Случилось так, что она подошла к противоположной стороне стола. Из приехавших из Лос-Анджелеса там оказались три очень веселых, милых женских лица — Эллен, Джейн и Энн. А на нашей стороне — Перси, Сесиллия и я. А может быть, это была не Энн, кто подошел к столу, а ее двойник?

«А ты, Джесика? Где ты в эту ночь? Кто с тобой рядом?»

Затем был сюрприз. Хью Хьюларт вышел на сцену и объявил всем собравшимся своим высоким, присущим только ему голосом, что споет песню из фильма «Белая Лилия», который скоро должен выйти. Публика шумно приветствовала. Хью Хьюларт был знаменит в Техасе. А я улыбнулась, «который скоро должен выйти». Действительно.

Перси, стоящая перед сценой, подала ему знак. И Хью наклонился к микрофону и поведал зрителям, что запись этой песни «Любовь остается» на следующей неделе появится в магазинах, а сделана она будет на студии звукозаписи Старков.

Я подпрыгнула, с удивлением разыскивая взглядом Джейсона. Но он стоял у меня за спиной, улыбаясь мне в своей новой загадочной манере. Ему удалось вытянуть еще одного кролика из своей бездонной шляпы. Фокусник! Волшебник!

«Тебе следует остерегаться, Гард Пруденс! — подумала я. — Слишком выносливый парень Джейсон Старк, чтобы его победить».

Пока Хью пел, Перси опустила голову, плечи ее вздрагивали, она совсем не смотрела на Хью. А голос его разносился в ночи, пленительный и завораживающий, нежно-меланхоличный. Может быть, она видела это много раз? Может быть, ей было лучше только слышать его голос:

Гуси уносятся к югу,

Крик оставляя в груди.

Каждый с любимой подругой,

Мне приказав только: «Жди!»

У меня нет ни крыльев, ни воли,

Есть лишь потери и боль.

Жить на земле я достоин,

Крылья дает нам любовь.

В сердце любовь быстро гаснет,

Верности не сохранив.

Лжи и обид ты участник,

А одинокое сердце кричит.

 83

Я вышла из кабинета доктора Харви в тот июньский день после ежегодного гинекологического обследования. Мы собирались через неделю в Малибу, чтобы провести там лето, и я хотела, чтобы эта неприятная процедура осталась позади. Она была обязательна. Прошло почти два года с тех пор, как я неудачно лишилась ребенка — вторая годовщина для меня, и почти вторая для «Белой Лилии», которая все еще находилась в производстве и стала предметом разговора для всего кинобизнеса. Слухи крутились вокруг одного: выпустит ли студия Старков эту свою продукцию.

Сказывалось то, что едва удавалось собрать трех ведущих актеров для съемок вместе. Последняя проблема состояла в том, что Грег Наварес получил сильное раздражение кожи после окраски волос. Все было в порядке, пока он не надумал изменить их цвет. Самым смешным было то, что он даже не был седым. Почему есть люди, которые годами красят в черный цвет свою пышную шевелюру русых, почти белых волос? Это загадка. Сейчас Грег был вынужден носить парик, потому что ему запретили красить волосы, пока раздражение не пройдет.

Тем не менее, несмотря на эти новые осложнения, студия официально объявила, что через пару месяцев фильм будет завершен. И что хотя затраты были так велики, как, наверно, никогда в истории кинематографа, студия покроет все затраченные средства и избежит краха, Джейсон, вероятно, сумел вернуть все затраты и удовлетворить все текущие потребности прибылью от студии звукозаписи и от архива старых фильмов. Кроме того, вся общественность и влиятельные люди ходили в кино, неважно, что фильм мог оказаться плохим. Поэтому Гард Пруденс, который оставался большим знаком вопроса в моей голове, не предпринимал больше никаких действий.

Когда я подходила к лифту, я вспомнила наш разговор, который произошел с женщиной в приемной доктора Харви. Милая девушка с огромной копной кудрявых волос призналась мне, абсолютно постороннему человеку, что у нее лишай.

— Я думала, что нашла единственного парня из тысячи. Одного нормального мужчину в море беззаботных, легкомысленных радостей. Я имею в виду, что знаю многих мужчин. И каждый раз, стоит мне отвернуться, каждый переступает вожделенную грань и исчезает. Вы согласны, что всегда так бывает?

Я кивнула, хотя совсем не была согласна. Я не относилась к тем женщинам, которые находили забаву в многочисленных связях с мужчинами, узнавая их, приближая к себе и оставаясь в одиночестве. Но я кивнула, желая поддержать эту молодую женщину, помочь ей справиться с несчастьем.

— Мне кажется, сейчас стало еще больше развлечений здесь, чем раньше. Я думаю, это влияние Голливуда. Здесь трудно остановиться. Если не получилось в одном месте, — она повела головой вокруг, показывая, что развлечения можно найти, где угодно.

— А потом я встретила этого мужчину и его насекомых, которые гнездились на его грандиозном теле. Он красив, безумно занят, делает бешеные деньги, ездит на «Мерседесе» и так ласков со мной. Но что он сделал? Он подарил мне этих тварей, даже не предупредив о них. Как вы считаете, он должен был хотя бы сказать мне о них? Дать мне выбор. Право самой принять решение на их счет.

— Но у вас был выбор, — сказала я.

— Чепуха! — раздражаясь, возразила она.

«Право выбора должно быть частью Билля о правах женщины», — думала я, когда дверь лифта открылась, и в нем предстал блондин. Я зашла в лифт, мы оказались вдвоем. Яркие голубые глаза мужчины дважды взглянули на меня.

«Роберт Рэдфорд и Вивьен Ли».

Наши глаза встретились, он улыбнулся, немного застенчиво… очаровательно. Да, это была улыбка Рэдфорда.

Ах, это, должно быть, доктор Рот, который лечит Джейн. Она была права. Он был двойник, или по крайней мере, его призрак.

Лифт предупредительно зазвенел и остановился, чтобы забрать нового пассажира, а в моей голове путалось множество мыслей, посылаемых туда моим телом, психикой, подсознанием. Подсознание? Если я правильно помнила из учебника по психологии определение подсознания, то это была часть психики, связанная с инстинктивными импульсами для удовлетворения примитивных потребностей. Да, мои примитивные потребности уже кричали о необходимости их удовлетворения! А мое разбитое сердце говорило, что был единственный путь его разбить — недоверие и сомнение. Оно подсказывало мне написанное в Старом Завете, что справедливость достигается местью: око за око. А кроме того, это волнующий, заманчивый вариант. Печаль была такой скучной, утомительной вещью.

Я открыла для себя, что мысль об измене находилась в глубине моего сознания уже несколько месяцев.

Я пришла домой и позвонила в клинику доктора Рота, чтобы записаться на прием. Я решила соблазнить доктора Рота и сделать все, что было для этого нужно. Я даже не задумалась над вопросом, что за человек был Гэвин Рот, и что нужно для того, чтобы он захотел пофлиртовать с пациенткой.


Я приезжала из Малибу все лето, один раз в неделю, чтобы посетить кабинет доктора Рота. Иногда я была очень разочарована. Я почти перестала верить, что великая сцена обольщения когда-нибудь произойдет. Доктор Рот казался неподверженным соблазнам. Ноя упорствовала. Постоянно обновляя эту игру, я сделала все, что, как мне казалось, должна была сделать Скарлетт О’Хара. Я была мила, очаровательна, проницательна, смела, дерзка, страстна и холодна, и надеялась, что неотразима. Иногда мне казалось, что он сломлен, увлечен мною. Но по-прежнему мои визиты имели только профессиональный характер. Он ждал меня, чтобы побеседовать, а мне казалось скучным разговаривать с психиатром. Но, конечно, у меня не было намерений говорить о чем-то действительно относящемся к делу. Я вообще редко разговаривала с кем бы то ни было в те дни.

Дерзость, легкомыслие, саркастические остроты и провокационные шутки стали второй моей натурой, образом жизни. Я привыкла скрывать свои истинные чувства.

Уже стоял сентябрь, и мой последний визит был так же безуспешен, как первый, хотя я наверняка знала, что он находит меня привлекательной. Женщины всегда чувствуют это. Между нами существовало нервное напряжение, хотя я ничего не делала откровенно, как Джейн, заставлявшая доктора Рота краснеть. Я делала многое, что не было так явно. Я особым образом улыбалась, строила глазки, облизывала нетерпеливо губы языком, прикусывала палец, намеренно клала ногу на ногу и меняла их местами, — все, что знала из языка жестов и намеков. И, как я думала, психиатры были как раз теми людьми, кто хорошо понимают этот язык.

Я взяла талон на прием, заверила его у секретаря доктора, Розмари, точной копии Мэрилин Монро. Голливуд был наполнен такими Мэрилин. Я отправилась лифтом на четырнадцатый этаж, решив, что сегодня должна провести на него атаку, довести эту игру до конца. Я была просто обязана это сделать.

Я болтала десять минут, подробно расписывая детали своей стычки с Лу за день накануне приема. Мне было очевидно, что эта стычка не была результатом моего психического состояния, обыкновенный разговор двух женщин, который даже не разозлил нас. Но это было хоть что-то, чем можно заполнить те пятьдесят минут за сто долларов, которые я могла провести здесь. Не так дорого, думала я, если разделить по минутам, получается два доллара в минуту. Адвокаты в Беверли Хиллз берут больше, по три доллара в минуту.

Я была на середине предложения, рассказывая о том, как Лу повернулась ко мне спиной, демонстрируя, что она по-прежнему будет резать лук вручную, хотя я купила кухонную машину, чтобы облегчить ей труд.

У нее хватает нервов бороться за отказ пользоваться этой машиной, и она постоянно испытывает мои.

Он резко прервал меня:

— Миссис Старк, зачем вы теряете время и пытаетесь убедить меня в болезненном состоянии своей абсолютно здоровой психики? Если вы не прекратите эту глупую игру и не скажете, что вас действительно беспокоит, я думаю, мы…