной станет, если я не буду его терпеть? Как я буду жить и где?

— А если тебе устроиться на работу и снимать комнату? Папа про студентов своих рассказывал, они приезжают из других городов и так живут.

— На работу? — её голос снова дрогнул. — Это значит, не видать мне никакого театрального. Но это невозможно. Раз я решила, то должна добиваться своей цели. А Фил ещё пожалеет. Найду себе кого-нибудь другого и сразу пошлю его. И не просто пошлю, а приду к его жене и расскажу, какой он гад…

Внезапно она замолчала и с неожиданно вспыхнувшим живым интересом подняла на меня глаза.

— Слушай, помнишь, ты про тех ребят рассказывала? Соседей своих? Говорила, что один из них богатый? Познакомь.

Я встала и, обдумывая её слова, перебралась на кровать.

— Тебе хорошо, у тебя и мама, и папа есть, — продолжала она. — Они тебя всем обеспечивают: и жильём, и едой, а мне как-то крутиться нужно. На актерское поступлю, отучусь, потом в Голливуд уеду. Приедешь ко мне в Голливуд? Я тебя хоть с Лео, хоть с Диланом познакомлю. С кем попросишь, с тем и познакомлю.

— Я с тех пор их не видела.

— Ну, так зайди, позови куда-нибудь.

— Да это как-то не очень прилично. Девушки не должны сами навязываться.

— Глупости, — Вика пересела ко мне и положила руку на коленку. — Я тебя очень прошу. Ты же хочешь мне помочь?

— Хочу, конечно, только нужно подумать.

— Правильно! Ты подумай немного, а потом познакомишь.


В понедельник я встала как обычно в семь двадцать, на автопилоте умылась, сварила сосиски, которые до маминого возвращения могла есть беспрепятственно, надела школьные форменные брюки, блузку, серый кардиган.

За окном шел дождь. Барабанил, шелестел, капал. Ветер тихонько гудел в правой створке кухонного окна.

Прислушиваясь к этим звукам и глядя то ли на себя, то ли в себя, я просидела перед зеркалом бог знает сколько времени. Затем, поймав осуждающие взгляды плюшевых друзей, сообразила, что опаздываю. Вылетела из подъезда, на ходу открыла старенький зонт, которым не пользовалась с прошлой осени и поняла, что ткань на трёх спицах оборвана. Вода лилась потоком. Ничего не различить. Первый настоящий дождь в этом году.


Ноги в коротких ботинках промокли сразу, рукава куртки тоже. Жалкий перекособоченный зонт приходилось держать над головой обеими руками, как шляпу. С горем пополам, шлёпая по лужам, я всё же добежала до школьного двора, но потом вдруг остановилась и со всей ясностью поняла, что не могу туда идти. Просто не могу и всё. Что-то ёкнуло внутри и застопорилось. Добровольно подняться на эшафот и то, было бы проще.