Вирджиния Эндрюс - Врата рая

— О! — Он отступил назад на несколько шагов. — Ты хочешь сказать, что была в апартаментах Джиллиан?

— Джиллиан? — «Но ведь Джиллиан уже давно умерла, — подумала я, — а эти комнаты выглядели так, как если бы ими пользовались сегодня».

— Я, должно быть, оставил открытой дверь. Обычно не люблю, чтобы кто-то заходил туда. — Он сказал это таким суровым и жестким тоном, какого я у него еще не слышала.

— Извините, я…

— Все в порядке, — быстро промолвил Тони, — ничего не случилось. Я сохранил все в этой комнате таким, каким это было в день ее смерти. Всегда было тяжело признать тот факт, что она умерла.

— Почему исчезли все зеркала?

— Это было одним из проявлений ее сумасшествия перед самым концом. Во всяком случае, здесь нет никого, кроме нас, — быстро добавил он. Затем улыбнулся через силу. — Не говори мне, что ты тоже видишь привидения, как и Рай. — Он покачал головой и, выпрямившись, вышел из комнаты.

Значит, другая такая комната сохранялась, как музей? Означает ли это, что Тони перемещался в прошлой жизни от одного момента к другому, сохраняя живыми свои воспоминания и создавая для себя иллюзию, что Джиллиан все еще находится здесь? Я могла понять, когда одинокий человек держится за свои воспоминания, фотографии, письма, какие-то вещи, которые имеют для него особое, дорогое значение, но сохранять комнату жены в том виде, в каком она была в самый день ее смерти… это было жутко. Холодок пробежал по моей спине, и впервые я подумала, не пора ли мне потребовать, чтобы меня вернули в Уиннерроу.

Вскоре возвратилась миссис Бродфилд. На этот раз она принесла мне кусок знаменитого, жареного Раем цыпленка, его по-особому сбитый картофель и сваренные на пару овощи, которые издавали свежий восхитительный аромат. Я настолько проголодалась, к тому же все выглядело так аппетитно, что быстро заглотила всю еду.

Миссис Бродфилд стояла сзади, ее лицо не выражало никаких чувств, но глаза были холодными. Создавалось впечатление, что на ней была маска и лишь глаза проглядывали через это гранитное лицо. Она ушла в гостиную комнату и вернулась вскоре после того, как я расправилась с едой.

— Это было замечательно, — заявила я.

— Не хотели бы вы перебраться в кровать?

— Нет, спасибо. Я думаю посидеть еще в коляске и посмотреть телевизор.

Забрав у меня поднос, сестра вышла. Я взяла пульт дистанционного управления и включила телевизор. Выбрала фильм, который не видела раньше, и устроилась поудобнее, но, как мне показалось, всего через несколько минут острая боль прострелила мой живот. Я застонала и зажала живот руками. Боль утихла, и я откинулась назад на спинку коляски, жадно глотая воздух. Потом боль появилась вновь, на этот раз она была гораздо сильнее. Она разрывала мой желудок, толчками отдаваясь даже в груди.

Я слышала, как урчит мой живот, и понимала, что в любой момент меня может вырвать.

— Миссис Бродфилд! — позвала я. — Миссис Бродфилд! — завопила я. Но она не откликалась. Я стала подкатываться к двери. — Миссис Бродфилд!

Это произошло. Мое тело устраивало бунт. И меня стошнило.

— О нет!.. Миссис Бродфилд!

Когда она пришла, я сидела, скрючившись в коляске и во всей этой мешанине.

Она стояла в дверях, уперев руки в бока, с самодовольной холодной улыбкой на каменном лице.

— Только не говорите, что я не предупреждала вас, — произнесла она, качая головой.

Согнувшись, я могла лишь стонать и взывать о помощи.

Миссис Бродфилд быстро вкатила коляску в ванную комнату. Она включила воду и начала раздевать меня, грубо срывая одежду. Я чувствовала себя так, как, наверное, чувствует себя спелый банан в руках голодной обезьяны. Если бы она могла, то сорвала бы с меня и кожу. За все это время сестра не произнесла ни слова, но ее гневные глаза ясно говорили: «Я предупреждала тебя». Я все еще стонала, держась за свой живот.

— У меня такое ощущение, как будто кто-то жег там спички, — плакала я, но мои жалобы проходили мимо ее ушей. Она обтерла меня полотенцами, вытянула из коляски и погрузила в горячую воду. Для женщины ее роста миссис Бродфилд обладала очень большой силой.

Как только я оказалась в воде, она закрыла кран, а я стала опускаться все ниже и ниже, пока вода не достигла моего подбородка. Хотя она была такой же горячей, как всегда, мне показалось, что я чувствую некоторое облегчение. Я закрыла глаза и откинулась назад, продолжая потихоньку всхлипывать.

Как только я услышала приближение Тони, то сразу открыла глаза. Он, услышав мои вопли и стоны, прибежал на помощь.

— Что случилось? — крикнул он из гостиной.

— Закройте дверь в ванную! — взмолилась я.

Миссис Бродфилд ухмыльнулась.

— Сидите там и отмокайте, — распорядилась она и вышла из ванной, плотно закрыв за собой дверь. Но все равно я слышала их разговор.

— Что-нибудь случилось с Энни, миссис Бродфилд?

— Я просила ее не есть эту острую экзотическую пищу, которую часто готовит ваш шеф-повар. Я даже заставила другого повара приготовить более подходящее и питательное, но мисс Энни заупрямилась и настояла на том, чтобы ей дали еду вашего шеф-повара. Так что мне пришлось вернуться и сказать ему, чтобы он приготовил для нее другое блюдо.

— Я знаю, но…

— Ее желудок чувствителен, как и большая часть ее тела. Я пыталась объяснить ей это, но она слишком торопится выздороветь и, подобно большинству подростков, не желает прислушиваться к советам пожилых опытных людей.

— Следует мне послать за доктором? — спросил Тони обеспокоенно.

— Нет, я сама могу справиться с этим. Некоторое время она будет чувствовать себя неважно, но посылать за доктором нет никакой необходимости.

— Могу я помочь чем-нибудь?

«Да благословит Бог Тони», — подумала я. Его голос был такой озабоченный, полный сострадания в противоположность суровому, холодному тону миссис Бродфилд.

— Нет, я сама справлюсь. Я помою ее, дам лекарства, успокою. К утру ей станет лучше, но ее желудок будет еще чувствительным. Что вы можете сделать, так это поговорить с вашим поваром и сказать ему, чтобы впредь он готовил для нее пищу в точном соответствии с моими указаниями.

— Я поговорю.

Я слышала, как ушел Тони. Через несколько секунд в ванную вернулась миссис Бродфилд. Она нависла надо мной. По моим покрасневшим щекам текли слезы, смешиваясь с капельками воды, образующимися из пара. Неожиданно лицо сестры смягчилось, как у воскового бюста, поднесенного слишком близко к огню: ее губы опустились, рот растянулся, рыхлые щеки обвисли и глаза повлажнели, выражая сочувствие.

— Бедное дитя. Если бы вы только послушались… испытывать такую ненужную вам боль в дополнение к тем страданиям, которые терзают ваше измученное тело.

Она встала на колени около меня и вытерла махровой салфеткой слезы с моего лица.

— Закройте глаза, расслабьтесь и полежите еще немного. Я подниму вас отсюда через несколько минут. Мы вытрем вас, оденем в чистую, хрустящую ночную сорочку и дадим что-нибудь, успокаивающее спазмы в животе. После этого вы будете спать, как младенец.

— Я не понимаю… ничего из той пищи, которую я ела раньше, не приводило меня в такое состояние.

Она положила мне на шею и плечи махровую салфетку и мягкими круговыми движениями стала вытирать кожу. Делала она это нежно, словно полировала тонкий фарфор.

— Сейчас вы находитесь в моих руках. Позвольте мне делать мою работу, и вы поправитесь, как вам положено и когда вам положено, Энни. Дадите вы мне возможность делать то, за что мне платят деньги?

Я кивнула, не открывая глаз. Боль несколько утихла, но в животе продолжалось урчание и меня все еще подташнивало. Миссис Бродфилд прошлась пальцами между моих грудей и нажала ладонью на мой живот. Открыв глаза, я увидела ее лицо так близко, что могла бы сосчитать количество пор на ее коже, рассмотреть волосинки в ее ноздрях и трещинки на ее губах.

— Все еще бунтует, — прошептала она. Она посмотрела на меня, но взгляд ее был отсутствующим.

— Могу я теперь выбраться из ванны?

— Что? О да, да.

Она быстро выпрямилась и потянулась за полотенцами. Затем помогла покинуть ванну и насухо вытерла меня. После того как я надела новую ночную сорочку и вернулась в кровать, сестра дала мне две ложки серой мелообразной жидкости. Вскоре урчание в животе прекратилось, и тогда я выпила еще таблетку снотворного.

Я поступила так, как мне сказали… закрыла глаза и заснула, надеясь, что сон принесет облегчение. Но, прежде чем окончательно уснуть, я еще раз открыла глаза и увидела, что миссис Бродфилд стоит рядом и смотрит на меня, как кот, который загнал мышку в угол и самодовольно навис над своей добычей, предвкушая истязания, которым он может подвергнуть свою более слабую и жалкую жертву.

В моем сознании проносились мысли о том, что завтра мне будет лучше, что завтра Люк получит письмо и приедет ко мне. И я увидела его во сне. Он был рыцарем на белом коне. Он проскакал галопом через высокие ворота Фарти, вбежал в особняк, торопливо поднялся по лестнице и ворвался в комнату. Распахнув настежь двери, подошел к кровати и сразу обнял меня. Я была так рада видеть его, что отбросила все ограничения и крепко поцеловала его прямо в губы. Ночная сорочка соскочила с моих плеч, и он прижался губами к моей обнаженной груди, закрыв глаза и вдыхая в себя воздух, словно я была роза.

«О Люк, — простонала я, — как я ждала тебя! Как мне не хватало тебя!»

«Моя Энни! Он нежно ласкал меня, каждый его поцелуй вызывал ликование в моем теле, потом радостный трепет достиг моих ног, наполнил их новой силой и жизнью. — Я должен забрать тебя отсюда и мы будем свободны любить друг друга всегда».